18. Сага о Белом Свете. Часть 4. Глава 5. Все по п

+18. Сага о Белом Свете. Часть 4. Глава 5. Все по порядку.


«Understanding is the first step to acceptance,
and only with acceptance can there be recovery…
…It is not by muscle, speed, or physical dexterity that great things are achieved, but by reflection, force of character, and judgment»
(Marcus Tullius Cicero)


      Костер для камлания запылал на самой кромке уссурийской тайги, на берегу Тихого Океана, точно в т о мгновение, когда был вбит последний колышек в изгородь вокруг склепа Хорошко-фон Вирхоff-Световых. В это же мгновение с территории в 1000 га. Был удален последний якудза, переодетый бомжем. И, в это же самое мгновение вдоль, гладкого, как скатерть-самобранка, были уложены в один, по линейке, ряд, столы для Тризны и Праздника. Пилоты сидели в современных вертолетах, слегка копирующих МИ-1. В вертолете МИ-6 был огромный тент, на котором будут ночью в лучах прожекторов плясать европейские, азиатские, негритянские и нанайские танцы обнаженные, смазанные нерпичьим жиром, дочки красавиц, отплясывающих на свадьбе Сергея Хорошко и Любы Кожеуровой. Оставалась «щель» между мгновениями, чтобы достойно зайти в церковь и быть обвенчанными Ульгучье-попом, который должен был успеть сменить наряд шамана на поповскую рясу православного священника. Хорошо, что еще венчать гомосексуальные  пары ему не предется, ибо он их «повенчает» при камлании. Он уже объявил, что «душа не имеет пола». Поэтому, камлание – само то, что надо! Адвокаты и их супруги не возражали, ибо браки были оформлены в Германии. Ульгучье-младшие также надели наряды шаманов. Но, их невесты, сдернули с них верхние части одежды, сказав, что такие могучие торсы прятать от всеобщего обозрения просто грех!
   …И, тут началось! Светлая ночь едва на небосклон взошла, как взвились кострами синие ночи! Ульяна и Хильда порхали, как бабочки, слетевшие на огонь, вращаясь вокруг своих осей и широко размахивая, как крылами птицы, рукавами! Ульгучье-старший набирал темп, не жалею, не зову, не плачу. И быстро впал в транс. Вместе с ним там же, в трансе, оказались Уля и Хильда. Вот тут произошло нечто, что до этого ни эти Края, ни эти шаманы не знали и не ведали! Раздалась сильная, звонкая, пронзительная, выдирающая всю душу наизнанку, песнь, заглушившая и бубны, и речитативы Ульгучье. Что-то вроде этого:
- Выйду на улицу, солнца нема,
Девки молодые свели меня с ума.
Выйду на улицу, гляну на село,
Девки гуляют, и мне весело.
Выйду на улицу, гляну на село,
Девки гуляют, и мне весело.

Матушка родная, дай воды холодной,
Сердце моё так и кидает в жар.
Раньше гулял я в зелёном саду,
Думал на улицу век не пойду.
Раньше гулял я в зелёном саду,
Думал на улицу век не пойду.

А теперь под вечер аж пятки горят,
Ноженьки резвые в пляску хотят.
Выйду на улицу, к девкам пойду,
Голосом звонким я им подпою.
Выйду на улицу, к девкам пойду,
Голосом звонким я им подпою.

Матушка, слышишь, соловушка поёт,
А там под горою пляска идёт.
Девки голосистые звонко поют,
Мне, добру молодцу, спать не дают.
Девки голосистые звонко поют,
Мне, добру молодцу, спать не дают.

Выйду на улицу, солнца нема,
Девки молодые свели меня с ума.
Выйду на улицу, гляну на село,
Девки гуляют, и мне весело.
Выйду на улицу, гляну на село,
Девки гуляют, и мне весело!»
Это пела Хильда, на чистом русско-нанайском языке!.. Тысячная толпа впала в неистовство экстаза и оргазма!
   …Это длилось, длилось, и длилось, пока длинноты не кончились! Потом костер стал оседать, под напором ночи и своего же огня. Угли же его так  заблестели, как кипящая сталь в котлах сталеплавильного завода. Пришло время искусства четырех славянок: двух сербок – католички Евгении и православной Мильяны, и двух русских, православных, Аллы и Гелены. Они начали давить своими голыми пятками раскаленные угли. А, скоро, видимо тоже впав в экстаз или оргазм, стали горстями голыми руками зачерпывать раскаленные угли и бросать их себе за пазухи! От такого ужаса, мужчины, в том числе и женихи-нанайцы, закрыли глаза и сильно сжали веки. А, девкам – хоть бы, что! Конечно, и Ульяна и Хильда не преминули все это запечатлеть в своем, также распаленном воображен6ии и на холодных кремневых жестких дисках.
   …Когда угли все были остужены пятками распрекрасных девиц, все двинулись узкой змейкой к Храму. Чтобы хотя бы краем глаза посмотреть, как шаман превратится в священника и будет размахивать кадилом. Венчать, значит. Хорошо, что все, венчающиеся, уже были крещенными православными, в том числе и детыми попа Ульгучье! Из Церкви вышли мужья и жены:
1) Михаил Петрович, князь Оболенский с княгиней Дарьей Оболенской.
2) Барон фон Карл с княгиней Ульяной. Оба согласились на фамилию князей Световых.
3) Кирилл, князь Светов с княгиней Любовью Световой, чрезвычайно похожей насовсем юную Одри Хепберн.
4) Мильяна Ульгучье, просто Ульгучье.
5) Алла Ульгучье, просто Ульгучье.
6) Гелена Ульгучье, просто Ульгучье.
В первых рядах, встречающих, с огромными букетами полевых цветов, еще в разноцветных платьях, новобрачных, были дочери Кирилла князя Светова, Виктория и Анжелина и дочь его лучших друзей, оставшихся следить за порядком в Замке в Южной Баварии, Евгения Милич. Вот эту компанию быстро посадили в два бронетранспортера и повезли к жертвенному костру, чтобы превратить в пепел сердца и мозги двух лучших подруг, княгини Валерии Световой и баронессы фон Вирхоff  Шарлоты. Всю же честную тысячную компанию направили к изгороди «Большого Камня». Так теперь назывался склеп Хорошко. Там, на камне, уже огромной стелой, возвышалась урна с прахом жены и детей Сергея Васильевича Хорошко. Урну с прахом мамы Любы и Яши решили не трогать, как и урну племянника Яши, киллера-ниндзя, погубившего всю Старую Семью Замка.
   …Бедное, несчастное сознание толпы, рванувшей в качестве гостей и согладатаев вслед за Кириллом Световым, его невестой, дочерьми-красавицами и рабынями секса! Его рвали на лохмотья! Его не щадили с той самой минуты, как Кирилл Светов с бригадой помощников, «потрошил», пардон, свою бывшую любовницу и лучшую подругу, профессоршу Йенского Университета, Шарлотту! Чего только за это время не произошло! И, вот тебе, кульминация: наглядная демонстрация магии чисел! Здесь  и магический квадрат Альбрехта Дюрера, и магический ряд, ромб, параллелепипед и…лестница Фибоначчи! Подходя к Большому Камню, Кирилл внезапно вспомнил про Альфреда и Эльзу Зингер!
- Любонька! Мы потеряли где-то самых верных наших сподвижников – Альфреда и Эльзу Зингер!»
- Я отпустила их восвояси! Они очень устали от всего этого! Пока мы здесь, они выберут себе уголок в Замке и обустроятся. Еще Альфред очень беспокоится, как идет строительство Башни Медиччи. Он хочет быть достойным ее директором!»
- Немец, а, смылся по-английски!» - Помычал Кирилл, не сбавляя широкого армейского шага. Они уже подходили к Большому Камню.
- Ничего подобного! Он робко спросил моего позволения «смыться» по-английски в Замок и я позволила!»
- Умница ты моя, благоразумница! Успеете к застолью переодеться, как на прием в Букенгемский Дворец? И…у меня проблема, Любонька. Давай забежим вот за этот кедр, и ты по-быстрому мне отсосешь! Что-то невмоготу, я так чувствую жар, что у тебя между ног, аж, голова кружится!»
- Давай! Сделаем это по-быстрому!»
   …Они оба вышли из-за кедра, словно ходили туда пописать. Никто не обратил на них никакого внимания! А, Кирилл еще сильнее раздухорился! Руки чесались, схватить Любоньку в охапку и потащить в леса дремучие, бросить на мох зеленый, и давить ее прекрасной попкой, уже начавшие краснеть, ягоды брусники….
- Потерпи, родной, потерпи! Думаешь, я тебя не чувствую? Я – вся горю! Наверное, здесь магнитная руда рядом. Так меня разбирает! Давай, еще вон за ту ель. Трахнишь меня сзади в обе дырки!!
- Давай, бежим…» Сказано-сделано! Заяц трепаться не любит!..
   …У изгороди только Вика, Анжела и Евгения были не в себе! Нет, не из-за того, что сейчас они должны будут толпе продемонстрировать, а, от того, что их колотило, не меньше, чем Кирилла и Одри-Любу еще  несколько минут назад! Но… работа, прежде всего! Кирилл бросил на них взгляд, понял, что с ними происходит, и тоже подумал о магнитной жиле! И, тут его пронзила свирепая мысль! ОН понял, что спутало карты Сергею Васильевичу Хорошко!.. Он понял, что Сергей, Вероника и Даша – ЖИВЫ! НО.…Как достучаться до Небес, когда находишься под их куполом? Нужно тщательно изучить, что нарисовали Ульяна и Хильда. И, еще, и еще раз прослушать русскую народную песню, которую на камлании неожиданно для всех, и, впервую очередь для самой себя, так лихо спела и отплясала голыми пятками на раскаленных углях, Хильда. Мысль о Хильде с голыми пятками вызвала у него такой, пардон, стояк, что ему пришлось прикрыться задницей жены законной, Одри-Любы!
 - Вот у меня в руках три жезла: обыкновенная еловая палка, пластмассовый толстый жезл, и жезл из дамасской стали, - сказала Вика, показывая все, что у нее в руках (а, мысленно она хотела, чтобы все эти три жезла чудом бы превратились в один мощный член Кирилла!). И, продолжила:
– Сейчас я буду по-очереди заводить эти жезла за виртуальную изгородь. Не советую никому повторять мои опыты. Всем желающим будет сброшено на ваши носители все, что вы сейчас увидите…» Вика начала опускать жезла за изгородь, и они бесшумно превращались в ничто! И, тут произошло непредвиденное! В толпе оказался откуда-то, никому неизвестный, бомж-горемыка. Вытащив на глазах у всех полупустую бутылку водки «Дары тайги», местного винзавода, он быстро, из горла опорожнил ее, и, вскрикнув: «Полундра! Где наша не пропадала!» - Бросился за изгородь! Этна выбросила медные сандалии Эмпедокла, прыгнувшего в ее кратер. У бомжа сандалий не было давно. Так, что от него ничего не осталось….
 - Еще есть желающие покуражиться?» - Спокойно спросила Вика, подмигнув Сергею, а, тот, амазонкам, которые тут же сомкнули ряды. Больше никто не хотел умирать!