Рай для закаленных. 21 Звезды

Глава 20: http://www.proza.ru/2016/01/01/1517


21. Звезды

     — Так продолжаться не может.
     Микаэль возник ниоткуда. Его слова словно разбудили меня, хотя спать, стоя на замороженном крыльце модуля, я, конечно, не могла. Зацепившись взглядом за его нахмуренный лоб, я разогнала избыток роившихся в голове мыслей, но так и не вспомнила, как оделась и вышла на мороз. Письмо от матери. Я что-то собиралась написать в ответ… Написала? А что?
     Но тут пришло ощущение безразличия, будто нечто неприятное уже закончилось. Что собиралась, то и написала. Все в порядке, мне больше ничего не нужно делать с этим письмом.
     — Что не может продолжаться?
     Микаэль с досадой поморщился. Черная шапка с серой короткой опушкой изменила его лицо: от безалаберной античной красоты осталось лишь стойкое воспоминание, и он теперь был красив совсем иначе – как укротившее суровую зиму совершенство.
     — Ты не произносишь мое имя. В последнее время – совсем… Твоя боль продолжаться не может.
     Это правда, его имя мой язык выговаривать отказывался – такой вот эффект внутреннего сопротивления общению с ним. Но если он настроен выражать недовольство этим, мы больше общаться не будем, потому что ломать себя, чтобы угодить ему, я не собираюсь. Хотя нет, недовольства в его голосе не было.
     — Мне сейчас не больно. Кастор напомнил выпить обезболивающее перед тем, как он приедет. Я выпила… Он должен приехать.
     Лоб Микаэля, до этого перечеркнутый поперечной складкой, теперь сморщился в продольном направлении – от удивления.
     — Кастор уже был у тебя и уехал.
     О. И правда. Привез приготовленную Ангелиной рыбу под маринадом, сам же разогрел и заставил сразу съесть. Но это словно давным-давно было. Если бы не вкус рыбы и маринада во рту, я бы считала, что прошло не меньше двух недель с тех пор. Что у меня с памятью? Продукт физического напряжения? Такое потрясение от письма? Как же глупо получилось…
     — Ты откуда знаешь? — спросила я, поступив еще глупее.
     Но Микаэль не обратил на этот выкрутас никакого внимания.
     — Согласовывал время. Нам с ним нет смысла приезжать к тебе вместе.
     Предусмотрительные.
     Микаэль шумно выдохнул через нос.
     — Солнышко, ты устала от боли. Я держу связь с Натэллой и Леоном, так вот они, уважая твое решение вернуться к обычной жизни, считают, что тебе необходима физиотерапия.
     — Да. Они говорили. Если бы я находилась в городе, то, конечно, каждый день ходила бы на какие-нибудь процедуры и верила при этом, что без них не обойтись.
     Микаэль хмыкнул и помолчал секунд пять.
     — Ты колючая. Раньше была пушистой.
     — Прощай?
     Это слово вылетело прежде, чем я успела подумать, вместе с бешеным каким-то возмущением. Испортилась я, видите ли! Ага, у меня спина сломана! Не нравлюсь больше? Так ведь и не навязываюсь!
     Я развернулась, чтобы войти в модуль и хлопнуть дверью перед носом Микаэля, но он схватил меня за локоть и удержал на месте.
     — Нет, не прощай. Мне не важно, колючая ты или пушистая, я тебя не наощупь люблю. Я вижу, что тебе сейчас очень некомфортно, но я кое-что придумал. Поехали.
     Его голосу, немного насмешливому, но больше мягкому и сильному, не захотелось сопротивляться. Внезапное раздражение исчезло так же, как появилось. Я покорно пошла за Микаэлем и села в его мотоцикл.
     На этот раз мы уехали не так далеко. Дорога заняла не больше двадцати пяти минут, но спина снова подвела, и я опять полдороги провалялась на Микаэле.
    — Черт, это когда-нибудь кончится? — вырвалось у меня, когда мотоцикл наконец остановился.
     Микаэль, вставая, немыслимо изогнулся, чтобы удержать меня и помочь подняться.
     — Скоро. Надо только что-нибудь сделать.
     Опираясь на его сильный локоть, я огляделась. Мы находились у подножия невысокого холма, на берегу занесенной снегом узенькой речки. Речка поблескивала мириадами снежинок в свете звезд, сверкавших в эту ночь очень ярко, и выглядела завораживающе красивой. На холме стоял дом. Ломаный силуэт его крыши чернел на фоне расцвеченного звездами неба, а деревянное крыльцо некрасивым белым светом освещал круглый фонарь. К крыльцу вела хорошо расчищенная, но не утоптанная дорожка.
     — Нам сюда, — сказал Микаэль и повел меня к дому.
     — А нас ждут? — спросила я. Микаэль казался вполне способным вломиться в чужой дом без приглашения.
     — Нет, — с тихим смешком ответил он. — Хозяина нет сейчас, это что-то вроде дачи. Не волнуйся, я с ним обо всем договорился.
     Мы вошли в дом, дверь которого даже не была заперта, не раздеваясь, сразу прошли по боковому коридору на террасу, потом спустились по короткой лестнице в пристроенное помещение и остановились. Сначала я подумала, что это еще одна терраса, только застекленная (перед нами раскинулась заснеженная даль с кусочком жемчужной красоты заросшего кустарником речного берега), но Микаэль включил четыре тусклых светильника на стене, и мне стало понятно, зачем мы проделали весь путь.
     Пристрой оказался крытым бассейном. Небольшим, шириной два метра и длиной примерно четыре, вряд ли глубоким и до самого верха наполненным прозрачной зеленоватой водой. Это было неожиданно настолько, что я замерла там, где стояла.
     Микаэль снял свою теплую куртку, повесил ее на торчащий из стены крючок и стал деловито разлеплять застежку на моем комбинезоне. Мне придется лезть в бассейн… И ни одного достойно предлога, чтобы этого не делать, я не найду.
     — Я наполнил бассейн водой еще вчера, вода успела прогреться, — почувствовав мое состояние, сказал Микаэль, теперь без насмешки. — В доме изолированный реактор, он никогда не замерзает.
     — Вчера наполнил бассейн? — еле смогла произнести я. — А почему со мной не посоветовался? Я не всегда могу плавать.
     Микаэль освободил от комбинезона мои плечи и улыбнулся.
     — Ты сейчас вполне можешь плавать. Не посоветовался потому, что не хотел отрывать тебя от всяких крайне важных дел. Да и занят был: это очень затягивает – искать где-то пять мешков морской соли, доставлять их сюда и растворять в воде, хотя последний этап можно не считать.
     — Там морская соль?
     — Конечно. Тебе нужно плавать именно в плотной воде, которая сама держит.
     — Э-э-э… Спасибо, я сама разденусь.
     Ну вот, очередной подвиг ради меня. Прислонившись к стене, я разулась нога-об-ногу и избавилась от комбинезона. Снять свитер было легко, а вот остальное… Ой-ой.
     — Ты и купальник, конечно, прихватил?
     Пока я возилась, Микаэль успел раздеться до трусов. Мельком взглянув на его скульптурно-идеальное накачанное тело, я поспешила отвернуться. К такому повороту событий я никак, ну никак не готова…
     — Разумеется, — галантно отозвался он и достал из своей сумки сине-бирюзовое нечто. — Укороченный гидрокостюм, к твоим услугам.
     Не глядя, я взяла протянутую вещь. Да, очень-очень укороченный, штанин почти нет совсем, да и рукава заканчиваются значительно выше локтей. Зато с капюшоном, под который удобно прятать длинные волосы. Бирюзовый цвет я бы никогда не выбрала, и, возможно, это было бы ошибкой.
     — У тебя же есть старший брат, — над самым ухом озадаченно произнес Микаэль.  — Разве ты не видела его раздетым?
     Только совсем в детстве, длинным и нескладным. А в такой конфигурации – не-а, не видела. И свою собственную фигуру демонстрировать не стремлюсь.
     — Вот, значит, что такое стеснительность, — удовлетворенно, словно совершил долгожданное открытие, заметил Микаэль. — Я закрыл глаза, раздевайся.
     При этом он даже с места не сдвинулся. Я обернулась. Он стоял в расслабленной позе, сложив руки на груди, и его глаза действительно были закрыты. Мне удалось выбраться из футболки, но сгибаться, чтобы позволить мне снять штаны, спина отказалась. Рано и или поздно я бы заставила ее подчиниться, но столько времени у Микаэля не было. Не открывая глаз, он присел на колени, ловким движением стянул с меня штаны и, вслепую скользя ладонями по телу, освободил от белья.
     Скольжение это имело мало общего с простой помощью в раздевании. Оно было лаской, которую тактильные рецепторы моей кожи с непривычки встретили шоком. Расстегивая топ, Микаэль не удержался от искушения подержать мою грудь в ладонях и провести кончиками пальцев по соскам (после чего мне потребовалось сделать глубокий вдох), а трусики он снимал так, словно их необходимо было тщательно отлепить от всей поверхности кожи.
     — Любишь не наощупь, — сквозь зубы напомнила я.
     Сидя на полу, Микаэль поднял счастливое слепое лицо.
     — Твое тело так отзывается… Словно впервые.
     Впервые. Такое оно испытывало впервые. Оно ждало чего-то подобного от Игоря, но не получало: механические шарящие движения, дрожащие жадные руки быстро убивали желание продолжения, поэтому сейчас тело-предательница готова была упасть в объятия умелого мужчины, забыв про закорсеченные позвонки. Голова, впрочем, и не думала отключаться – я прекрасно понимала, что такой опыт мне не нужен.
      Микаэль взял гидрокостюм и продолжил знакомство своих рук и моего тела в обратном направлении. Новый глубокий вдох. Да, плавание абсолютно необходимо.
      Он вошел в бассейн первым и помог мне лечь на воду.
      — Всё хорошо, я тебя держу, расслабляй все мышцы, начиная с плечей. Потом я медленно буду опускать руки, а ты спокойно лови равновесие.
Вода держала, как перина. Настолько удобно мне давно не было. Только здесь, на воде и руках Микаэля, мне легко удалось расслабиться. Поняв, что хочу остаться здесь до второй операции, я подняла взгляд вверх. И увидела звезды. Потолок над бассейном оказался прозрачным. На этот раз я испытала потрясение совершенно другого рода. Звездное небо казалось таким близким, что я ощутила себя летящей в космосе, и это вызвало нереальный, незнакомый прежде восторг.
     — Отпускаю, — шепнул Микаэль.
     — Ложись рядом, — шепотом ответила я.
     Он послушался, и время остановилось.
     Это было именно то, чего мне с ним не хватало: быть рядом, никуда не торопиться, и вместе видеть сверкающие россыпи в черной дали, чувствуя при этом одно и то же.

     Микаэль привозил меня в дом на берегу каждый вечер. Небо затянули облака, и часто, лежа в насыщенном соляном растворе, я видела лишь непроглядную тьму с одной-двумя блестящими малютками. Но тем дороже стал навсегда оставшийся в памяти фантастический космический пейзаж, а испытанный при этом восторг не затерся повтором. Как благословение чуда, он был необходим мне для того, чтобы жить дальше.

Глава 22: http://www.proza.ru/2016/01/24/545