Отвёртка
Познакомил меня с ним Пчёлкин Саня. Мы снимали подвал на Бэй Паркуэй и 86-ой стрит в Бруклине, а Лёнька жил неподалёку, с женой, падчерицей и бойфрендом дочери - полностью деклассированным негром по имени Брайан.
Пчёлкин - бывший лётчик-высотник, аферист, вор и умница, каких по всему свету на пальцах сосчитать, как-то привёл Лёньку, а потом сказал, что Лёнька очень порядочный человек, и только ему можно доверять в этой жизни. Пчёлкину я верил, потому что сам Пчёлкин не доверял в этой жизни ни кому, ожидая подвох и измену в любой момент жизни.
Бывало, мы созванивались и затем прогуливались тут же, по набережной, в которую и упиралась Бэй Паркуэй. Впереди был океан, а где-то за океаном - далёкая Родина, которая для многих из нас в эмиграции действительно стала с большой буквы. Справа, на запад, простирался, весь в огнях, Веразано Нэрроуз Бридж - чудо современного мостостроения, железный гипер-монстр, величину которого я даже не берусь описывать, одно могу лишь сказать: когда по нему проезжаешь, кажется, что ты сам летишь под облаками!
Я любил смотреть в океан, в догонку заходящему солнцу и уходящим из Нью Йорка кораблям, представляя себя то ветром, то рыбой, то солнцем, мчащимися в Беларусь, вопреки всем законам природы. Лёньке это т процесс виделся иначе: он брёл пешком по воде, весь в лохмотьях и коросте - прямо вот так - с Набережной и -в Чаусы! Пилигрим, бля...
Пчёлкин не мечтал. Он, практичный и целеустремлённый, ковал успешно деньгу, пока мы с Лёнькой пили и пускали слюнявые пузыри, и на Родину летал регулярно.
Обычно всё сводилось к монологу и поучениям Пчёлкина. Лёнька сам это провцировал, корча из себя окончательного шлемазла и тюху. Я же лишь внимал, ибо тогда Лёнька был другом Пчёлкина, а не моим, как сегодня.
- Гони ты нахуй этого негра! - Пчёлкин в соответстии с фамилией не говорил, а жужжал, непрерывно меняя тональности, интонации, тембры, тепмпы и ритмы голоса - содержишь чёрножопого бугая, воспитываешь его байструка, а он у тебя ещё ****ит водку и колбасу! Ну не можешь выгнать - сам уйди, хочешь, я тебе помогу у Юры снять комнату?
Лёнька внушаем, хотя и сам себе на уме, мужичок-с-кулачок - даёт знать сельская закваска, эдакая простолюдинская смекалка, позволяющая справедливо разделить вершки и корешки, гуся поделить по понятиям, медведя объегорить, на печи прокатиться да щуку держать крепко за жабры...
- Ну куда я их брошу, - ноет он, - Ольга не работает, Валька малым занята, малой весь в соплях, Брайан ни хрена не помогает... Спит, сука до 6-ти вечера, потом встанет, три часа наводит марафет и уходит на всю ночь, а то и на пару дней...
- Да у него таких дур, как твоя падчерица, пол Бруклина!
Однако, как выяснилось позже, Брайан Лёньку уважал. И было за что! Пил Лёнька исключительно водку. А запивал её только пивом. А рюмкой был незабвенный гранёный 200-граммовый стакан, откуда и взялся он только тут, в Штатах! Так, бедный негр чуть с ума не сошёл, когда за ужином увидел, как "крэйзи рашн" заливает в себя стакан водяры, а потом шлифует пинтой "Гиннеса"! Когда же Лёха затащил на 5-й этаж холодильник, закрепив его ремнями на спине, тут он попал в полный респект у чернокожего зятя!
Однажды он даже хотел помочь Лёньке от****ить соседа, да сосед сбежал... Гнилой был. Что-то по квартире помог ему Лёнька и тот решил проставиться, что бы деньги не платить. Лёнька человек простой - согласился. Сели за стол, а Лёнька возьми и налей сам себе - кружку водяры! Сосед обиделся и треснул Лёньку в челюсть. Лёнька тоже обиделся и ушёл. Но пока он добирался до своей квартиры, водяра ударила в мозги и он решил отомстить. Вот тут Брайан и подвязался с ним. Приходят, а сосед дверь не открывает. Тогда Лёнька вышиб дверь ногой со второго раза, а несчастный сосед сиганул через кухонное окно, благо жил он на первом этаже. Брайан, было, кинулся его догонять, и гнал два блока, но куда там, дыхалка у перепуганного русского оказалась покруче африканской! Умчался, словно нашкодивший кот, и не показывался неделю, когда все обиды уже быльём поросли.
Работал тогда Лёнька на подхвате, то есть, ни где он не работал конкретно, а брался на "бирже" за физически трудные, ломовые, прямо каторжные работы. Биржа - это только слово красивое, а на деле это всем известные места в Бруклине, куда утром рано собираются бродяги в поисках хоть какой-то работы. Сюда же подъезжают и купцы - те, кто не хочет платить лишние деньги профессионалам на стройплощадках, а набирает по дешёвке абы кого. Лёнька востребован! Его берут "на асбест", его берут крушить стены, его берут копать котлован... И надо сказать, он тогда зарабатывал прилично: содержал семью, включая блудного негра, отправлял копейку родной дочери в Киев, содержал старенький, но живой "Олдсмобил" вагенстэйшн, да умудрился ещё собрать порядка двадцатки, чего я , работая таксистом, тут не достиг ни разу!
После третьего стакана его колхозно-пролетарская натура начинала цвести буйным цветом и выпирать из всех возможных щедей души. Он завидовал нам, таксистам, мол деньги мы гребём лопатой!
- Лёнька, дорогой мой! - орал я , ибо те же три стакана были для меня откровенным пределом, - ты же бухаешь, не просыхая! Иди, сдай на лайсенс, и работай себе во благо! Но ты не идёшь, и не выдумывай, что ты водить не умеешь, просто ты не сможешь не бухать, как я - месяцами, или хотя бы две недели подряд!
- Ты, муравей! Ты слушай, что тебе старшие говорят!
- Лёнька, мне 45, тебе 55 - ну какая к чёрту разница? Я понимаю, когда мне было 10, а тебе 20, но нынче мы фактически в одной весовой категории...
Но ему надо что-то доказать, кроме произнесённого, он хватает меня за кофту и начинает елозить по комнате. Силовая борьбы меня выматывает, она мне стратегически не приемлима, и я цепляю его стопой под ахилку, и резко подсекаю на себя. Лёнькины пятки вздымаются к потолку и он неуклюже грохается на линолиум, под которым просто бетон. Я в ужасе от результата своих навыков. Но Лёнька орешек крепкий. Кряхтя поднимается.
- Что это было, - справшивает.
- Задняя подсечка с проводкой, а ты - инвалид ***в, наверное на физкультуру не ходил в джизни!
- Какая физкультура, - смеётся Лёнька, наливая по четвёртому стакану из какой-то кажущейся мне бесконечной бутыли, - я ж пью с 10 лет... Вот лыжи - да, я выигрывал в школе...
Мы вновь выпиваем, и Лёнька рассказывает мне сокровенное.
- Смотри - всегда ношу с собой, - и он достаёт из брючных карманов среднего размера отвёртку.
- Шурупы воруешь на стройке, - шучу я, но Лёнька серьёзен.
- Это - от всякой шантрапы. Ведь не нож? Значит оружия не ношу. А всадить в печёнку можно ещё похлеще иного ножа!
Я его понимаю. Недавно, на Бэт авенью, фактически рядом с его домом, зарезали женщину средь бела дня!!! Сам я судьбу не искушаю, и не шляюсь где попало, а во-вторых - я спринтер, врезаю сразу 5-ю скорость с места и догнать меня невозможно - я бегун профессиональный, бегал 100 метров по первому разряду. Лёньке моё пораженчиство не по душе, он жаждит крови и возмездия.
Нет вру... Был в моей жизни период, когда я лез на рожон, что говорится "под пули" - парковался в самом сердце Гарлема, покупал водку в Южном Бронксе, ходил в Бюргер Кинг в Ист Бруклине... И что? А ничего! Не нужен ни кому. Мы, одинокие белые, индеферентны для местной шпаны, как инертный газ для иных элементов таблицы Менделеева. У них своя свадьба - оружие, наркота, проститутки... Всё зоны сбыта не поделят. Я же - просто одинокий белый придурок. Уайт трэш. Белый мусор.
Как-то Пчёлкин взял у Лёньки его ваген-стэйшн - по делам покататься. Меня, вот, ещё папа учил - своё не давать, чужое - не просить. Думаю, и Пчёлкина учили, но он действует по ситуации, а тут ему просто не подфартило: какая-то дура ударила ссзади по его переднему бамперу и бампер согнула. Авария. Вызвали ментов. Ушлый Пчёлкин позвонил Лёньке и приказал немедленно приезжать, или хотя бы падчерицу прислать. Зачем? А про страховку забыли? Лечиться, друзья мои, при чём деньги платят тебе, а не ты! А деньги такие, что можно ещё три таких ваген-стэйшна купить. Короче, оформил Пчёлкин всё на себя. Поставил Лёньке новый бампер. Заплатил компенсацию по повышению страховки. Вроде бы всё ничего, однако стал Пчёлкин получать бабло от врачей, и нет, что бы молчать, так он звонит Лёньке и долбит его в темя, как дятел:?
- Мудак ты со своей падчерицей... Вот, мне опять три штуки отстегнули за анализ крови...
Если вам не понятно объясню. Схема тут элементарная. Ты обращаешься к вроачу ввиду аварии, хотя и здоров , как бык. Врач тебя якобы лечит, обирая страховку автомобиля, а заложено там минимально по 100 тыс. на каждого пассажира! Ну, часть тебе отдаёт ( меньшую), а часть себе (большую). Делают это тут испокон веков, и не надо говорить, что всё это русская мафия придумала. Хватало тут мафии и до прихода русских!
Короче, Пчёлкин доигрался - у Лёньки снесло давлением крышку котла, и всё его колхозное нутро рвануло на свободу!
Как-то он пришёл ко мне пьяный в дымину, поигрывая своей зловещей отвёрткой.
- Ну что, муравей, где этот гном подевался? Буду из него шашлык делать!
- Работает, - говорю, а сам не знаю чего препринять - не сообщить Пчёлкину ни как - не было тогда ещё сотовых телефонов в массовом пользовании.
- Да успокойся, Лёнька, разберёмся...
- Нет, он должен ответить за всю свою подлость.
Лёнька наш - правдоискатель, опасная порода, те, кто и не подозревают, что кроме их, сермяжной правды, может быть и иная правда, допустим, интеллигентская правда, или квантовая правда, если угодно - даже собачья правда, ибо собаки на врут!
- Сяду в кустах и буду ждать, пока не придёт... Заколю суку отвёрткой.
И вижу - не шутит паразит!
А в это самое время у меня только начинался любовный роман с моей нынешней супругой, Асей, и она нет да нет бывала у меня. Вот и теперь, была - притаилась за дверьми, но всё слышала.
- Надо уходить от сюда, - зашептала она, - он же невменяемый!
И мы уехали.
А днём следующего дня вернулись проверить следы побоища. Но побоище не состоялось. Пчёлкин мирно дрых после суток, Лёньки не было, и трубку он не поднимал. Тогда я купил три галлона Бургунди, и завёл в мангале угли на шашлык - стресс снимать, сказал я Асе.
Ну а Лёнька, как и пристало истинному люмпену, полез во все тяжкие - мол, не прощу, а чего он не простит, и сам позабыл. Короче, распался наш союз. Больше не гуляли понабережной, не трепались и не пили чешское пиво по доллару за бутылку...
Годы прошли. Отстоял Лёнька очередь на муниципальную квартиру и живёт теперь в проджекте для нищих на 25-ом этаже с видом на Океан. А Пчёлкин купил дом, женился, да девок настрогал. Двух. У каждого жизнь своим чередом идёт. Лишь порой через меня друг про друга спрашивают. А я и не рассказываю ни чего. Передатчик я им что ли? Задружитесь вновь, говорю, и сами друг другу всё рассказывайте.
И вот недавно выходит Лёнька из лифта на своём 20-м этаже, а там стоят трое горилл. Афроамериканцы по местному, а негры по-советски.
- Давай, дядя, деньги, да всё, что там у тебя есть...
Старший пошарил по карманам. Достал селлфон. Посмотрел брезгливо, сунул его обратно Лёньке в карман. Деньги, хоть там и крохи, забрали до копеечки, и ушли в небытие, как будто их и не бывало...
Рассказал всё это мне Лёнька на следующий день после событий.
- Слушай, - вспомнил я вдруг, - а где же была твоя отвёртка???
На другом конце провода сначала раздался звериный рык, а потом Лёнька стал обзывать меня нехорошими словами, и в конце концов бросил трубку. Месяц он не отзывался на мои звонки. А спустя два - позвонил сам, как ни вчём ни бывало, но про отвёртку я больше не вспоминаю...
Бруклин, НЙ, 9-е января 2016 г.
Свидетельство о публикации №216010902361