Дети

               
                (из старых дневников)

15.01.1972г.
Перемен тьма! Надо думать, как выбраться из моих тупиков. Вечер, вернее половина первого ночи. «Зайцы» мои спят где-то с десяти часов. Вовка у меня очень мил – это все говорят, а я прямо таю при виде этой масляной головушки. Ему уже четыре с половиной года. Пора отдавать в бассейн. Надо подлечить его нервы спортом, чувствителен слишком, обидчив, плачет часто.
– Вот таким я буду, – показывает солдата в журнале. – Пойду на войну.
– Боже сохрани, – я ему. – Я не пущу тебя. Я, как кошка, вцеплюсь когтями, всех врагов разорву, а тебя крепко держать буду.
Хитрая улыбка глазами.
– А я всё равно вырвусь!
– Зачем тебе воевать, сыночек? Ты ведь у меня такой милый, ласковый мальчик…
– Я же вырасту, я же не буду маленьким и пойду на войну.
– Ну, тогда и я с тобой!
– Нет, тебя убьют.
– А тебя?
– У меня же будет ружьё!
Такие вот разговоры. А глаза серые, светящиеся в обрамлении чёрных перьев ресниц. А чубчик пышный, золотой, русый. Это Вовка – как красивая птица сойка.
Мишка – малый разбойник. Папашин любимчик. Крученый – юла. Палец сосёт, когда ему спать хочется или обидно. Ему один год и 5 месяцев. А он почти ничего не говорит. Но нахальный.  Стоит Вовке что-нибудь взять в руки, Мишка тут же выдёргивает с плачем и криком. «Дать! Дать!»
Вовка бросает вожделенную игрушку и убегает, за Мишкин плач попасть может именно ему, лучше отдать. Вовка берёт другую игрушку, Мишка мигом швыряет только что завоёванную и спешит отнять новую. Вовка отступает к прежней игрушке… и так целый день. Это сейчас, когда оба дома, вообще-то Вовка в садике, хотя люто его ненавидит.
Мишка часто болеет. С квартирой – беда! Тесно грязно, соседи (не шутка коммуналка на 80 квартир). Так всё надоело!  (Пропускаю пару страниц о муже…).

18.01.72г.
Вовчика-снегиря выпустила на улицу. Мороз. Щёки будут пунцовыми. Мишель спит, подбил себе барабаном бородку, прикусил язык, поплакал немного, положила в постель, палец – в рот и на бочок.
Вовчик сам вынес санки, пробует на животе съезжать с горочки, а горочка почти голая без снега… Я вижу его, глядя  в окно, он в чёрной шубе с Мишки-Чёрного (племянника) плеча, в красном шарфе и рукавицах… Покой мне достался на пять минут.

3.03 72г.
Заболели мои «змеёныши», сначала Вовчик – грипп, а теперь заразился и Мишель (ему особенно тяжело, в груди хрипы, уже третий день, а врача всё нет). Вовка отстриг себе ножницами кусок чубчика, пришлось постричь наголо. У Мишки синяк на лбу, нос ободран, всё ударяется, а всё равно лезет куда повыше.
Потом снова кашляет, сопит, сосёт палец. Вовчик с мамой поехали в Досе (сестре мамы). Пойду, бельё замочу, а завтра во время Мишкиного сна постираю.

8.05.72г.
Завтра День Победы. У нас теперь только и разговоров: «Израиль, Израиль» Так озверели с этой пропагандой, что всех еврейских старух пьяницы спрашивают прилюдно: «Сара! ты ещё не уехала в Израиль?». Вчера какой-то пристал к моей маме, это уже во второй раз. Читай газеты, детка: «у нас нет антисемитизма!» Настроение соответственное.
Весна. У Мишки на второй раз принялась оспа, болеет, температурит, рука нарывает. Вовка переболел весь март. Грипп, ухо. А апрель – ничего.
Решила поехать с Вовкой в Керчь, уже взяла туда билет. Вот так вышло, просто ткнула пальцем в карту, попала на Керчь, мама с Мишкой пошли к её сестре Досе.
Сейчас 12 час. ночи. Вовка спит с новой огромной машиной, которую называет «гонка» (гоночная), я пока постирала, выкупалась. Устала…. Торопилась сделать поскорее халтуру для радио, хоть рублей 50 получу, вечно же не хватает…
Мишка стал лучше, начал говорить. Шустрый и хитрый, глазки в глаза глядит. Вот я стала и к нему липнуть. И Вовчик его любит. Это хорошо, конечно. Вовка уже катается на фигурных конёчках (ему 5 с половиной), на лыжах у него лучше получается, хочу отвести его в гимнастический зал, позднее – в бассейн. Мы уже пробовали, начались прыщи, нарывы.
Мишка становится чуть лучше, но меня всерьёз не принимает.
В воскресенье утром мы с Вовкой были одни, Вовка забрался ко мне в постель и тихо сказал: «Мама, вставай, не спи, посмотри лучше, какое дерево серебряное». Я не пошевельнулась, но насторожилась. Он помолчал, потом – снова: «Тополя, что в детском саду, как серебро, посмотри, мама».
Я подняла голову и увидела – белое небо, тихое и блестящее в предвкушении восхода солнца, на нём – тёмные ветви тополей. «Качаются красиво, – сказал Вовка, ветки красивые».
Его серые прозрачные глаза были полны тихого очарования, удивления и понимания того, чего не понял бы, может быть, больше никто в это предрассветное время…
Оголённое дерево на фоне зимнего неба – «как чернь по серебру и серебро по черни» (не помню, чьи это слова…). Мы притихли оба.
Вот такое старшее чадо. Кстати, помню это до сих пор.
……….много, много пропускаю.

2.11.1973 г.

Оба сына славные и разные, оба уже ходят в детский сад. Мишутка потихоньку влезает мне в душу двумя ножками, Вовка уже смотрит куда-то за меня…Стоит около, а смотрит вперёд. Что поделаешь!
Голова болит, дети болеют, Вовке нужно гланды удалять перед школой. В конце концов, решилась. Врач сказала, что пока наличие этих гланд не влияет на другие органы, терпеть можно, но вот уже появились шумы в сердце, нужно удалять… Мы пришли с подругой Люсей к Вовчику после операции. Он не разговаривал, был в красивой пижамке, которую я дала с собой, ему, видимо, было больного говорить. Я купила какой-то удивительный катер, который мог плавать, на нём светился фонарь. А Вовка равнодушно посмотрел на него и показал рукой в сторону: "Унести?" – спросила я, – он кивнул. Мы нашли с Люсей во дворе старую ванную, где была вода, пустили туда катер, но и на это Вовка смотрел равнодушно. Обиделся.

27.01- 1974 г.
Вот и Новый год. Я переболела пневмонией. Теперь мой Вовчик уже начал играть на скрипке, послеоперационная обида ушла. И я загорелась освоить хоть немного скрипочку. У меня есть купленная в уценёнке трёхчетвертная, пробую пищать на ней. Уже доходит, как и где найти нужную ноту, но трудно настроить инструмент, т.к. пианино старое расстроено. Мне, конечно, интереснее заниматься скрипкой, чем Вовке.

27.02-1974 г.
У Вовки уже 22-й день скарлатина. Мишку подальше от этой напасти увели к Досе, и вот я смогла забрать его, он обрадовался мне. Оказалось, что уже четыре дня как он в гипсе, у него уже три раза «вылетал» локоток, я научилась его вправлять, а Дося, она же врач, повезла Мишку к хорошему травматологу, тот велел зафиксировать руку, чтобы вывих не  сделался привычным. Приехав к Досе, я рассердилась вместо того, чтобы сказать спасибо, тут же сняла гипсовую лангетку, пальчики были отёкшими, твёрдыми. И вот мы пришли домой, левая ручка Мишки висит, я сажу его на стул и придвигаю к пианино. Тут же всё забыто, он начинает играть двумя ручками. Он ожил, не сразу смог вечером заснуть от восторга. Он дома, и Вовка тут же, и рука не болит.
Всё идёт своим чередом. Вовка уже окончил третью четверть в первом классе простой и музыкальной школы (получил четвёрки в основном). Отвозила я его в Грузию, там лечили его экзему, не вижу облегчения. Когда он увидел меня, не отходил от меня ни на шаг, мы ели в каких-то столовых очень острое всё – мясо, подлива, но Вовка ни за что не хотел без меня возвращаться в санаторий, пока не подготовили его документы для выписки.
Мишка переболел ветрянкой. Это было страшно, видимо, было осложнение, очень тяжёлое, бред, температура. Мама бегала вниз к телефону-автомату, вызывала «Скорую». Мне велели всё время поить Мишку чем-то сладким. Пережили и это… Хотя один раз мне прозвучал голос: «Это смерть стоит над моей головой». Прошло и это. Мишка очень подвижный. Слух отличный, буду отдавать его в музыкальную нулёвку с пяти лет…

3.07 1975 г.
Отдыхаю с детьми в Феодосии. Мы стреляли в тире, где я оказалась настолько азартной, что хозяин тира сказал Вовке: «Уводите отсюда маму, пусть лучше купит вам мороженое!» Я устыдилась. Вовка загорел и стал похож со своими серыми глазами на сиамскую кошку. Мишка быстро почернел, но всё ещё кашляет. Набегались, легли спать, у Мишки совершенно чёрная нога торчит из-под белой простыни, а плечики у него – две косточки загнутые внутрь. Худенький, лоб большущий, а с характером! Когда злится, глаза зелёные.
А Вовке предстоит поехать  в лагерь, в Евпаторию  24 июня. Мне даже жаль отправлять его, он со мной так хорошо поправился, личико розовое холёное, начал плавать. Но нельзя же всё время держать их у своей юбки…

А иногда думаю: какие хорошие дети, все до одного. А откуда берутся вредные и плохие взрослые? Нет ответа.