Весенний портрет женщины в шляпке

Говорят одно дело – сущность вещей, а другое – их существование: существование вещей не вечно, но сущность их вечна. Однако, если основное в вещах – их сущность, что, собственно, значительного сделал Бог, создав существование?
Декарт
                От автора.

    Весенний портрет женщины в шляпке.
    Худенькое личико с большими печальными глазами склонилось на узкую необычно длинную ладонь. На зеркальном столике среди разноцветных склянок и флакончиков, блестящих и матовых патронов помад, бутоньерок, узкого бокала с крошечным весенним букетиком, мятые исписанные листки бумаги. Женщина, в маленькой шляпке с зеленой вуалькой отвернулась от зеркала. Старинное зеркало в овальной раме, чуть отклонено вверх. В нем отражаются кусок потолка с лепниной, голубое небо, глубокие окна соседних домов и водосточные трубы. Стекла открытых настежь окон отражают солнечный свет, изломанные решетки рам, как бесконечные квадратные корни математических уравнений. По странной случайности молодая красивая женщина на портрете – подруга одного из самых знаменитых физиков двадцатого века. Заканчивается его первая треть. В физике разыгрывается одна из самых грандиозных драм в истории.
    Колеблется земли уклад: они хоронят бога.      
   Все дозволено – если Бога нет, как известно, восклицал наш великий писатель.
     Наверное, он имел право на эти слова.
     Однако надо заметить, его – все, это не наше – все. Наше – все, будет, ох, каким большим. Наше – все, это такая, простите, прорва, которая поглотила не одного Достоевского.
      Вот теперь нам, наконец, громко объявили, что Бог есть и стали по телевизору показывать Пасху и Рождество с очень, иногда, подробными и толковыми комментариями.
      И все встрепенулись и уверовали.
      И дозволено стало абсолютно все.   
      Были времена, что говорить, когда у нас из каждого окна глядело по атеисту. Да, что – из окна, по улицам ходили буквально толпами, не стеснялись.
       Да, нынче времена не те, живого атеиста редко увидишь. Они окна занавесили, попрятались, сидят тихо, не дыша, не то, что в окно не выглядывают, форточку не отворяют, чтобы задать знаменитый вопрос  – какое, милые, сегодня тысячелетье на дворе.       
       А которые из атеистов по состоянию здоровья не могут долго взаперти сидеть и Антидюринга читать, те, хоть и с опаской, но выходят, все же, на двор, на лавочке посидеть. Не все то, мол, нам в тихом сумраке сидеть и через щелочку, увы, задернутых гардин на божий мир смотреть, надо и воздухом подышать, к тому же  –  свобода совести. Тех, как увидят, тут же пальцами на них показывают, окружают, сбирают с них лепту на восстановление иштык-матюринских въездных ворот и дружелюбно укоряют. Вот, мол, до чего вы мир довели – кругом разбой, преступления, все ваша атеистическая пропаганда понаделала, сколько уже лет лепту собираем, а столба от ворот еще не поставили. Атеисты, у кого, несмотря на свободу, совесть еще осталась, те лепту вносят и – винятся. А кто бессовестные, но свободные, те хотя и лепту вносят, но говорят – то ли еще будет.
      И вот, как в советскую эпоху мы изживали тяжелое наследие капитализма, так  today мы боремся с тяжелым наследием социализма.
      Со всем тем, преступления остались прежними, и мотивы по которым они совершаются, как правило  – всегда неновые.
     Но есть исключения, поражающие именно своей  новизной. 
     И среди этих исключений из правил, пожалуй, самое интересное и страшное – убивать стали ради любопытства.
     Девочки избивают сверстницу до смерти и снимают весь процесс на видеокамеру мобильного телефона, на память, интересно посмотреть с друзьями триллер собственного изготовления. В особо увлекательных местах изображение можно остановить и внимательнее рассмотреть детали процесса убийства и агонии жертвы. И это не единичный и не из ряда вон выходящий случай.
       Такого даже Достоевский, ведь не без фантазии, согласитесь, был человек, да и реестр убийств у него в произведениях не так, чтобы очень короток, все-таки,  представить себе не мог.
      Он учился в инженерном училище, стало быть, должен был разбираться в математике. Сами его произведения часто представляют собой или предлагают читателю своего рода математические задачи и уравнения. Был ли он знаком с одной интереснейшей математической аналогией, установленной в двадцатых годах девятнадцатого века английским ученым Уильямом Гамильтоном. Или она уже и в то время была забыта?
       В начале девятнадцатого века математиком Гамильтоном была установлена аналогия между распространением света вдоль луча в геометрической оптике и движением частицы по траектории в силовом поле.
      Читатель, разумеется, помнит, что  распространение света в среде с переменным показателем преломления n(x, y, z), где x, y, z координаты точек среды, происходит вдоль лучей, совпадающих с возможными траекториями частиц, движущимися с энергией E в поле сил с потенциальной энергией U (x, y, z), если,  n (x, y, z) = a ; E – U(x, y, z), где а – некоторая постоянная. И если принять, что на бесконечности U = 0,  а n =1, то этому равенству можно дать вид –
       На основе этой математической аналогии Гамильтоном был разработан метод интегрированных уравнений механики.
       Как мы уже сказали, аналогия Гамильтона была забыта.
       Только через сто лет ею заинтересовался де Бройль, выдвинув свою так называемую волновую гипотезу, существенным моментом которой было утверждение о том, что дифракционной решеткой для волн могут служить кристаллы. Еще через два года, когда стало очевидным фактом, что теория движения микрочастиц должна выйти за рамки лучевой теории, Шредингер сформулировал важнейшее уравнение квантовой механики, носящее его имя, не будем это уравнение приводить, это займет много места, к тому же оно широко известно и, несомненно, хорошо знакомо читателю. Лучевая теория уступила место волновой теории движения частиц, а квантовая механика получила сильнейший толчок вперед, с тех пор как Планком и Эйнштейном в самом начале двадцатого века были разработаны основы квантовой теории света, тепловых и электромагнитных излучений.               
       Квантовая теория – это своего рода Достоевский, если говорить об эмоциональной атмосфере, которая сопровождала череду совершенно фантастических событий и ослепительных открытий в физике. Это действительно была грандиозная драма, которая не закончилась до сих пор. И все это колоссальное, трагическое напряжение человеческого ума, не говорим – разума, понадобилось только для того, чтобы было создано множество приятных вещей, среди которых и такая удобная в быту штука, как сотовый телефон со встроенной видеокамерой, без которой не смоги бы today очаровательные нимфетки снимать свой зловещий документальный фильм.
       И гипотеза де Бройля и уравнение Шредингера возникли как раз в то время, когда замечательный, но так и оставшийся мало кому известным художник создавал свой Весенний портрет женщины в шляпке.