Преемник

     Осенью 1998 года в Кремле проходили в узком составе консультации по вопросу о преемнике. Присутствовали Ельцин, Березовский и Волошин. Борис Николаевич открыл совещание, проинформировав, что накануне Тарпищев подсказал одну мысль.

     – Преемник, по меньшей мере, должен быть тайным каннибалом, а мы должны иметь на руках неопровержимые доказательства содеянного им и юридически безупречно оформленные документы. Если он делает что-то не так, мы ему сразу эту бумажку под нос.

     – Преемник, как только освоится, прикажет на каждого из нас накатать по три подобных бумаги, – возразил уныло Александр Стальевич. – Кроме того, высшей меры теперь нет, конфискации нет. Слабый вариант.

     – Я разговаривал с Примаковым, – задушевно вступил в беседу Березовский, – он обещал всех нас пересажать.

     – Вот негодяй! – возмутился Ельцин. – Я всегда говорил, что наглый он человек.

     – Зато родину любит, – вздохнул Борис Абрамович.

     – А кто из нас родину не любит! – зашмыгал носом раздраженно президент. – Нашел, чем удивить? Ты давай, Борис, по существу.

     – Нужен предатель, государственный изменник, – докладывал Березовский. – Подобные люди в наличии имеются даже среди депутатов. Есть с отложенными смертными приговорами.

     – Как это, если смертная казнь отменена? – удивился Ельцин.

     – В органах ее никто не отменял.

     – А чего тянут? – поинтересовался президент.

     – Американцам, – объяснил Березовский, – не хотим показывать, что знаем про шпионов, которые на них работают, про переданные секреты, фамилии агентов.

     – Ты, Боря, хоть и тезка мне, но не то говоришь. Американцы – нам друзья навек. Твой преемник придет к ним и сообщит, как есть. Получит, понимаешь, карт-бланш управлять Россией, как им вздумается. От нас тогда мокрого места не останется, будь он четырежды изменник…

     – Может, педика какого-нибудь? – скис Березовский.

     – Опять им выгода, а нам – никакой… Ты чего, Сталич, молчишь, образованный ведь мужик? Пораскинул бы мозгами.

     – Думаю, Борис Николаевич, о Николае II, императоре российском, – глубокомысленно заявил Волошин.

     – Его даже сам Тарпищев не восстановит, – рассмеялся Борис Николаевич, закашлялся и схватился за больное сердце.

     – Думаю, – потупил глаза Волошин, – преемник должен быть, как Николай…

     – То есть должность президента упразднить и ввести царя? Царем назначается… Кто? Кто? Назови? Вот в чем проблема. Выбранная нами фамилия должна дать нам абсолютные и непререкаемые гарантии жития-бытия для нас самих и наших семей. Я правильно понимаю?

     – Правильно вы понимаете, Борис Николаевич, – согласился Волошин. – Я к тому и веду… Каждое утро несут Николаю доклад о государственных делах страниц на сто, он всякую страничку прочитает. И кто бы ни принес – флигель-адъютант, министр или даже обер-прокурор, – ни слова не скажет, хотя бы где запятую приписал.

     – И не визирует? – грозно поинтересовался Ельцин.

     – Ни разу, никогда.

     – А что же он делает? – в один голос спросили Борис Николаевич и Березовский.

     – Идет гулять, или кататься на велосипеде, на автомобиле, или дворцовую дорожку расчищает зимой от снега, или рубит дрова. Очень любил дрова рубить. На лодке за весла летом сядет, купается в море, гоняет на катерах, обожал охоту А мог на белом коне перед солдатами и офицерами выступить с блестящей речью. Уж если совсем нечем было заняться, бегал трусцой по парку, играл на бильярде, в домино, кинематографом интересовался, церковь посещал по выходным…

     – Ты сформулируй основательно, но кратко, – предложил Ельцин.

     – Нам нужен такой преемник, чтобы был деятельным, но ничего не делал.

     – Выражайся, Сталич, яснее, – попросил заинтригованный Борис Николаевич.

     – Он не будет заниматься работой вообще – по неспособности или отвращению, а во всем остальном ему надо выглядеть деловитым и энергичным. Это для народа важно. Если он абсолютно забросит государственными дела, то никакие нам гарантии не нужны, мы и без них обойдемся. Советников правильных подберем и прочее. Одним словом, преемник должен царствовать…

     Возникла долгая пауза.

     – Борис, а ведь прав Сталич?

     – Прав, Борис Николаевич.

     – Так ищи, – приказал президент.

     – Трудно. Но будем искать.
 
     – И не забудь про клятву верности мне лично, Вашингтону и Наине Иосифовне.

     – Это уж обязательно, – закивал Борис Абрамович.

09.01.2016