Гулял по Волге-матушке Стенька-атаман...

Исторический портрет Степана Тимофеевича Разина.


Из-за острова на стрежень,
На простор речной волны
Выплывают расписные
Стеньки Разина челны…
Д. Н. Садовников.


Кто не слышал эту мелодичную, разливную  песню о вольнолюбивом богатыре, неустрашимом защитнике обездоленных?

 И какую русскую душу не тронет она?

Россию и её историю просто невозможно представить без могучей фигуры грозного атамана Стеньки Разина. Он как бы вошёл в плоть и кровь русского народа…
Ни одно имя человека из нашей истории не овеяно такой народной любовью и не окружено такой многовековой славой, как имя Степана Тимофеевича Разина. Из поколения в поколение передавали люди реальные и баснословные подробности о народном заступнике «батюшке» Степане Тимофеевиче.
Его воспел народ в своих прекрасных песнях (а их более 200!).
Сложил о нём предания и легенды…

 «Единственным поэтическим лицом русской истории» считал его А. С. Пушкин.
Ещё в детстве будущий поэт говорил:
«Стенька Разин был моим первым героем, и я уже мечтал о нём, когда мне не было восьми лет…»
Великий поэт в 1826 году посвятил легендарному народному предводителю  сразу 3 стихотворения под общим заглавием «Песни о Стеньке Разине».
Но они не были напечатаны при жизни поэта.
Пушкин просил Николая I разрешить опубликовать эти стихотворения, но получил через шефа жандармов отказ со следующим объяснением:
«Песни о Стеньке Разине, при всем поэтическом своём достоинстве, по содержанию своему не приличны к напечатанию. Сверх того, церковь проклинает Разина, равно как и Пугачёва».

Через несколько десятилетий поэт Д. Н. Садовников написал стихотворение «Из-за острова на стрежень...».
Положенное на музыку, оно стало чрезвычайно популярной, любимой народной песней.

И. А. Бунин, чуждый пушкинскому «поэтизму», возмущался тем, что «чуть не вся Россия» поёт эту, по его мнению, «пошлую, разгульную песню».

И, действительно, её можно было часто слышать из уст простого люда.
Но вопреки недовольству классика, песню с удовольствием исполняли и корифеи отечественной оперной сцены.

Песня эта даже вышла и за пределы страны:

-  В 1942 году, немецкие солдаты, выйдя к великой реке под Сталинградом, распевали «Wolga, Wolga, Mutter Wolga...».
-   А в 1969 году «Из-за острова на стрежень...» звучало посреди Атлантического океана: песню пел международный экипаж папирусной лодки Тура Хейердала, отмечавший переход из европейской области Атлантики в американскую.

• На сюжеты Разинской жизни режиссёры снимали фильмы.
 
-  1-й русский игровой кинофильм (фильма, как тогда говорили) назывался «Понизовая вольница (Стенька Разин)».
И был снят ещё в 1908 году.

-  В 1939 году режиссёрами Ольгой Преображенской и Иваном Фроловым был снят фильм «Степан Разин».

-    Собирался снять фильм Шукшин В. М.
Он написал киносценарий, сам хотел сыграть Разина.
«А был бы «Разин» в этот год…» (В. Высоцкий).
Но, к сожалению, не успел…

• Степану Разину посвятили свои произведения такие композиторы, как:

-  Касьянов А. А. - опера «Степан Разин».
-  Шостакович Д. Д.  - кантата «Казнь Стеньки Разина».
- Глазунов А. К. - симфоническая поэма «Стенька Разин» и одноимённый балет.

• Об овеянном романтикой народных легенд и преданий атамане   писали поэты:
 
-  А. А. Навроцкий  - стихотворения «Свадьба» и «Утёс».
-  И. З. Суриков - стихотворение «Казнь Стеньки Разина».
-  Марина Цветаева - цикл «Стенька Разин».
-   Василий Каменский - поэма «Сердце народное – Стенька Разин».
-   В. А. Гиляровский - поэма «Стенька Разин».
-   Е. Евтушенко - стихотворение «Казнь Степана Разина».

• Создавали свои полотна художники:

 -  Суриков Василий Иванович - картина «Степан Разин».
-  Репин Илья Ефимович - рисунок «Степан Разин».
-   Иванов Сергей Васильевич - ряд этюдов и эскизов.

• Изваяли свои памятники скульпторы:

 -  Коненков Сергей Тимофеевич Т. - «Степан Разин с ватагой».
-    Е. Вучетич - скульптура Степана Разина.

• Свои произведения о мятежном атамане написали писатели:

 -  Даниил Лукич Мордовцев – романы «Великий раскол» и «За чьи грехи».
-   Злобин С. П. - роман «Степан Разин».
-  Чапыгин А. П. – роман «Степан Разин.
-   Вячеслав Усов - повесть «Огненное предзимье».
-  Василий Макарович Шукшин посвятил народному вождю немало страниц и написал о нём роман «Я пришёл дать вам волю…».

• Разину и «разинщине» посвятили немало страниц историки:

 -  Н. И. Костомаров - «Бунт Стеньки Разина».
-    С. М. Соловьёв - в главном труде своей жизни «История России с древнейших времён».
-  Сахаров А. Н.  - «Степан Разин».
-  Соловьев В. М. - «Поход за утраченной волей», «Степан Разин и его время».

Вот об этом настоящем народном герое, поразившем воображение современников и потомков силой характера и удалью своеобразной и противоречивой натуры,  и хотелось бы рассказать…


1. Личность Степана Разина.


Родился Степан Разин на Дону, в казачьей станице Зимовейской.
Случилось это примерно в 1630 году. Точной даты мы не знаем.
Отец – выходец с воронежского посада и выбившийся на Дону в зажиточные («домовитые») казаки Тимофей Разя (Разин).
Участник взятия турецкой крепости Азов и «азовского сидения». В злой сечи он всегда был среди первых, труса в бою не праздновал. Крутой нрав уживался в нём с широтой натуры, размахом в работе и веселье.
Мать его, по преданию, была пленной турчанкой.
От неё он научился турецкому и татарскому языкам.
 Крёстная мать – русская женщина  Матрёна, по прозвищу Говоруха.
Из близких Разина известны также его:
-   дядя – атаман Черток и
-  крёстный отец – войсковой атаман Корнила Яковлев, представитель  казачьей верхушки.

Будущий казачий атаман рос и мужал в героическую эпоху. В эпоху, когда донские казаки стяжали славу во время знаменитого «Азовского сидения» (1637-1642). Живы были ещё воспоминания об их участии в бурных событиях начала 17-го века. И передавали из уст в уста предания об Иване Болотникове, Хлопке, Илейке Муромце и других бесстрашных заступниках народа, память о которых была ещё свежа.

 40-60-е годы – это мятежные десятилетия.
 В стране происходят одно за другим мощные народные восстания против гнёта помещиков и властей.
Массовые размеры принимают бегство крепостных крестьян и холопов, бедных горожан и приборных служилых людей на окраины страны.
Так народ отвечал:
-  на Соборное уложение 1649 года, на закрепостительную политику правительства,
- на тяготы, связанные с длительными и разорительными войнами, неудачными финансовыми, налоговыми мероприятиями властей.

Молва о Соляном и Медном бунтах в Москве, о восстаниях в десятках городов в середине века, о дерзком походе казаков атамана Василия Уса летом 1666 года в центральные районы страны произвели  на будущего предводителя крестьянской войны очень сильное впечатление.

Этот конкретный исторический фон, разумеется, не мог не наложить отпечаток на личность Степана Разина, на формирование его взглядов по мере взросления и возмужания.

Степан рано набрался боевого опыта в порубежных схватках, которые постоянно случались в задонских и кубанских степях.
 И проявил себя в сражениях и походах как человек дерзкий, умный и предприимчивый.
Смолоду выделялся он среди других казаков своей горячностью и гордостью, удалью молодецкой и отвагой беззаветной, смелостью и мужеством, сметливостью и хитростью, военной сноровкой и хватким умом, необыкновенной физической силой.
От природы он имел яркий дар красноречия.

Его богато одарённой натуре были свойственны:
-  и несомненная способность в организации и проведении походов и сражений,
-   и целеустремлённость в разработке и осуществлении планов,
-   и умение направлять действия больших масс людей,
-   и огромное влияние на своих подчинённых.

 А личности его была свойственна какая-то непреодолимая внутренняя сила, перед которой не могла устоять даже самая буйная толпа – он смирял её одним словом, если не взглядом.

Человек красивой наружности, с мужественным лицом, умными, внимательными глазами.

• Как писал Е. П. Савельев в своей книге «Древняя история казачества»:

«Взгляд его приводил в трепет даже его сподвижников. А те ведь были люди, как известно, не с очень нежными нервами. В чёрных глазах его горел высокий ум, была видна жестокая, непреклонная воля, было что-то страшное и обаятельное. Каждое движение его нахмуренных бровей на немного попорченном оспой, но красивом лице заставляло дрожать самых храбрых. Всякий видел в нём присутствие какой-то стихийной, демонической силы. Он весь был живое воплощение беззаветной удали и ничем несокрушимой энергии. Движения его были резки и быстры, голос громок и внятен».
«Волосы на голове имел тёмные, курчавые, бороды не носил, длинные, с красивыми изгибами усы спускались в стороны».

Ну а когда Степан Тимофеевич находился в заключении, у него была простая казацкая стрижка и окладистая борода.

Он внутренне сосредоточен. Погружён в себя. Во всём его облике ощущается скрытая энергия и сила.

«Молчаливый и задумчивый и строгий с подчинёнными, он умел привязать к себе всех и заставить безропотно ему повиноваться» (Е. П. Савельев).

• Как сообщает один из современников,  голландец Я. Стрейс:
 
«Вид его был величественный, осанка благородная, а выражение лица гордое; росту он был высокого, крепкого сложения, лицо имел рябоватое. Он обладал способностью внушать страх и вместе любовь. Что б ни приказал он, исполнялось беспрекословно и безропотно».

• Николай Костомаров писал о Разине:

«Это был человек необычайно крепкого сложения, предприимчивой натуры, гигантской воли, порывчатой деятельности. Своенравный, столько же непостоянный в своих движениях, сколько упорный в предпринятом раз намерении, то мрачный и суровый, то разгульный до бешенства, то преданный пьянству и кутежу, то готовый с нечеловеческим терпением переносить всякие лишения… В речах его было что-то обаятельное; дикое мужество отражалось в грубых чертах лица его, правильного и слегка рябоватого; в его взгляде было что-то повелительное; толпа чувствовала в нём присутствие какой-то сверхъестественной силы, против которой невозможно было устоять, и называла его колдуном. В его душе действительно была какая-то страшная, таинственная тьма. Жестокий и кровожадный, он, казалось, не имел сердца ни для других, ни даже для самого себя; чужие страдания забавляли его, свои собственные он презирал. Он был ненавистник всего, что стояло выше его. Закон, общество, церковь — все, что связывает личные побуждения человека, все попирала его неустрашимая воля. Для него не было сострадания. Честь и великодушие были ему незнакомы».

• В книге Шукшина В. М. «Я пришёл дать вам волю» читаем:

«…К сорока годам жизнь научила атамана и хитрости, и свирепому воинскому искусству, и думать он умел, и в людях вроде разбирался… Но - весь он, крутой, гордый, даже самонадеянный, несговорчивый, порой жестокий, - в таком-то, жила в нём мягкая, добрая душа, которая могла жалеть и страдать. Это непостижимо, но вся жизнь его, …поступки и дела его – тому свидетельство. Как только где натыкалась эта добрая душа на подлость и злость людскую, так Степана точно срывало с места. Прямо и просто решалось тогда: обидел – получи сам. Тогда-то он и свирепел, бывал жесток. Но эту-то добрую, справедливую душу чуяли в нём люди, и тянулись к нему, и надеялись…»

Люди чуяли постоянную о себе заботу Разина. Пусть она не видна сразу. Пусть Разин – сам человек, разносимый страстями, - пусть сам он не всегда умеет владеть характером, безумствует, съедаемый тоской и болью души. Но в глубине этой души есть жалость к людям. И живёт-то она, эта душа, и болит-то – в судорожных движениях любви и справедливости…
Разина любили. С ним было надёжно.
Разина очень любили.
Он выступал заступником обиженных и обездоленных, защитником простого народа, бедных, угнетённых людей, фигурой яростной и прекрасной. Выступал вершителем социального возмездия, суда над людьми неправедными, мирскими кровопийцами, богатеями, боярскими прихвостнями. И тем он люб народу.
 
Человек редкого обаяния. В нём было что-то сверхчеловеческое, «чародейское». Неудержимо привлекало к нему людей.  Ведь недаром называли его «отец наш». И безгранично доверяли ему.

«Всё, что стояло выше его, всё, что властвовало и распоряжалось народом, воеводы, князья, бояре и дьяки, а также и высшее духовенство было ему ненавистно, всё же обездоленное, униженное и забитое находило в нём защитника и покровителя…
Народ верил в него и шёл за ним. Закон, общество, церковь, всё, что веками сложилось в московском государстве под влиянием византийского культа, им отвергалось и попиралось. Всё попирала его неустрашимая воля. Вольное казачество он любил до самозабвения и в речах своих называл казаков не иначе, как братцы, товарищи и други. Встречаясь с ним, народ кланялся ему до земли и величал батюшкой»
 (Е. П. Савельев).

Был Степан Тимофеевич свой, земной, близкий, понятный.

• В. М. Шукшин:

 «…Мужик он был крепкий, широкий в плечах, легкий на ногу… чуточку рябоватый. Одевался так же, как все казаки. Не любил он, знаешь, разную там парчу… и прочее. Это ж был человек! Как развернется, как глянет исподлобья – травы никли. А справедливый был!.. Раз попали они так, что жрать в войске нечего. Варили конину. Ну и конины не всем хватало. И увидел Стенька: один казак совсем уж отощал, сидит у костра, бедный, голову свесил: дошел окончательно. Стенька толкнул его – подает свой кусок мяса. «На, – говорит, – ешь». Тот видит, что атаман сам почернел от голода. «Ешь сам, батька. Тебе нужнее». – «Бери!» – «Нет». Тогда Стенька как выхватил саблю – она аж свистнула в воздухе: «В три господа душу мать!.. Я кому сказал: бери!» Казак съел мясо. А?.. Милый ты, милый человек… душа у тебя была».

Отличали Разина живой казацкий ум, неистовая сила воли, упорная стойкость в делах, твёрдость, цельность, настойчивость, уверенность в себе, решительность, предприимчивость, свободолюбие, ненависть к несправедливости, способность объединять людей, поддерживать в них огонь веры в нужность и праведность борьбы.

«Беспокойное чувство справедливости, обострённая совестливость движут Разиным. Активной жаждой добра, деятельной любовью и состраданием к угнетённым, жаждой справедливости переполнено его сердце. Но и полно ненависти ко всякой человеческой нечисти, подлости, произволу»
(В. М. Соловьёв).

Но было также и пристрастие к «зелью».
Бывал он, конечно, и жесток и беспощаден.
Человек крутой и властный.
Нетерпелив, неуравновешен, взрывчатый, склонный под влиянием вина и эмоций ко всяким крайностям человек.

Но хотел бы сказать, что рассказы некоторых исследователей о зверствах Разина, его непримиримой жестокости в обращении с боярами, князьями да дьяками – сильно преувеличены.

       Представителей «белой кости» Разин миловал так же часто, как и казнил.
Уничтожались лишь явные враги.
Приведу несколько примеров:
- Грабили в 1667 году караван на Волге – патриаршего сына боярского Лазунку Жидовина не тронули и даже приняли в отряд вместе с 160 ярыжками.
-  Взяли Яицкий городок – воевода цел и невредим.
-  В 1670 году встал Разин войной на Боярскую Русь – всё семя вроде должны истребить боярское, ан нет, – в казнях не усердствовали.
-  Взяли Царицын – и детей боярских, и племянника воеводы, захваченных в плен, – пощадили.
Причём, как сообщается в историческом документе, «в начальных людях в Царицыне – по его Степанову приказу – сын боярский Ивашка Кузьмин… да соборный поп Андрей»;
-  Разбили стрелецкий отряд Лопатина – над самим Лопатиным, взятым в
плен живым, Разин «велел наругаться всячески, и кололи, и посадили в воду», однако полуголову по просьбе стрельцов, сдавшихся в плен, пощадили. А ведь он участвовал в бою против разинцев.
В милости к побеждённым – величие воина, не так ли?
Следуем далее:
-  В Чёрном Яре воеводу пощадили.
- В отряде князя Львова, сдавшемся Разину под Чёрным Яром, было 80 офицеров и дворян, которые пытались сбежать.
И вот как описывал это участник событий – голландский
офицер Фабрициус, бывший тогда при князе Львове:
«…И тут быть резне, да Стенька Разин сейчас же отдал приказ не убивать больше ни одного офицера, ибо среди них, верно, есть всё же и хорошие люди, таких следует пощадить. Напротив, тот, кто плохо обращался со своими солдатами, понесёт заслуженную кару по приговору атамана и созванного им круга».
 На круге Разин бьёт челом перед казаками, чтоб пощадили князя Львова. По решению круга, князь и большинство офицеров были пощажены.
-  В Астрахани Разин запретил трогать церковные богатства и приказал беречь митрополита Иосифа и других духовных пастырей. Перед этим, правда, одному из попов, по приказу Разина, отрубили руку и ногу, а другого посадили в воду. (Набивали в мешок камней и, усадив в мешок человека, кидали в реку.) Но эти попы вели себя неподобающе – принялись обличать Разина, будто занимается он богомерзкими делами. Вот и надо было показать попам безынтересность таких проповедей, дабы они народ не смущали…

• Вот каким видит атамана Разина Василий Шукшин:

«Натура он сложная, во многом противоречивая, необузданная, размашистая. Другого быть не могло. И вместе с тем – человек осторожный, хитрый, умный, дипломат, крайне любознательный и предприимчивый…
Непонятны многие его поступки: то хождение в Соловки на богомолье, то через год – меньше – он самолично ломает через колена руки монахам и хулит церковь…
Он сжигаемый одной страстью, - «тряхнуть Москву», шёл на всё…
Ему нужна была сила, он собирал её, поднимал и вёл. Он был жесток, не щадил врагов и предателей, но он и ласков был, когда надо было…
Он знал, на что он шёл. Он не обманывался. Иногда только обманывал во имя святого дела Свободы, которую он хотел утвердить на Руси».
«Редкая, изумительная, почти невероятная способность к полному самоотречению. Таких героев в истории человечества немного. Способный к самоотречению, он идёт на смерть без страха и живёт в благодарной памяти людской, в песне, в легенде».
«Если в понятие интеллигентности входит болезненная совестливость и способность страдать чужим страданием, он был глубоко интеллигентным человеком».

На своём коротком веку Разин испытал и повидал немало…
 В 1646 году Разин участвовал в морском поиске казаков на берега Тавриды.
А в следующем году принял участие при защите Черкасска от нападения азовцев.
В жарких схватках он не раз бывал на волосок от смерти.
В одной из вылазок раненым попал Степан в плен. И 2 года томился в азовской земляной тюрьме. Затем оттуда бежал...
Пережил утрату отца…
Познал тяготы и невзгоды полукочевой казачьей жизни. Той жизни, половина которой проходила на стругах, в другая – в седле…

Мирным богомольцем добрался Степан  аж до Соловков.
Это было в 1652 году.
 А ходил он туда по завету покойного отца, чтобы поклониться соловецким чудотворцам Зосиме и Савватию. Они считались целителями ран.
2-й раз побывал там осенью 1661 года.

А в 1661 году вдвоём с атаманом Фёдором Буданом отправился Разин к калмыкам, кочевавшим близ Астрахани.
Вёл переговоры с калмыцкими тайшами (князьями) о заключении мира и совместных действиях против крымских татар в Задонье.
 Переговоры увенчались успехом.
 И калмыки в том же году приняли участие в походе донских казаков против ногайцев.

Трижды, в 1652 (по пути в Соловки), 1658 (в составе казачьего посольства, которую возглавлял знаменитый войсковой атаман Наум Васильев, прославившийся в обороне Азова от турок) и 1661 (снова по пути в Соловки) годах побывал Степан и в Москве.

Вообще-то Разин походил-побродил по России от Азовского до Белого моря. Из края в край исходил Русь.
И шла о нём уважительная молва не только как о ратном умельце, лихом рубаке, знатоке казацкого боя, но и как о тёртом жизнью, бывалом и башковитом мужике, которого на мякине не проведёшь…

 Безусловно, эти поездки оставили в душе Степана огромный след.
Глазам Разина открывалась жизнь русских городов, сёл, деревень, жизнь городских верхов и низов, помещиков и крестьян. Да и сама столица – Москва – будила в казаке мысли о резком контрасте между бытом власть имущих и угнетённого народа.
Увиденные бесправие и нищета крестьянского и посадского населения сильно повлияли на миросозерцание молодого Разина.

Везде, где приходилось ему бывать, он сталкивался с одним и тем же – со злом, несправедливостью, гнётом и насилием, которые богатые и власть имущие чинили по отношению к тем, кто был от них в зависимости и, терпя нужду, голод, лишения, работал на них до седьмого пота.
Насмотрелся Степан на народные страдания. Наслушался стонов и жалоб и обид запоротых до полусмерти за недоимки, иссеченных до костей на правеже, обманутых и ограбленных воеводами и приказными, незаконно взятых в даточные люди, оставшихся из-за господского произвола без кормильцев и вдов и сирот, больных и калек, заезженных и изувеченных в прошлом непосильной работой...

Такие поездки, без всякого сомнения, стали основой, на которой постепенно созрели взгляды будущего вожака крестьянско-казацкого восстания, его антикрепостнические настроения.

Много несправедливости, конечно, видел Разин и в жизни донского казачества.
Не будь у него острого взгляда и чуткого сердца, трудно было бы объяснить, почему у него возникло желание «идти в Русь против государевых неприятелей и изменников, чтобы из Московского государства вывесть изменников бояр и думных людей и в городах воевод и приказных людей… и чёрным людям дать свободу…»
Разин хорошо знал положение крепостных крестьян. Понимал их страдания. Видел нараставшее возмущение против помещиков и царских воевод.
 Разин горячо сочувствовал голытьбе.

В 1662 году Степан Разин впервые возглавил военный поход.
 Тогда донские казаки под его началом идут против крымских татар под Перекоп.
 Совместно с калмыками и запорожцами Сары Малжика они захватили много пленных, лошадей и скота.
На обратном пути в урочище под Молочными Водами казаки и калмыки вступили в бой с преследовавшими их крымцами. Перевес оказался на стороне разинцев.
В 1663 году во главе отряда донских казаков совершил ещё один удачный поход в пределы Крымского ханства.

В 1665 году Степан Разин вместе со своим старшим братом сражался под знамёнами князя Ю. А. Долгорукого против поляков в войне из-за Украины.
Осенью, не дождавшись окончания войны, казаки собрались уйти домой, на Дон. Однако князь Долгорукий приказал им остаться и продолжать службу. Казаки не подчинились и ушли самовольно. Тогда князь послал за ними погоню. Вскоре брат Степана Иван, командовавший отрядом, был схвачен. Вольнолюбие обошлось ему слишком дорого: после жестоких пыток он был повешен на глазах младших братьев.
Казнь близкого человека потрясла Степана. Как никогда прежде, почувствовал он всю жестокость и самоуправство московских бояр. Одно успокаивало – рядом оставался ещё один брат, Фрол, который стал его неизменным спутником до конца жизни.

Неизвестно, ушёл ли Стенька тотчас же или дослужил положенный срок. Но в следующем году он решил не только отомстить за брата, но и задать страху всем боярам и знатным людям Московского государства, которых казаки вообще терпеть не могли.


2. «Поход за зипунами» (1667 – 1669 годы).


В 1667-м году Стенька Разин пришёл к войсковому атаману Корниле Яковлеву, своему крёстному.
Стал проситься в поход «за зипунами». Пообносились, мол, совсем казаки.
       «За зипунами» – так издавна назывались набеги казаков на Крым, Турцию и персидские владения.
Москва одобряла набеги на крымские улусы и турецкие города. Тем более, что казаки освобождали из рабства и плена русских и малороссов.
Но с персидским шахом Аббасом у царя был мир.
Поэтому войсковой атаман строго-настрого запретил крестнику мутить казаков и идти в Персию.

      Но удержать Степана никто не мог. Разве что силой. А это не годилось: многие казаки уважали Разина. Особенно любили его в верховых городках и станицах. Там оседали вновь прибывшие и беглые люди. В низовья Дона их не пускали давно обосновавшиеся там казаки.
Со временем донцы, словно, надвое раскололись:
-  низовые верно служили царю и получали жалованье,
-  а верховых, «голутвенных» (то есть голых), легко было подбить на любое беззаконие.

     Ранней весной 1667 года около 600 человек (самых горемычных и обездоленных донцов) во главе с атаманом Степаном Разиным двинулась было вниз по Дону к Азовскому морю.
 Но вскоре повернула обратно. Потому как, казацкая старшина от имени всего войска запретила нарушать мир с азовским пашой.

И тогда, в апреле 1667 года разинцы на 4-х стругах из войсковой станицы города Черкасска направились вверх по Дону.
Атаман решил повести их с Дона  на Волгу за добычей.

Пока поднимался Разин в струге вверх по Дону, войско его прирастало. Прирастало и казаками, и беглыми, и ярыжками кабацкими: все хотели казаковать под рукою молодого атамана.
 Разин бросает вызов богатой, зажравшейся части донцов, продавшихся Москве, забывших заветы казачьей вольницы.

Уже на Дону разинцы пощипали купцов, целовальников и своих же – зажиточных казаков.

Его отряд поднимается по Дону и, как сообщается в исторических документах:
 «Многие казачьи городки разоряют, проезжих торговых людей и казаков грабят и до смерти побивают», «многих хозяев и работников бьют и вешают безпрестанно».

Тот поход к Каспию атаман задумывал как обычное военно-морское предприятие – добыть голытьбе средства к существованию.
Однако он отличался от предыдущих походов необычно крупным масштабом и числом участвовавших в нём беглых крестьян.
Так с этого похода за «зипунами» начался самый сильный и крупный в «бунташном» XVII веке мятеж (бунт, восстание, крестьянская война – кому как нравится).
Правда, тогда мало кто предполагал, что этот поход Разина глубоко всколыхнёт войска…

Сначала казаки поднялись с Дона вверх по реке Иловле.
И разбили свой стан на островах, образованных весенним разливом Дона,  между протоками Дона – Иловлей и Тишиной. То есть там, где Дон наиболее близко подходит к Волге.
Были вырыты землянки и поставлены шалаши.
Так появился у волока с Дона на Волгу  Паншин городок.

«Стоит Стенька на высоких буграх, а кругом его полая вода: ни пройти, ни проехать, ни проведать, сколько их там есть, ни языка поймать никак не можно, а, кажись, человек тысячу будет, а, может быть, и поболе».

Обдумывая все детали предстоящего похода, Степан Разин понимал, что пробиться к морю можно только с сильным, хорошо оснащённым отрядом.

• Александр Смирнов в своей книге «Казачья слава» пишет:

«…Степан Тимофеевич реализует себя не как предводитель бандитской шайки, а как настоящий флотоводец. Главком флотилии донских казаков в Каспийском море.
Как профессиональный адмирал, он озадачен сразу двумя первоочередными вопросами. Снабжением и вооружением кораблей своей эскадры. И проведением военно-морской разведки планируемого курса. Как от атамана голутвенных, то есть не реестровых, «общественных» казаков, Войсковой Круг от него открестился сразу и навсегда. Рассчитывать на его помощь Разин не мог. А стекавшихся к нему со всего Дона добровольцев надо было чем-то вооружить, к ружьям и фальконетам нужны были порох и свинец. На казачьи баркасы нужны снасти, парусина, запасы продовольствия. Часть денег ему кредитовали посадские люди Воронежа. Мирные горожане вложили свои деньги в абсолютно пиратский поход с надеждой на жирную долю от награбленной добычи. Но этого оказалось мало. Решили: семь бед – один ответ. «Разинцы» стали перехватывать и присваивать грузы с транспортных судов, идущих в Черкасск с припасами для  казачьей столицы. Взвыли казачьи старшины и аристократы! Пора было убираться с Дона, и поскорее. Тем более что к тому времени Разин знал, куда и как…»

 План же был следующий.
 Неожиданно выйти на Волгу, захватить нужное количество судов. Затем пройти в Каспийское море, взять Яицкий каменный городок (современный Уральск). И, сделав его своим опорным пунктом, совершать оттуда налёты на торговые суда, плавающие по Волге и Каспийскому морю, а также на владения персидского шаха.

Огромное скопление голутвенных казаков и беглых близ Паншинского городка не на шутку встревожило царское правительство. Точно не зная о замыслах собравшихся, оно предупредило воевод различных городов: ждите крупного выступления.
Войсковому атаману Дона Яковлеву, воеводам Астрахани, Царицына, Чёрного Яра и других городов предписывалось сделать всё, чтобы предупредить поход Разина.
 На Яковлева возлагалась обязанность выделить отряд казаков, послать его в стан Степана Разина и сорвать его выступление.
Только вот войсковой атаман не решился открыто противодействовать многочисленному отряду. Потому как за него могло вступиться всё голутвенное казачество…

На помощь царскому правительству пришла церковь.
10 мая 1667 года в лагере Разина появились два священника. В их задачу входило убедить собравшихся в поход отступить от неправого пути и возвратиться на Дон. Но из этой затеи ничего не вышло…

Разин хорошо организует разведку.
Царские лазутчики не могли добраться в весенний разлив до пашинских «бугров» (островов) и узнать о намерениях атамана.
 А вот ему была известна обстановка не только на Волге, но и на Яике. 
Его агент, донской казак Фёдор Сукнин, проживал в Яицком городке. Он сообщил Степану данные о царском гарнизоне, об обороте торговли в низовьях прикаспийских рек. И предлагал захватить город, чтобы потом, используя его как базу выходить на море и на Волгу.
Разин так и поступил, смело осуществляя свой план…

 Не дожидаясь, когда воеводы и домовитое казачество подтянут свои силы для расправы, Степан Разин снял лагерь и с отрядом свыше тысячи человек по реке Камышинке перешёл с Дона на Волгу.

Что пониже было города Саратова,
А повыше было города Царицына,
Протекала река-матушка Камышенка,
Что вела-то  за собой берега круты,
Круты красны берега, луга зелёные.
Она устьицем впадала в Волгу-матушку.
Как по той ли по речке по матушке по Камышенке
Выплывают стружечки ясаульские.

В народной песне С. Т. Разин обращается к своим товарищам с такими словами:

Ой вы, ребятушки, вы братцы,
Голь несчастная,
Вы поедемте, ребята,
В сине море гулять,
Корабли-бусы с товарами
На море разбивать,
 А купцов да богатеев
В синем море потоплять.

      В излучине Дона, где он ближе всего подступает к Волге, разинцы вытащили струги на берег и поставили на катки, двинулись волоком.
Флотилию Разина с континента тут никак не ожидали. И этот манёвр обеспечил атаману-флотоводцу эффект внезапности…
На Волге начался пиратский поход Стеньки Разина…
Да, его речной и морской разбой не отличался, а в чём-то и превосходил подвиги такого знаменитого пиратского капитана, как Генри Морган.
Ведь пираты тоже не только сражались в море и брали суда на абордаж. Они штурмовали порты и захватывали города, высаживали десанты на берег и устраивали засады на торговых путях.
Да, разинцы промышляли разбойничеством: нападали на суда и купеческие караваны, захватывали баржи с продовольствием, оружием и боеприпасами.
 Но обогащение, стремление к наживе было для них не главным.
 Если они видели, что по реке плывёт бедная кошма с нехитрым товаром, они её не трогали. Простым людям казаки не причиняли вреда. Наоборот, старались им помочь.
 Они наказывали тех, кто обижал народ. И вершили над ними недолгий казачий суд…

Выйдя на Волгу выше Царицына, Разин увидел, что вниз по реке шла вереница торговых судов, гружённых хлебом.
Это был большой караван русских торговых судов, спускавшийся по Волге к Астрахани.
Среди них были суда, принадлежавшие самому  царю Алексею и патриарху Никону (церковь и тогда вела торговлю).
 На последнем судне не было товаров – на нём везли в Астрахань кандальников - ссыльных, осуждённых царской властью.
Разинцы внезапно напали на суда. В короткой схватке они одолели сопровождавших корабли государевых стрельцов. Расправились с начальными чинами и купеческими приказчиками.  Торговых людей разинцы перебили, некоторых пытали даже калёным железом. Досталось и попам. Изрубили начальных людей, целовальников, некоторых из них перед этим заживо изжарив. С патриаршего струга 3-х «повесили на шоглу за ноги, а иных за голову».
Нет смысла сейчас говорить о жестокости казаков. Само время ведь было жестоким. Иностранцы писали, что людей в Московии убивают чаще, чем собак, – на улицах, в ссорах и драках. Государством были узаконены пытки. Для этого в каждом городе имелись профессиональные палачи. Казни и наказания
проводились прилюдно. Да и что говорить о тех несчастных, изуродованных казаками, если женщин в те времена за измену закапывали заживо в землю.
 Нам ли с нашей моралью судить те времена…

Разинцы захватили товары, освободили ссыльных. Здесь было много судорабочих и рядовых стрельцов из воинского отряда, сопровождавшего суда.

• Всем им Разин сказал:
 
«Идите себе, куда хотите… А кто хочет, идите за мной! Вы будете вольными казаками. Я бью лишь бояр да знатных господ, а с бедным, простым человеком, как брат, всё готов поделить».

После этой речи большинство трудовых людей перешло к Разину.
Восставшим пригодились порох и оружие, захваченные на судах. Струги вошли в состав флотилии атамана пиратов.

Интересно, что восставшие не покусились ни на царев хлеб (он был потоплен), ни на казённые деньги («начальный человек» Кузьма Кореитов, возглавлявший охрану каравана, был нагишом высажен на берег с нетронутой государевой казной).

После этой первой удачи эскадра атамана-адмирала Разина на 35-ти стругах спустился вниз по Волге, к Царицыну.
Когда Разин объявился на Волге близ Царицына, под его началом было уже около 2-х тысяч сабель.
Местные воеводы посылали против атамана отряды стрельцов. Но разинцы легко отбивались.

Царицынский воевода Андрей Унковский, имел в своём распоряжении незначительный гарнизон. Поэтому не решился вступить в схватку с казаками, когда те оказались у стен города.
 Пушки молчали…
Угрожая штурмом, Разин потребовал от воеводы выдать наковальню, меха, кузнечные снасти для нужд похода. А заодно и несколько ненавистных народу притеснителей.
Унковский безропотно подчинился воле атамана. Потому как уже успел порядком о нём наслышаться.  Он разрешил взять в городе всё, что Разину требуется, лишь бы тот ушёл.
Но всё же воевода распорядился пальнуть вслед разинцам из пушек. Дабы не давать повода московской администрации обвинить его в том, что он позволил казакам беспрепятственно пройти вниз по Волге.
Несшие службу в Царицыне ратные люди, выполняя приказ Унковского, для отвода глаз открыли огонь вслед разинской флотилии. Но стреляли они холостыми зарядами.
 Понятно, что этот залп со стен крепости не причинил казачьим стругам никакого вреда. Целые и невредимые они продолжили свой путь.
 Ошалевший воевода бормотал что-то о нечистой силе…

 Этот эпизод мгновенно оброс новыми фантастическими подробностями и стал достоянием широкой гласности. Пошли слухи о том, что Разин – кудесник, маг и чародей, умеющий заговаривать пушки.

• Приведу несколько легенд:

-   Рассказывали, к примеру, что был у него ковёр-самолёт, добытый в Персии, и на этом ковре-самолёте он мог улететь куда угодно.

        -  Передавали, будто поймали его однажды царёвы люди, посадили в темницу. А он нарисовал углём на стене реку и лодку, и появились настоящие река и лодка. Вскочил он в ту лодку и уплыл.

      -  В другой раз посадили его в железную клетку. Он спросил воды напиться. Подали ему ковш с водой. Он окатился той водою – и очутился в Волге-матушке.

Слава об атамане отряда, которого ни сабля, ни пищаль не берёт, тотчас распространилась по Волге и легла в основу народной песни:

И вы палите не палите,
И своей силы не губите,
Меня пушечка не вобьёт,
Мелка ружечка не возьмёт.

И снова казачьи струги двинулись вниз по Волге…

Возле Чёрного Яра Разин порезвился снова. Он высек встретившегося на пути воеводу этого города. И ссадил его без штанов на берег после экзекуции.

 У Чёрного Яра 31 мая его пытались остановить два отряда, присланных из Астрахани:
-  Б. Северова (500 человек пехоты на судах) и
-  В. Лопатина (600 человек конницы).

Казалось, непокорные донцы сами шли в руки государевым людям, навстречу своей гибели…
Чтобы уж наверняка решить исход сражения в свою пользу, стрелецкие командиры были намерены бросить в бой все резервы. И с этой целью сняли с судов весь наличный состав.
Но атаман обманул их. Высадив казаков с судов, сделал вид, что собирается штурмовать крепостные стены. Здесь же собрались головы с отрядами. Но на их глазах Разин скомандовал казакам быстро погрузиться в лодки и отчалить.
 Прибегнув к этому чисто казачьему манёвру, Разин сумел уклониться от боя и продолжить движение по Волге.

Вы гребите, не робейте, белых ручек не жалейте,
Нам бы Астрахань город ополночь побежати…-

С такими словами в песенной передаче обращается атаман к своим сотоварищам.

 Вот показались впереди стены Астрахани.
Местный воевода князь Хилков сделал попытку воздействовать на Разина уговорами.
Но казаки разгромили посланный им навстречу стрелецкий отряд во главе с  воеводой С. Беклемишевым. А его самого  захватили и высекли плетьми. Правда, отпустили живым.
2 июня разбили другой стрелецкий отряд. На этот раз у Красного Яра.

Разин стремился быстрее вырваться с Волги на Каспий, чтобы оттуда перейти на Яик.

Струги разинцев беспрепятственно вышли в Каспийское море по одному из протоков Волги, начинающемуся верстах в 15-ти выше Астрахани.
 Астраханские стрельцы попытались было преследовать казаков. Но только не получилось. Не смогли догнать…

Плывя вдоль северного побережья Каспия, вскоре Разин достиг устья реки Яик.
Из Каспия он вошёл в Яик (река Урал).
Поднялся до Яицкого каменного городка – столицы яицкого казачества.

Разин взял город без боя, хитростью, а вернее – коварством.
Дело было так.
Оставив струги, спрятав неподалёку свою ватагу,  и переодевшись, 40 человек во главе с самим атаманом постучали в ворота городка. Они попросили пустить их в церковь богу помолиться. «Богомольцев»  впустили.
 И тогда  Стенька со своими казаками выхватили спрятанные кинжалы, перебили охрану и удерживали распахнутые ворота до подхода основных сил.
 В это же время «пятая колонна» в городе - те же голутвенные, напирали на стрельцов с тыла.
И тут в город ворвался весь отряд…

• Эпизод взятия Яицкого городка, хитрость, на которую пустился Разин, обыграны в песенном фольклоре:

Я приехал к вам не пить, не гулять,
Не баталище с вами заводить,
А святым храмам помолиться,
Помолитеся и молебен отслужить.
Воротички отворились и пустили
Степанушку с ватагою.

Стоявший в Яицком городке стрелецкий гарнизон оказать сопротивления не успел. Либо не посмел.
Однако Яцин – стрелецкий голова и его товарищи
задумали что-то против Разина.
Прознавший об этом атаман наказал их. Собрали гарнизон на площади, и один из стрельцов (звали его Чикмаз) стал рубить
головы вчерашним своим товарищам. Агонизирующие трупы кидали в яму. Некоторые из приговорённых стрельцов падали в обморок от
ужаса. И тогда подтаскивали их к плахе, впавших в беспамятство.
Вот так, уже после взятия города, разинцы казнили стрелецкого голову Яцина и 170 стрельцов. А остальным предложили влиться в их войско.

Казаки обосновались в Яицком городке.
 Этот городок стал надёжной базой отряда Степана Разина.

Отсюда атаман совершал набеги на купцов и промышленников в дельте Волги и на калмыцкие улусы.
Чуть позже в устье Яика появился отряд государевых ратных людей И. Ружинского в стругах.
Он был послан астраханским воеводой для поимки смутьянов.
Флотилия «есаульных» стругов царского полковника Ружинского в сражении с разинцами потерпела сокрушительное поражение.
Разин разбил этот  отряд. Эскадра Ружинского  была почти полностью уничтожена. Жалкие её остатки возвратились в Астрахань…

Как сказал атаман:
«Нечего ловить – мы и не прячемся».

• А. Смирнов:

«Своё первое морское сражение – в июле 1667 года, с правительственным флотом Разин выиграл»

Осенью 1667 года в устье Волги Разин разгромил татар, не желавших делиться добром.

Разин с отрядом своим зимовал в Яицком городке.
И надо сказать, что  мысли расправиться с боярами им в это время ещё не владели…

Астраханский воевода Иван Хилков посылал против Разина отряд за отрядом. Посылал с тем, чтобы положить конец казацкому своеволию.
Но наскоки, так ни к чему и не привели. Ибо многие стрельцы переходили на сторону мятежников.
По воле разгневанных московских властей воевода-неудачник был смещён.
На смену ему были назначены братья И. С. И М. С. Прозоровские и князь С. И. Львов.
 Им выделяют большое войско – 4 полка московских стрельцов (2,6 тысяч человек), «служилых пеших людей» из Симбирска, Самары, Саратова и других поволжских городов.
Вместе с 1600 астраханскими стрельцами и солдатами они должны были идти к Яицкому городку.
Туда же направили отряды татар и калмыков, «сколько человек доведетца».

Московские власти не на шутку встревожились таким оборотом событий.
Через войскового атамана Корнила Яковлева они попытались обуздать Разина. Даже послали ему «милостевую грамоту».  Атаман получил её в конце октября.
В ней от имени царя Разину обещали простить его действия. Но только при условии, если он «отстанет от воровства» и вернётся на Дон, отдаст пленных стрельцов и служилых татар.
Грамоту зачитали в круге.
Однако предложение о «милости» было решительно отвергнуто. Голытьба не хотела снова попадать в кабалу к зажиточным казакам.
То же слышит и новый астраханский воевода в ответ на своё предложение.
Присланного им стрелецкого сотника Н. Сивцова, призывавшего их прекратить «воровство», убили и бросили в Яик.
В феврале 1668 года разинцы, зимовавшие в Яицком городке, повесили присланных к ним для уговоров стрелецких голов С. Янова и Н. Нелюбова.

 В том же месяце из Астрахани к Яицкому городку подошло 3-х тысячное царское войско во главе с новым астраханским воеводой – Я. Безобразовым.
Он привлёк к действиям против Степана Разина также орды калмыцких тайшей Дайджина и Мончака.
 Но и это войско полегло у стен Яицкого городка...

• А. Смирнов:

«Зимой казачья эскадра активно готовилась к грядущим походам. Её моряки не пьянствовали или бездельничали, а ремонтировали и оснащали суда, готовили оружие и запасались продовольствием на долгий морской переход. Молодые, необстрелянные казаки под наблюдением ветеранов занимались, как сказали бы сегодня, боевой подготовкой. Зима катилась к весне, когда разведчики сообщили Разину, что из Астрахани к его лагерю движется отряд царских стрельцов. Воеводы рассчитывали, что, пока море сковано льдом, Разин лишён мобильности, а значит, неуловимости. И надеялись разбить его в сухопутном сражении. Расчёт был точен, но недооценили крутость нрава атамана. В море ещё плавали льдины, но он приказал выйти своей эскадре в поход. И опять взял курс туда, где его меньше всего ждали и море было уже чистым ото льда. На юго-западное побережье – к острову Чечень – напротив Аграханского полуострова. Это была старая база низовых тёрских казаков…»

Вот так, перезимовав в Яицком городке, Степан Разин  23 марта 1668 года начал свой легендарный, воспетый в народных песнях и сказаниях  поход на Каспий. 

Струги Степана Разина снова вышли в Каспийское море. Сначала плыли вдоль северного берега.
Затем подошли к западному каспийскому побережью.
Здесь атаман получил новое подкрепление.

К нему присоединились:
-  запорожский казак Баба (Боба) с отрядом в 400 человек и
-   Сергей Кривой с отрядом в 700 донских казаков.

Войско Разина достигло внушительных размеров.
Объединённая казачья флотилия насчитывала уже более 40 стругов и 2 тысячи бойцов. С такими силами можно было уже воевать и с персидским шахом…

В мае 1668 года последовала серия смелых и энергичных ударов разинцев по населённым пунктам западного побережья Каспийского моря от Дербента до Баку. Всё это побережье подверглось разорению...

Казаки грабят торговые суда, владения шамхала тарковского и шаха персидского. Обогащаются всяким имуществом.  Освобождают немало русских пленников, разными путями и в разное время попавших в эти края.

Нападают удалые «шарпальники» на Дербент.
Этот древний город-крепость – «железные ворота Кавказа» был взят разинцами и разграблен.
На какое-то время он стал базой для разбойных набегов «за зипунами» для казачьей судовой рати на персидские берега.

Далее маршрут Разина проходит к Ширвану и Баку.
Разинцы разорили предместья Баку.
Недалеко от города они облюбовали остров Жилой. На нём разбили свой лагерь. И с берегов его совершали набеги на побережье современного Азербайджана.
Торговая жизнь на море и побережье замерла в страхе…

Позже по реке Куре разинцы добираются аж до «Грузинского уезда».
Потом возвращаются в море и плывут к персидским берегам.
Они захватывали караваны персидских судов. Громили прибрежные города и селения. С особым ожесточением они опустошали приморские рынки, где торговали невольниками. И освобождали множество пленников разных национальностей, томившихся в рабской неволе. Освобождённые невольники охотно вливались в ряды восставших…

 Теперь Разин двинулся по Каспийскому морю на его южный берег, к шахским владениям.

      На пути пиратской флотилии показался крупный город Решт.
Он выглядел таким сонным и смирным, что казаки безбоязненно сошли на берег и устремились к воротам.
Но правитель города Будар-хан уже знал о набегах казаков и подготовился к обороне.
Большое войско персов окружило разинцев, отрезав их от берега.
       Тут надо отдать должное изворотливости Стеньки Разина.
Он тотчас вступил в переговоры. И стал убеждать наместника, что он будто бежал со своими людьми от московского царя. И желает теперь поступить в подданство шаха. И с войском готов служить шаху.
Разин рассудил так: сейчас главное выиграть время, сберечь людей и оружие. А там видно будет. А может шах и впрямь возьмёт их на службу и выделит им землю для поселения. И тогда будет у Разина свой, персидский Дон. А он там сядет войсковым атаманом…

     Будар-хан не мог решить такой вопрос самостоятельно. Поэтому разрешил Разину отправить своё посольство к шаху – в Исфагань.
Он позволил также казакам небольшими группами входить в город, чтобы торговать на базаре. Но, при условии, что они сдадут свои струги и пушки. На том и порешили.
Атаман попросил земель у шаха, обещая служить верой и правдой.
Агамир Осёнов, приезжий перс, упоминал о личном свидании Разина с шахом.
Шах тянул время. Такие беспокойные и наглые соседи были ему явно не нужны. Но и уничтожить их казалось невозможным.
В то время, пока разинские есаулы вели в Исфагани переговоры с шахом, Разин поставил условие правителю Решата выплачивать казакам 150 рублей на день и помимо этого ежедневно кормить их.
То есть Разин практически обложил один из персидских городов данью.
 И это с двумя тысячами человек! А если б было десять тысяч? Сосчитать их казаки, конечно, не позволили, посему жрали и получали денег каждый за троих.
Кроме того, развлекались в городе, кто как мог.

     А в это время царь Алексей Михайлович, встревоженный сообщениями своих воевод, отправил срочное посольство к шаху Аббасу.
Он сообщал, что разбойники вышли в Каспийское море и могут угрожать владениям шаха.

 «А вам бы, брату нашему Аббас шахову величеству, своей персидцкой области околь моря Хвалынского (Каспийского) велеть остереганье учинить, и таким воровским людям пристани бы никто не давал и с ними не дружился, а побивали бы их везде и смертью уморяли без пощады», – рекомендовал царь.

      Но это послание было ещё в пути…

      А пока разинцы всё чаще заходили в Решт – столицу провинции Гилян и вели себя всё более буйно.
      Горожане то и дело жаловались на бесчинства казаков.
      Как-то раз Стенька с казаками высмотрели винный подвал, ворвались туда, избили стражников и стали пьянствовать. К ним потянулись казаки со всего города.
     Следует отметить, что по закону казачьему, пьянство в походе наказывалось очень строго. За это «сажали в воду»: зашивали в рогожный куль и топили либо завязывали рубаху над головой осуждённого, набивали её песком или камнями – и на дно.
        Однако в разинском войске этот закон действовал только на стругах. А на берегу, особенно после лёгкой победы, напиться – святое дело.

      Перепились казаки, стали задирать горожан, ругали их матерно.
В конце концов, жители Решата, уставшие от казачьего пьянства и беспредела, не стерпели. Вышли кто с дубьём, кто с саблей. Явились ещё и персидские воины при оружии. Персы застали казаков, обнаглевших и пьяных, врасплох.
И завязалась настоящая битва.
С большим трудом вырвались казаки из города. Отбили у стражи собственные струги и отвалили от берега.
400 разинцев полегли тогда на узких улочках Решта…

     А в это время посольство Разина к шаху было принято милостиво и ожидало высочайшего решения.
Но тут пришли вести от русского царя.
 Шах понял, что Разин его обманывает. Старшего посланца разинского бросили псам на растерзанье. Остальных заковали в цепи и посадили в темницу...

Вскоре Разин хитростью взял городок Ферахабад (Фарабад) - летнюю резиденцию шаха.
 Атаман попросился у властей поторговать на базаре.
Правитель Фарабада поверил увещеваниям казаков в добрых намерениях.
Пять дней они торговали. Благо до этого награбили на побережье немало...
 На 6-й день Разин подал знак – тронул шапку. И по этому сигналу казаки начали резню.
Фарабад был разграблен и сожжён до основания. Разорены были увеселительные шахские дворцы, выстроенные на берегу моря. Перебито было множество жителей. И набрано было без счёта пленных.
Несметные богатства перенесли на струги. Струги же обили бархатом и повесили шёлковые паруса.

Вслед за Фарабадом пал соседний город Астрабад.
Разинцы разграбили и его...

Морская война шла с переменным успехом. И конца-краю ей не было видно.
 Так проходят лето и осень 1668 года…

А тут:

 «Неумолимо и грозно, как девятый вал в шторм, на эскадру Разина накатывалась зима. Требовалось дать отдых экипажам, починить потрёпанные штормами и боями струги, запастись продовольствием. Но казаки бороздили воды чужого моря, как табор цыган, не находя себе убежища. Наконец, когда плыть куда-либо не было уже ни сил, ни возможности, укрепили городок на полуострове Мианкале – в юго-восточной части Каспийского моря. Это была база, избранная от безысходности. На этом кончике суши было очень мало пресной воды, трудно добыть еду. А отдохнуть и спокойно подремонтироваться не давали частые стычки с отрядами персов…»
(А. Смирнов).

       Вот на этом полуострове Миян-Кале - между Фарабадом и Астрабадом – в шаховом лесном заповеднике, где находились шаховы потешные дворы, и заложил Разин деревянный городок. И остался тут зимовать.
Шах выслал против казаков многочисленное войско.
 Под огнём неприятеля пришлось разинцам возводить укрепления, строить деревянный городок и земляной вал.

Затем начался обмен пленных. За 3-х - 4-х православных казаков Разин менял по 1-му бусурману. Такой выгодный обмен хорошо пополнил поредевшее войско казаков.
Зима стала тяжёлым испытанием для разинцев. Не хватало продуктов и питьевой воды. Всё время приходилось отбивать атаки иранцев.  Воинов с Дона косили болезни…
 
Но вот едва пригрело весеннее солнце, едва море вскрылось от ледового панциря, и казачья эскадра снова отправилась в путь.
На этот раз он лежал к восточным берегам Каспийского моря.
И там запылали посёлки и кочевья, а жители лишились скота и пропитания.
Все туркменские кочевья, что встретились на побережье, были разграблены, туркменское воинство рассеяно.

 Оттуда Разин вернулся на западное побережье.
 На острове Свиной южнее Баку был «обустроен» ими казачий городок.
Казаки на нём, по крайней мере, не опасались внезапной атаки с суши.
Отсюда казаки продолжали свои морские набеги, почти каждый раз возвращаясь на остров с богатой добычей.
Богатую добычу казаки взяли в поселениях Гилянского залива, в окрестностях Баку. Из владений бакинского хана разинцы увели 7 тысяч овец.
Персидские воинские отряды в боях неизменно подвергались разгрому.
Было освобождено немалое число русских пленников, которые находились здесь в рабстве.

В числе разорённых городов оказались богатые торговые Шемаха и Решт.

Правда, кровопролитная схватка с крупными силами персов под Рештом завершилась неблагоприятным для разинцев исходом.
Тут адмиралы Персии подкараулили струги казаков у берега.
Сам атаман во время этого жаркого боя был ранен. Его отряд лишился многих пушек, ружей, стругов и всяких запасов.
 Хотя полной победы персы и не добились, но Разин был вынужден увести свою эскадру из Гилянского залива.

Персидский шах из династии Аббасидов, обеспокоенный ситуацией в своих прикаспийских владениях, послал против Разина большой флот. И повелел своему адмиралу покончить с флотилией Разина.
 В июле 1669 года к Свиному острову подошёл шахский флот из 50-ти (по другим данным – 70-ти) больших лодок-сандалов.
 На их борту находилось около 4-х тысяч прекрасно вооружённых воинов во главе с Мамед-ханом (Магмеди Ханбек, Менада-хан).
Персы, имевшие прекрасное вооружение и четырехкратное численное превосходство, ехали к Свиному острову, как на праздник. С музыкой. Хан даже взял с собой юного сына (а по легенде и дочь). Дабы дети могли насладиться победой персидского воинства.

Но и в этом сугубо морском сражении атаман перехитрил персов.
Сначала несколько разинских стругов пустились наутёк, заманивая преследователей в ловушку.
Персы возликовали. Преследование сопровождалось громом барабанов и труб.
Казаки, как оказалось, даже управлять стругами не умели – еле двигались,
беспомощно тыркаясь друг в друга.
 Персы соединили свои сандалы цепями, чтобы, как бы петлёй,  охватить казачьи струги. Чтоб ни один казачий струг не скрылся.
Тут и начался праздник. Неожиданно казаки вдруг научились управлять своими стругами. И причём необыкновенно чётко и слаженно. И развернулись в сторону персов. А  тут из укрытия вылетели остальные струги Разина.
 С центрального – разинского струга раздался пушечный выстрел.
Судно Мамед-хана, отмеченное им самим поднятым флагом, загорелось – ядро угодило в пороховой погреб. Самому хану пришлось спешно перейти на другое судно. Но его загоревшийся корабль стал тонуть. И увлёк за собой в пучину все остальные персидские суда, связанные цепями.
Маневрировать персы не могли и посему послужили прекрасной мишенью. После короткого и точного обстрела казаки начали непосредственное
истребление впавшего в жуткое замешательство персидского воинства.
 Всё войско в краткий срок было уничтожено.
Мамед-хан сумел спастись бегством всего с 3-мя сандалами. Но его сын Шабалда, которого хан потерял в суматохе боя, был пленён. Попала в плен и дочь Мамед-хана, девушка необычайной красоты. Именно она в песнях о Степане Разине названа «княжной».
Казаки потеряли убитыми всего несколько десятков человек. Но в морском сражении погиб товарищ и ближайший помощник Разина Сергей Кривой.
Весть о страшном поражении войска Аббаса II пришла во все окрестные восточные страны, в европейские державы.
Это была блестящая победа Разина.
Казаки взяли богатую добычу.

Проделав долгий путь вдоль берегов Каспия, и добыв себе громкую славу, Разин убедился, что во владениях властителя Персии бедному люду живётся ничуть не лучше, чем у русского царя.
Недаром говорилось: «Край земли, конец моря – много везде горя».

• Подводя итоги Персидского похода, Александр Смирнов пишет:

«Серия успешных десантов на побережье противника, удачный штурм ряда прибрежных крепостей. Три морских сражения с флотом неприятеля – в устье Яика, у Решта и у острова Свиной… Два Разин полностью выиграл, в одном спас свои силы от разгрома. Во всех открытых морских сражениях его враги имели численное преимущество. Два года его партизанская эскадра действовала в чужих водах, без баз, на абсолютном самоснабжении. В военно-морской истории Европы XVII века трудно найти флотоводца со столь удачным опытом походов».

Всё более жестокие и неравные бои с войсками шаха, болезни в условиях непривычного климата, нехватка продовольствия, видимо, подтолкнули донского атамана к решению закончить персидскую эпопею и вернуться к родным берегам.
Разин и его казаки, обогащённые сказочной добычей, но крайне истомлённые и изголодавшиеся, берут курс на север.

• В народной песне Разин вопрошает своих товарищей:

Не пора ли нам, ребята, со синя-моря
Что на матушку, на Волгу, на быстру реку?

В начале августа разбойники вышли к устью Волги.
Атаман не удержался от нападения на рыбные промыслы, принадлежащие астраханскому митрополиту.
Вслед за этим казаки «перетряхнули»  иранские суда, шедшие с подарками к московскому царю.

В августе 1669 года ладьи-струги атамана Стеньки Разина с войском в тысячу сабель возвращались из Персидского похода.
Везли они на Дон добычу богатую: злато-серебро, ковры, шелка да парчу. И пленников, больше всего – жёнок-полонянок.   Одних для выкупа, других – в услужение взять, а иных – и в жёны. На Дону женщин не хватало, там и венчались, бывало, без попов, в казачьем кругу.
25 августа казацкий флот появился у Астрахани.
Но путь из Каспийского моря в Волгу был перекрыт царскими стругами и большим войском князя Львова.
Разин решил уходить, как пришёл – волжскими узкими протоками, прорываясь с боями через стрелецкие заслоны.
Но тут пришла спасительная грамота от самого царя Алексея Михайловича.
Царь не хотел биться с непокорным атаманом, хотя сила была на стороне власти. Слава об удачливом казаке уже прокатилась по всему югу. Расправа над Стенькой оттолкнула бы от Москвы и без того не очень ей преданное казачество.
Царь извещал, что готов простить разинцев, если они повинятся и будут впредь ему верно служить.

      Прочие условия примирения изложил боярин и воевода астраханский, князь Прозоровский:
-  всех казаков переписать поимённо;
-  сдать все пушки, захваченные в русских землях, а также и струги;
-  вернуть товары персидских купцов, ограбленных близ Астрахани, прежде всего коней-аргамаков – подарок шаха персидского царю московскому;
-  освободить некоторых знатных пленников.

       Начался торг.
Разин был изворотлив. Недаром его, ещё молодого казака, посылал войсковой атаман и к калмыкским, и к  татарским мурзам, и в саму Москву со станицей (т.е. депутацией).

• И теперь он говорил Прозоровскому так:
 
«Отродясь такого не бывало на Дону, чтобы вольных казаков переписывать. Это дело Божье, только у Бога все людишки сочтены. А товары, добытые саблею, уже раздуванены (дуван – раздел добычи), и обратно взять их у казаков не можно. Также и полон – за него нашими головами заплачено, иные наши братья сами в полон взяты».

       Слова словами, но и заплачено и подарено было князьям-воеводам без счёту.
Прозоровский был особенно жаден. Позарился даже на атаманову соболью шубу. Стенька и в августовскую жару приходил в ней на переговоры – для пущей важности.
Жаль было шубы, но князь не отставал, и тогда атаман сбросил шубу с плеча на руки воеводе:
 «На тебе шубу, чтоб не было шуму».

      Пока торговались в приказной избе, казаки распродавали награбленное на базаре. Драгоценности, ткани, изукрашенное оружие отдавали за бесценок. И тут же пропивали, угощая астраханцев: пей-гуляй! Потом с трудом снимали последнее: перстни с заскорузлых пальцев, скрюченных под охват вёсла и сабли…
В лагере разинцев под Астраханью шло веселье. Горожане ходили туда группами – поодиночке было боязно – смотреть, как гуляют казаки.
Иные астраханцы думали:
«Эх, мать честная! Так бы хоть недельку пожить!..»

Разин и его товарищи стали безраздельными властителями дум местных жителей.

• Очевидец событий голландский парусный мастер Я. Стрейс в своей книге «Три путешествия» свидетельствует:

«Казаки были одеты, как короли, в шёлк, бархат и другие одежды, затканные золотом. Стеньку нельзя было отличить от остальных, ежели бы он не выделялся по чести, которую ему оказывали».

В старинной песне подробно описан поразивший не только простой народ, но даже видавших виды иностранцев наряд участников персидского похода:

На них шапочки собольи, верхи бархатны,
На камке у них кафтаны однорядочны.
Канаватные бешметы в нитку строчены,
Галуном рубашки шёлковые обложены,
Сапоги на молодцах на всех сафьяновые.

Разин, пока пребывал в городе, успел многое.
Он ведь не только пировал. Не только ходил в гости и вёл переговоры с воеводами.
 Но, и это главное, общался с жителями, узнавал их настроения.
 Богатства, которые казаки привезли с собой, Разин собирался тратить не только на подарки, но и на подготовку нового, более обширного по масштабам и замыслам похода.

• Л. Фабрициус, голландский офицер-артиллерист, служивший в войске Прозоровского, в своих «Записках» сообщает, что:

 «В это время у Стеньки была прекрасная возможность ознакомиться с состоянием Астрахани и разведать, что думает простонародье».
Более того, он вёл разговоры с этим «простонародьем», причём «сулил вскоре освободить всех от ярма и рабства боярского, к чему простолюдины охотно прислушивались, заверяя его, что они не пожалеют сил, чтобы прийти к нему на помощь, лишь бы он начал».

       Иногда Стенька Разин выходил «в народ». И всегда раздаривал деньги, швырял пригоршнями в толпу. Его благословляли, величали «батюшкой», как большого вельможу.

     Время от времени он устраивал торжественные выезды, но не в возке, как царские вельможи, а на стругах.
Его атаманский струг был ярко изукрашен и устлан персидскими коврами. Перед ним сидели его есаулы и старшина, одетые в бархатные кафтаны, опоясанные шёлковыми кушаками. А по правую руку Степан теперь усаживал красавицу-персиянку.
 Прежде он скрывал свою полонянку и тешился ею тайно. Но в эти дни атаман, как и другие казаки, много пил, делался упрям и заносчив.
 Кто посмеет ему перечить, если сам царь ему дружбу предлагает?

     Вся Астрахань сбегалась посмотреть на эти красочные выезды.
 Одни махали шапками, другие кланялись Разину, как государю.

      Наконец, Разин и Прозоровский сговорились. Казаки оставят себе лишь несколько стругов и малое число пушек для обороны во время пути степью на Дон, но обязуются прислать их потом в Царицын. С остальными требованиями Разин согласился.
      Атаман был доволен. Путь вверх по Волге был открыт, а там...
Там видно будет…
   Напоследок струги вышли покрасоваться перед астраханцами.
 Были в толпе на берегу и иностранцы.
 Голландец, парусных дел мастер Ян Янсен Стрейс несколько раз пытался попасть в лагерь казаков, посмотреть на Разина. Но его не пускали, говорили, смеясь:
«Степан Тимофеич нынче пьяны, приходи вдругорядь».

 Теперь Ян во все глаза следил за происходящим.

      Гребцы запели, ударили вёсла по воде, атаманский струг выруливал на стрежень.
Атаману поднесли чашу вина, он высоко поднял её, показывая людям на берегу, что пьёт за их здоровье.

     «Любо! Любо!» – закричали в ответ.

     Однако скоро певцы умолкли: запыхались грести против течения.
Именно от этого времени сохранилась печальная легенда о персидской княжне.
Надо сказать, что эта юная дева была очень хороша собой. И сразу приглянулась Разину. Он оставил её при себе, привязался к ней. Прикипело его сердце к прекрасной персиянке. Она тоже полюбила грозного казака. Был он мужчина видный, сильный, никого и ничего не боялся. С князьями и боярами, с царскими воеводами и могущественными людьми Персии разговаривал на равных. Никому не кланялся, сам себе был господином.
Но товарищам Стеньки не по душе пришлось, что он, обо всём забыв, дни и ночи напролёт проводит с персидской княжной. Что больше не заботят его дела их удалого отряда.
«Зачем ты нам такой нужен, если ни о чём, кроме своей возлюбленной, думать не хочешь?!» - сердито говорили ему они.
Досадно было Разину слышать эти слова.
Рассердился он на самого себя за то, что отдалился от верных своих товарищей, перестал водить их в походы и сражения.
Стыдно ему стало, что нарушил он старинную казацкую заповедь не терять из-за женщины голову, не подпускать её близко к сердцу.
Атаман вскочил, покачнулся на пьяных ногах. Все замерли. Вёсла повисли над водой. Казалось, сама Волга замедлила свой бег, и струг застыл на месте. Разин вдруг на глазах у казаков сгрёб несчастную девушку, как медведь, и бросил её в воду. Тяжёлая одежда персиянки распласталась по воде, быстро намокла и мигом утянула её в пучину. Там, в матушке-Волге, она и нашла смерть…
 
       Этим атаман хотел доказать, что казачье братство для него превыше всего. Что он снова прежний и готов командовать своими людьми.
Атаман рухнул на лавку и махнул рукой.
 Гребцы поняли это как сигнал, ударили вёслами по воде, струг поплыл дальше.
Так гласит предание...

Впервые об этой увлекательной истории на Руси узнали тогда, когда была переведена на русский язык книга голландца Яна Янсена Стрейса «Три достопамятных… путешествия».
В 1668 году голландец этот нанялся на русскую службу и состоял парусным мастером на 1-м русском корабле европейского типа «Орёл». Он предназначался для плавания в Каспийском море.
Был очевидцем пребывания Разина в Астрахани в 1669 году, по возвращении атамана из Каспийского похода.
В июне 1670 года, перед взятием этого города разинцами, после получения известия о переходе царского войска на сторону «мятежников» под Чёрным Яром, с группой голландских офицеров и матросов бежал на шлюпке в Дербент.
В 1676 году в Амстердаме опубликовал свою книгу «Три путешествия». Там и содержится рассказ об утоплении княжны.

• Стрейс писал:
«В один из последующих дней, когда мы второй раз посетили казацкий лагерь, Разин пребывал на судне с тем, чтобы повеселиться, пил, бражничал и неистовствовал со своими старшинами. При нём была персидская княжна, которую он похитил вместе с её братом. Он подарил юношу господину Прозоровскому, а княжну принудил стать его любовницей. Придя в неистовство и запьянев, он совершил следующую необдуманную жестокость и, обратившись к Волге, сказал: «Ты прекрасна, река, от тебя получил я так много золота, серебра и драгоценностей, ты - отец и мать моей чести, славы, и тьфу на меня за то, что я до сих пор не принёс ничего в жертву тебе. Ну, хорошо, я не хочу быть более неблагодарным!» Вслед за тем схватил он несчастную княжну одной рукой за шею, другой за ноги и бросил в реку. На ней были одежды, затканные золотом и серебром, и она была убрана жемчугом, алмазами и другими драгоценными камнями, как королева. Она была весьма красивой и приветливой девушкой, нравилась ему и во всем пришлась ему по нраву. Она тоже полюбила его из страха перед его жестокостью и чтобы забыть своё горе, а всё-таки должна была погибнуть таким ужасным и неслыханным образом от этого бешеного зверя».

• Пушкин, на основе этого рассказа написал стихотворение.
 Поэт избрал форму и стилистику народной исторической песни:

Как по Волге-реке, по широкой
Выплывала востроносая лодка.
Как на лодке гребцы удалые,
Казаки, ребята молодые.
На корме сидит сам хозяин,
Сам хозяин, грозен Стенька Разин.
Перед ним красная девица,
Полоненная персидская царевна.
Не глядит Стенька на царевну,
А глядит на матушку на Волгу.

   Согласно пушкинской трактовке сюжета, утопление княжны (персидской царевны) было актом жертвоприношения Волге за дарованные ему богатство и славу.
      В последней строфе автор даёт своё объяснение дикому поступку Разина: «чтобы не было зазорно», то есть стыдно миловаться с полюбовницей на глазах у всех.

• Н. И. Костомаров считал косвенным подтверждением рассказа Стрейса «тёмные сказочные предания о Стеньке» и приводил одно из них:

 «Плыл... Стенька по морю на своей чудесной кошме, играл в карты с казаками, и подле него сидела любовница, пленная персиянка. Вдруг сделалась ужасная буря. Товарищи говорят ему: «Это на нас море рассердилось. Брось ему полонянку. Нечего делать». Стенька бросил её в море, и буря затихла».

По поводу несчастной любовницы атамана Костомаров писал:

 «…Злодейский поступок с княжной не был только бесполезным порывом пьяной головы… Увлекшись сам на время красотою пленницы, атаман, разумеется, должен был возбудить споры и негодования тех, которым не позволял того, что позволил себе, и, быть может, чтобы показать другим, как мало он может привязаться к женщине, пожертвовал бедной персиянкою своему влиянию на казацкую братию».

• Наконец, в донской народной драме «Степан Разин», записанной уже в советское время, атаман по требованию товарищей бросает с лодки свою любовницу, «девку-басурманку», перед этим сказав:

«Волга-матушка! Много ты подарила мне серебра и злата, бархату и всякого добра. Много я добыл у тебя и чести, и славы, а ещё ничем не отблагодарил. Вот, возьми от меня подарочек! От сердца рву!».

• Василий Шукшин в киносценарии, а затем в романе «Я пришёл дать вам волю» представил эту коллизию иначе:

Молодой есаул полюбил персиянку и втайне от Разина домогался её любви. Стенька застал охальника обнимающим его наложницу. Есаул бежал, опасаясь мести атамана. Другие есаулы и старшины сочувствовали беглецу. Они упрекали атамана, говорили, что персиянка сеет раздор меж казаков.
     А финал такой же, как в рассказе Стрейса, как в стихах Пушкина и Садовникова:

Мощным взмахом поднимает
Полонённую княжну
И, не глядя, прочь кидает
В набежавшую волну…

Случилось ли на самом деле эта печальная история или нет, мы точно не знаем…

…Минули 10 дней, которые потрясли Астрахань.
 4 сентября струги Разина покинули город.
Они отправились вверх по Волге на Дон.
По пути Разин прирастал беглыми крестьянами, стрельцами, бурлаками.
1 октября казаки были уже в Царицыне. Там освободили колодников - заключённых из воеводской тюрьмы.
Узнав от местных жителей, что их обижает воевода А. Унковский, Степан его «бранил и за бороду драл». Это по тем временам было неслыханным унижением и позором для мужчины.

Отсюда разинцы отправились на Дон.

На этом закончился первый поход голытьбы под руководством Степана Разина.
 Это был далеко не обычный поход «за зипунами», который совершали до него донские казаки.
На этот раз атаман выступил защитником простого народа. Защитником бедных, угнетённых людей, громя их врагов – воевод, помещиков и купцов.


 3. «Стала Волга река казачья» (1670 – 1671 годы).

В лучах славы вернулись разинцы на родной Дон.
Овеянное легендами, имя Стеньки Разина становится социальным магнитом, притягивающим к нему сотни и сотни обездоленных.
Весть о народном заступнике «батюшке» Степане Тимофеевиче разнеслась далеко по России.
Сердца простых людей согревала мысль о том, что нашёлся человек, посмевший спорить с боярами и вельможами. Человек, посмевший предъявлять им свои требования. А если надо, то и способный примерно наказать их, чтоб другим неповадно было обижать беззащитных.

В верховьях Дона, на одном из речных островов, удалые разинцы построили «земляной городок» Кагальник. И опоясали его защитным валом. Он стал центром подготовки к новому походу.
Домовитые казаки во главе с войсковым атаманом Яковлевым сторонились Разина, не принимали его к себе, но и не решались его трогать.
Зато голытьба боготворила Степана Тимофеевича. Повсюду разнеслась молва о его славе.
Отовсюду бежали к нему в Кагальницкий городок «бездомовные», «голутьвенные люди».
Бежали к нему казаки верховных станиц и с Волги гулящие люди.
Бежали крестьяне и холопы.
Бежали работные люди с промыслов и речных судов.
Дошла его слава и до Украины. Оттуда идут украинские крестьяне, мещане, казаки.
Разин всех щедро оделял имуществом и брал в своё войско.
Жил он, как и все, в земляной избе, показывая этим, что ничем не хочет выделять себя среди прочих казаков.
 
В это время он уже перестал скрывать свои замыслы и говорил, что хочет идти против бояр на Волгу.

Он был щедр и приветлив, оделял бедных и голодных. Его называли батюшкой, считали колдуном, верили в его ум, силу и счастье...

 Через месяц в войске его было уже 2700 человек.
А в мае следующего года – 4 - 5 тысяч человек.
Из-под Тамбова пришёл к Разину со своими людьми атаман Микишка-Черток.
Пришёл с сотнями восставших крестьян атаман Василий Ус.

Долго и мучительно раздумывал Разин:

Куда теперь направить эту силу?

Задумав подняться на войну с боярской Москвой, он попытался найти себе в том союзников:
 
-  Всю зиму 1669 года Разин слал гонцов к гетману Правобережной Украины Петру Дорошенко и кошевому атаману Войска Запорожского Ивану Сирко – искал товарищей для задуманного.

- Пошёл на контакты с представителем зажиточной казацкой старшины Михаилом Ханенко.

Но переговоры с ними ни к чему так и не привели. Потому как, те от войны с Москвой благоразумно отказались.

 -  Чуть позже посылал гонцов Степан к опальному патриарху Никону.
 Но тоже безрезультатно…

Поддержи все они его – о, разошлась бы по швам Русь, пала б Москва…

Подготовка к новому выступлению шла тайно.
Точных данных о планах разинцев у царского правительства не было.
Да и сами казаки ещё не определились:
-  Одни предлагали идти за добычей на Волгу, в Каспийское море.
-  Другие призывали идти на Русь – «выводить бояр-изменников».
Однако с ростом отряда сторонников последней идеи становилось всё больше.

Московское правительство подослало в Черкасский городок дворянина Герасима Евдокимова с поручением на месте узнать всё о Разине.  Выяснить силы Разина, его планы и замыслы, а заодно и укрепить союз с домовитыми казаками. Войсковой атаман принял посланца из Москвы с большим почётом.
Но Разин понял, зачем пожаловал Евдокимов, и на следующий день отправился на казачий круг. Здесь как раз в присутствии Евдокимова выбирали ответное посольство к царю.
- От кого приехал ты, - спросил Разин московского гостя, - от великого государя или от  бояр?
Евдокимов ответил, что он прислан от царя с милостивой грамотой.
- Врёшь! – закричал атаман. – Ты приехал к нам лазутчиком!
Вмиг казаки бросились к Евдокимову, схватили его и утопили в реке. Так же поступили с теми из домовитых, которые противоречили Разину. Это был уже открытый вызов властям…

Разин пробыл в Черкасске 10 дней.
Перепугавшаяся старшина присмирела.
Войсковому атаману  К. Яковлеву, который пытался, было, его остановить, Степан без обвиняков заявил:
- Ты владей своим войском, а я владею своим войском!

В начале мая 1670 года Разин двинулся из Кагальницкого городка вверх по Дону к Волге.

Начался Великий Поход... Крестьянская Война…

Теперь удалой разбойный атаман превращался в вождя народной войны: он призвал вставшую под его знамёна рать «идти на Русь».

Домовитые казаки тотчас известили московское правительство о новом походе Разина. И вот уже по приказу царя навстречу атаману выступили стрельцы.

Казаки сделали остановку в Паншинском городке.
 Он стал сборным пунктом для всех желающих принять участие в походе. Народ валил отовсюду валом…
 Теперь под флагом Разина собралось около 7 тысяч человек. Его флот в то время состоял из 80-ти стругов. На каждом из них находилось по 2 пушки.

Атаман открыто объявил о своём намерении идти «с Дону на Волгу, а с Волги в Русь против государевых неприятелей, изменников-бояр и думных людей, воевод и приказных людей», с тем, чтобы их «из Московского государства вывесть и чёрным людям дать свободу».

План Разина получил горячее одобрение – людей звала в поход мечта о «вольной волюшке»…

И вот войско Разина снялось с места.
 Казаки Василия Уса двинулись на судах по водному пути. А Разин берегом вёл пехоту и конницу.
 Скоро вышли на Волгу…

15 мая 1670 года Разин с 7 тысячами человек подошёл к Царицыну – «ключу» от Волги.
Город оказывается в кольце мятежников, осадивших его с Волги и суши. Царицын был хорошо укреплён. Помимо крепостных стен и рва, он имел ряд дополнительных укреплений. За его крепкой стеной засели прекрасно вооружённые царские войска. Тамошний воевода Тимофей Тургенев запер городские ворота и приготовился к защите.
Окружив Царицын и оставив возле него часть войска, Разин занялся привычным делом, в котором издавна не ведал поражения – разгромил кочевья ногайских татар.
Вернувшись после тяжёлого боя к стенам Царицына, Разин узнал, что ночью жители города сбили замки с городских ворот и впустили в город отряды своего освободителя – батюшки Степана Тимофеевича.
 Воевода с небольшим отрядом стрельцов заперся во внутренней башне.
 Но вскоре оттуда его, вошедшие в город, разинцы во главе с атаманом выкурили. Воеводу схватили. И на следующий день, по просьбе жителей Царицына, утопили его в Волге.

Вот так, практически без боя, и овладел Царицыном атаман при поддержке местного населения.
Ряды повстанцев выросли до 10 тысяч человек.
В поверженном городе Разин ввёл казацкое управление. Он установил казачий круг. Разделил жителей на десятки и сотни. Вместо воеводы назначил городового атамана. Отныне все дела царицынцы должны были решать сообща.

Для того чтобы осуществить поход на Москву, надо было обеспечить тыл – взять Астрахань.
Оставив в Царицыне тысячу человек, Разин пошёл к Чёрному Яру.

 Туда в это время приближался с севера тысячный стрелецкий отряд И. Лопатина.
И там же его уже поджидали с несколькими тысячами ратников воеводы Семён Львов и Л. Плохово.
Они стремились, по словам Фабрициуса, «зажать Стеньку Разина в тиски».
 Но атаман предупредил их действия.
 Сначала он разгромил в 5 – 7 вёрстах вверх по Волге подошедший сверху судовой караван с тысячей стрельцов во главе с головой Иваном Лолпатином.
Стрельцов подкараулили казаки. И мощными ударами с суши и с реки около Денежного острова наголову их разбили.
Надо сказать, что отряд стрельцов был разбит со свойственными Разину удалью, блеском и жестокостью.
Из-за косы навстречу стрелецким стругам неожиданно выплыли струги Разина.
Стрельцы рванулись было к берегу. Но там их ждала сидевшая в засаде конница.
Ошалевшие, они кинулись к Царицыну, полагая, что город ещё не взят. Немыслимо велик был их ужас, когда со стен города, в котором они чаяли спрятаться, по ним ударили пушки.
Часть  царских служилых людей перешла на их сторону.
Начальников, в том числе и самого голову, казнили. Пленных посадили гребцами на вёсла. Захватили много оружия и припасов.
Разинцы во всей той бойне потеряли убитыми и ранеными несколько человек. От стрелецкого отряда остались те, кто вовремя успели сдаться.

После этого, Разин 5 июня идёт к Чёрному Яру.
 Однако боя здесь не случилось.
 «Простые воины» из правительственного войска князя С. И. Львова взбунтовались и с барабанным боем и развёрнутыми знамёнами перешли к восставшим.

 «Они стали, - по сообщению Фабрициуса, взятого разинцами в плен во время этих событий, - целоваться и обниматься и договорились стоять друг за друга душой и телом, чтобы, истребив изменников-бояр и сбросив с себя ярмо рабства, стать вольными людьми».

• Вот как описал этот эпизод В. М. Шукшин в своём романе «Я пришёл дать вам волю»:

«Из-за острова стремительно вывернулись головные струги Разина и с ходу врезались в астраханские ряды. За первыми наплывали остальные и заруливали с боков, а иные, проворные, лёгкие, успели заплыть сзади. С астраханских стругов увидели, что и на берегу – конные – забежали им со спины. И всё деловито, скоро, спокойно – как в гости ввалились, да прямо в горницу, в передний угол.
- Вот как воевать-то надо, - тихо сказал князь Львов, бледный. – Пропали. Вот теперь-то уж пропали.
- Здравствуйте, братья! – зазвучал голос Степана; он стоял на носу своего струга и обращался к стрельцам. – Мститесь теперь над вашими лиходеями! Они хуже татар и турка!.. Я пришёл дать вам волю!
- Здравствуйте, батюшка Степан Тимофеевич! – заорали стрельцы и астраханцы. – Рады видеть тебя живым-невредимым!
Боя не было. Стрельцы и гребцы астраханские кинулись вязать своих начальников. Сотники и дворяне, оказавшие хоть малое сопротивление, полетели в воду.
- Вы мне дети и братья! – подстёгивал расправу Разин. – Вы будете богаты, как мы. Мне нужна ваша верность и храбрость. Остальное возьмём вместе. Не бойтесь расплаты! Мы сами идём с расплатой. Пора нам наказать бояр! Не всё вам спины-то гнуть!... Вы теперь -  вольные казаки!»

Восстал и добровольно перешёл к Разину и гарнизон Чёрного Яра.
 Жители сами впустили атамана.
Эта победа открыла путь на Астрахань.
 
Как повстанцы тогда говорили, Волга «стала их, казачья».

Без особого труда обманом восставшие взяли город Камышин.

Теперь настал черёд Астрахани.

Как возговорит Стенька
Ко товарищам своим:
«Уж и чтой-то это, братцы,
Мне тошным-тошно,
Мне сегодняшний денёк
Да грустненько?
Уж я в Астрахань зайду –
Выжгу, вырублю,
Астраханского воеводу
Я под суд возьму».

Стенька приближался к Астрахани.
И зловещими предзнаменованиями грозила природа. Пошли проливные дожди с градом. Наступил холод. А в небе радужным цветом играли три столпа – наверху их были круги, наподобие венцов.
«Быть беде! Быть гневу Божию!» - говорили люди.

Астраханская крепость была одной из лучших в Европе.
Иностранные мастера говорили, что устоит она против любой армии. Каменный кремль: десять башен, за ними Белый город с каменными стенами до десяти сажен в высоту, за ним земляной вал с деревянной стеной на нём. У вала – глубокий ров.
Гарнизон крепости из 12 тысяч человек имел 500 пушек!
У Разина же насчитывалось около 10 тысяч плохо вооружённых повстанцев.

18 июня Разин подошел к городу.
19 июня Разин осадил Астрахань.
Атаман разделил повстанческое войско на 8 отрядов, расставил их по местам. Заранее подготовили штурмовые лестницы. Велась разведка.
И в ночь с 21 на 22 июня начал штурм Белого города и Кремля, где находилось войско князя Прозоровского.

• Накануне штурма атаман обратился к сподвижникам с речью:

- За дело, братцы! Ныне отомстите тиранам, которые до сих пор держали вас в неволе хуже, чем турки или язычники. Я пришёл дать всем вам свободу и избавление, вы будете моими братьями и детьми, и вам будет так хорошо, как и мне, будьте только мужественны и оставайтесь верны.

«После этих слов, - пишет очевидец, - каждый готов был идти за него на смерть, и все крикнули в один голос: «Многая лета нашему батьке! Пусть он победит всех бояр, князей и все подневольные страны!»

Для отвода глаз повстанцы инсценировали, что главные их силы подступают со стороны мощных Вознесенских ворот.
 Воевода послал против разинцев главные силы.
Но в это время повстанцы развернули наступление с противоположной стороны.
Трудовой люд города поддержал разинцев изнутри. Там вспыхнуло восстание. Стрельцы и солдаты бросились на своих начальников и иноземных офицеров. Они смертельно ранили главного астраханского воеводу князя Прозоровского, прикончили другого воеводу, перебили стрелецких голов и солдатских полковников. Беднота начала громить дворы своих угнетателей: бояр и приказных, помещиков и купцов.

Очевидец событий Пётр Золотарёв (дворянин, служивший при митрополите) в своём «Сказание летописно о Астрахани…» пишет, что местные жители «дворян и сотников, боярских людей и пушкарей начали сещи, прежде казаков сами».

Стрельцы перешли на сторону Разина.
К утру 22 июня весь город был в руках восставших. Начался грабёж. Но Разин сумел остановить повстанцев и с помощью своего отряда навёл порядок.
Вообще надо сказать, что атаман старался искоренить в повстанческих рядах воровство, аморальное поведение, строго пресекал употребление нецензурных слов.
• Очевидец восстания голландский парусный мастер Ян Стрейс в своих воспоминаниях писал, что Разин:

 «В некоторых вещах придерживался строгого порядка, особенно преследовал блуд».

• Об этом же можно прочесть и в записках офицера Л. Фабрициуса:
 
«Проклятия, грубые ругательства, бранные слова, а у русских есть такие неслыханные и у других неупотребимые слова, что их без ужаса и передать нельзя — всё это, а также блуд и кражи Стенька старался … искоренить».

Без сомнения, трудно было урезонить несколько тысяч человек, среди которых немало каторжников.
 Но: после взятия очередного города и следовавшего за этим событием праздника, со следующего дня Разин запрещал пьянство.
 За кражу попавшийся казак убивался на месте.

         Костомаров, отмечая, что воинство Разина «составлялось из беглых воров», говорит, что малейшее ослушание наказывалось смертью. То есть в войске Разина царила дисциплина, сравнимая разве что с дисциплиной татаро-монгольского воинства…

Всего в Астрахани по решению горожан и казачьего круга было казнено 66 человек  (воеводы, многие дворяне и «начальные люди» ). Одних рубили мечом, других бердышами, иных закалывали копьями.

 3 недели Разин пробыл в Астрахани, проводя время в пирах и расправах...

В то же время многое было сделано в интересах городской бедноты:

• Распределили между восставшими конфискованное имущество богатых.

• Уничтожили документы Астраханской приказной палаты, чем избавили немало работных людей от тяжёлых условий найма и вывели их из долговой кабалы.

• Освободили заключённых астраханской тюрьмы.

• Здесь также было устроено управление по казацкому образцу.

 Во главе управления стали Василий Ус, Фёдор Шелудяк, Иван Тёрский.
Полтора года Астрахань находилась в руках восставших, оставаясь несокрушимым бастионом народной власти…

Войско Разина в Астрахани насчитывало уже 13 тысяч человек.
 Оно делилось на тысячи, сотни, десятки во главе с начальниками.
Имелись пехота и конница, артиллерия и суда со снастями.
Оружия, холодного и огнестрельного, было недостаточно. Его имели казаки, стрельцы и солдаты. Большинство же повстанцев было вооружено дубинами, топорами, вилами и т. п., военных навыков не имело.

20 июля 1670 года повстанческое казацко-крестьянское войско покинуло город.
Из Астрахани через Царицын 11 тысяч казаков двинулись вверх по Волге на Москву.
4 августа Разин показался у Царицына.
Атаман выбрал наиболее удобный момент для выступления.
Хотя до него доходили слухи, что царское правительство готовится к разгрому восстания, он терпеливо ожидал окончания страдной поры, чтобы сбор урожая не помешал увлечь за собой широкие массы крепостного крестьянства.
Глубоко был продуман и маршрут движения на Москву.
Из трёх вариантов:
-  идти вверх по Дону,
-   степью или
-  по Волге –
был избран третий, волжский.

Дело в том, что поход по Дону сулил встречу с царскими войсками, сосредоточенными в Тамбовском и Козловском районах.
Поход по степи требовал многочисленных обозов. К тому же при малочисленности населения степных районов трудно было надеяться на пополнение войска.

Итак, восставшие двинулись вверх по Волге…
 Более 3-х тысяч повстанцев отправились на 200 стругах. Остальные – пешком и на конях – двигались по берегу.
 
Весть о походе Разина далеко обгоняла движение его судов.
 Крестьяне всего Поволжья поднимались против своих помещиков и присоединялись к Разину.

В середине августа без боя разинцам сдались Саратов и Самара.
Жители этих городов арестовали своих воевод и торжественно встретили Разина хлебом-солью.

После этого в огне народного восстания оказалась вся Средняя Волга.
Всюду, где бы он не появлялся,  Разин давал крепостным крестьянам «волю». А «животы» (имущество) воевод, дворян и приказных людей (чиновников) давал на разграбление.
Предводителя восставших встречали в городах и сёлах с хлебом и солью.

 От его имени во все стороны в большом числе рассылались так называемые «прелестные письма» (от слова «прельщать») с призывом истреблять бояр, воевод, приказных.

Стенька извещал, что идёт:
-  искоренить всякую власть,
-  установить во всей Руси казачество и
-  учинить так, чтоб всяк всякому был равен.
 
О себе он писал:
«Не хочу быть царём, - хочу жить с вами как брат».

Степан Разин, похоже, искренне надеялся на всей русской земле установить вместо самодержавия более справедливый, как он считал, казацкий военно-демократический строй.
Позже, примерно те же идеи  возникли в голове и у Емельяна Пугачева…

На царскую власть, учитывая психологию низов, слепо почитавших государей, Разин вслух не замахивался. Наоборот, при всяком удобном случае, подчёркивал, что спасает царя от его подлых слуг-бояр.
Он даже изготовил два судна. Одно было покрыто красным, другое – чёрным бархатом.

-  О первом он распространил слух, будто в нём находится царевич Алексей Алексеевич (умерший в том же году 17 января), якобы убежавший от злобы и неправды бояр. Как только он займёт царский престол, непременно позаботится о народе, и жить будет всем хорошо.
«Нечай» - так назывался мнимый царевич Алексей Алексеевич.
 Эта фраза стала боевым кличем восставших. «Нечай», то есть неожиданный, - намёк на то, что царевич Алексей явился как бы с неба, помимо ожидания.
Роль уже умершего к тому времени царевича Алексея играл взятый Разиным в плен какой-то черкесский князёк.

-  В другом судне будто бы находился патриарх Никон (бывший тогда в опале).

В своих так называемых «прельстительных» письмах, которые Разин распространял в народе, задача свержения государя никогда не прокламировалась.
Он лишь объявлял себя последовательным борцом против царских чиновников и духовенства, которых казак обвинял как раз в измене царю.
Пленным стрельцам Разин втолковывал:
«Вы бьётесь за изменников, а не за Государя, а мы бьёмся за Государя».
То есть, лозунгом восставших стал призыв:
 «За царя против бояр!».
Разумеется, это было лишь тактической уловкой: совместить разинскую страсть к безбрежной воле с подчинением царю было невозможно.
Как не раз говорил сам Разин:
«Я пришёл бить только бояр, да богатых господ, а с бедными и простыми готов, как брат, всем поделиться».
И, надо признать,  не только говорил, но и выполнял обещание.
Да и мечту об общенациональном казацком демократическом строе не только прокламировал, но и осуществлял в захваченных им посёлках и городах на практике. Всё там устраивалось по казачьим правилам.
 И в захваченном Степаном Разиным Царицыне, и в Астрахани жители были разделены на тысячи, сотни, десятки с выборными атаманами, есаулами, сотниками и десятниками. А все дела решались казачьим кругом.
Понятно, что этот казацкий порядок вступал в глубокое противоречие не только со светской, но и с духовной властью.
 Разину приписывали, скажем, такие речи:
 «На что церкви? К чему попы? Венчать, что ли? Да не всё ли равно: станьте в паре подле дерева, да пропляшите вокруг него – вот и повенчались».
Крепостные, раскольники и прочие недовольные властью люди видели в Разине своего вождя.
Среди повстанцев на Поволжье основную массу составляли местные крестьяне. Они поднимались против своих господ, жгли их дворы, грабили состоятельных людей…

В Москве поняли всю серьёзность положения.
По указу царя Алексея Михайловича Боярская дума стала стягивать в район восстания воинские отряды:
-  стрелецкие полки и сотни,
-  поместную (дворянскую) конницу,
-  служилых иноземцев.
Прежде всего, царским воеводам приказывалось защитить большие тогда города Симбирск и Казань.

Разин тем временем спешит к Симбирску – важному стратегическому центру сильно укреплённой засечной линии городов и крепостей.
Исход штурма этого города много значил для повстанцев. Отсюда открывался прямой путь на Москву.
А взять Симбирск было непросто. В его центре, на самом «венце» Симбирской горы, в форме правильного четырёхугольника возвышалась городская крепость – Кремль. Его окружали высокая бревёнчатая стена с деревянными башнями по углам, глубокий ров и земляной вал. Вокруг Кремля располагалась так называемая «внешняя» часть города – посад с его маленькими домиками и торговыми рядами. Посад тоже опоясывался бревёнчатой стеной, стояла вторая крепость города – Острог. Эта крепость прикрывала подходы к Симбирску со стороны Волги.
В городе – гарнизон в 3 – 4 тысячи ратников.
 Возглавляет его родственник царя по жене боярин И. Б. Милославский.
Воевода успел хорошо подготовиться к обороне. Стены Кремля были укреплены мешками, набитыми землёй, мукой и солью. Город запасся продовольствием и водой.
 К нему на помощь прибывает князь Ю. Н. Барятинский с двумя полками рейтар и несколькими дворянскими сотнями.

4 сентября 1670 года Разин подошёл к Симбирску и начал его осаду.
Однако у стен этого хорошо укреплённого города военная удача изменила Разину.
Более месяца восставшие осаждали город, несколько раз шли на приступ, пытались поджечь крепость, но всё неудачно…

На рассвете 5 сентября разинцы пошли на штурм Симбирска.
Плотной стеной перед ними встали полки князя Барятинского и часть отборных отрядов воеводы Милославского.
С яростью набросились разинцы на царские войска, загородившие им дорогу к городу.
Гром их пушек и пищалей, казалось, сотрясал мощные крепостные стены. Передние цепи оборонявшихся заметно поредели и, не выдержав первого натиска, отошли назад.
 Князь Барятинский дал приказ ввести в бой самые надёжные части.
Завязалась жаркая рукопашная схватка.
Разин появлялся в самых опасных местах. Его пример ещё больше воодушевлял и без того храбро сражавшихся воинов. К полудню в бой вступили свежие силы Милославского. И на какое-то время установилось равновесие.
Сражение продолжалось целый день.
С наступлением ночи Разин перегруппировал свои войска и снова начал наступление.
Первый, отвлекающий удар Разин сделал по левому флангу противника, а главный – по правому.
Опрокинув отряды Милославского, державшие этот фланг, повстанцы приблизились к Острогу.
Постреляв для вида пыжами, симбирцы впустили наступавших в крепость.
 Вместе с ними истребили дворян и детей боярских и обернули оружие против войск Барятинского. Тот попытался поправить положение, но не удалось – пришлось отходить по направлению к Казани.
Отряды Милославского тоже дрогнули, бежали в Кремль и заперлись в нём.
Часть сил Разин отрядил для окружения Кремля. А остальных послал преследовать разбитые полки Барятинского. Бежавшие в панике солдаты оказались бессильны против преследователей. Разинцы захватили 300 пленных и весь обоз Барятинского. А самого князя только случай спас от плена.
Разгромив войска князя Барятинского и окружив Кремль, атаман торжествовал победу.
 На всём пути от Астрахани до Симбирска он не знал поражений.

В течение сентября Разиным было проведено несколько жестоких штурмов. Сам атаман неоднократно ходил вместе с казаками на стены Симбирска, появляясь в самых опасных местах…

В краткие сроки Разину был подчинён весь Симбирский уезд.
Во власти Разина находилась вся низовая Волга – крупнейшие города: Астрахань, Черный Яр, Царицын, Саратов, Самара.

 Симбирск должен быть взят со дня на день.
Теперь открывался путь на Москву...
Полдороги до Москвы было пройдено.
Остались Казань, Нижний Новгород, где Разин намеревался зазимовать, Муром да Рязань.
Во все стороны Руси шли прелестные грамоты и разинские посланники.
Под Казань и под Свияжск отправил грамоты Разин, написанные на русском и татарском языках.
Дважды появлялись разинские посланники в Москве. Они ходили средь народа, увещевая простолюдинов воздать заступнику Степану Тимофеевичу честь – встретить хлебом-солью.

Смута расползлась по всей Руси…
 Объявились прелестные грамоты даже в Карельской и Ижорской землях, возле свейской границы. Дошли разинские рассыльщики в малороссийские земли, на Полтаву.

В первой половине сентября Разин отправил из Симбирска две группы войск:
-  на Пензу отряды атамана Михаила Харитонова и
-   на Нижний Новгород – атамана Максима Осипова.

В короткий срок крестьянское войско в Симбирске увеличилось до 20 тысяч человек за счёт жителей города и уезда. Но не хватало оружия. Разин призвал кузнечных и плотничных дел мастеров взяться за его изготовление, и работа закипела.
В Симбирской приказной избе были уничтожены все списки налогоплательщиков, долговые расписки и другие казённые бумаги.
 Объявив жителей города и уезда вольными, Разин ввёл в Симбирске вместо земского старосты самоуправление в виде казачьего круга, в котором все дела решались большинством.

Надо сказать, что победа под Симбирском стала своеобразным запалом для одновременного взрыва восстания народов различных национальностей.

Как грибы после дождя, росли повстанческие отряды во главе с местными атаманами:

-  Восстание русских возглавил симбирский казак Иван Васильев.
-  Мордвы – Павел Елашев, Акай Боляев.
-   Чувашей – Алгилд Атимов, Пахтемей Ахтубаев, Байдул Искеев, Тойдемир Емайдин, Изылбай Кабаев.
-   Марийцев – Мирон Мумарин.
-  Татар – Асан Карачурин, Ахпердя Кильдибяков.

Воевод и приказных, которые оказывали сопротивление, крестьяне истребляли. Всё их имущество отбирали и делили между собой.
 Отряд Осипова, отправившийся из Симбирска на запад, вырос до 15 тысяч человек и продолжал пополняться крестьянами, посадскими и работными людьми.

 По некоторым данным в самый пик крестьянского движения в нём участвовало не менее 200 тысяч человек.

Разинцы разошлись по всему Поволжью.

-   Атаман Осипов взял Алатырь, прошёл вниз по реке Суре. К восставшим примкнули отряды чувашей, марийцев и татар.
Восстания произошли с сёлах под Нижним Новгородом.

-   Атаман Харитонов занял Саранск, Пензу, Нижний и Верхний Ломов.
Волнения охватили Тамбовский и Галичский уезды, восстали удмуртские крестьяне.

Окраинными городами двигались одни атаманы:
-   Родной брат Степана Разина – Фрол шёл на Коротояк.

-   Названный брат Степана – Леско Черкашенин поднимался по Северному Донцу.
Были взяты Царев-Борисов, Маяцк, Змиев, Чугуев.

-  Другой разинский атаман Фрол Минаев поднимался по Дону при
содействии принявшего сторону восставших полковника Дзиньковского.
Взял Острогожск и вышел на Воронеж.

Восставшие подошли к Нижнему Новгороду, осадили Тамбов.
Появились повстанцы под Тулой и Суздалем, Коломной и Ярославлем.
 К северо-востоку от Москвы была взята Унжа.
Восставшие двигались на Кострому.

Владения Разина к октябрю 1670 года превышали размеры любой европейской державы.
 Под властью Разина были огромные территории: вся Волга, всё Заволжье, около 20 городов в Междуречье, часть Слободской Украины, десятки километров к северу от Казани и Нижнего Новгорода. За спиной восстания лежал безопасный Урал…
Это уже не было бунтом. Это было Нашествие. Об ужасах в Московии писали европейские газеты: «посланный против мятежников московский генерал
Долгорукий требует стотысячную армию, а иначе не решается показаться на глаза врагу».
Москву трясло.
Спешно создавалось всероссийское дворянское ополчение.
 Церковь предала Степана Разина анафеме.

Осенью 1670 года восстание охватило Слободскую Украину, куда направился брат Степана Фрол Разин.
Параллельно с ним тут успешно действовал Леско (Алексей) Григорьев по прозвищу Черкашенин. В одном из сражений пуля раздробила ему ногу, в другом он потерял глаз. Но возможности его духа, степень его отваги в бою были поистине беспредельны.

Несмотря на то, что восставшие уступали своим классовым врагам в вооружении, выучке, дисциплине, им в течение 1670-1671 годов удалось одержать ряд побед над правительственными войсками. В частности, они взяли 25 крепостей. Успешно провели 40 крупных боёв с царскими карателями.

Степан Разин и его соратники продемонстрировали блестящее владение приёмами казацкого воинского искусства:
-  Умение бить противника по частям.
-  Действовать из засад.
-  Умение решительно и тактически неожиданно для противника действовать на суше и на море.
-  Проводить внезапные и стремительные атаки во фланг и тыл.
-  Использовать передвижные полевые укрепления.
-  Быстро переходить от наступления к обороне.
-  Мастерски расставлять ловушки своим неприятелям.

Для подавления ширящегося восстания царь вынужден был отозвать воинские части с западной государственной границы.
Из Москвы карательные войска выступили 1 сентября 1670 года.
 И уже к середине месяца передовые части приблизились к районам восстания, стремясь сжать разинцев в кольцо.
15 сентября начались кровопролитные бои за Кремль – цитадель Симбирска. Там засел 5-тысячный гарнизон во главе с воеводой Милославским.
3 приступа разинцев оказались неудачными – они потеряли много людей и вооружения.
Несмотря на это, атаман хотел биться до победного конца.
Такое решение было явно ошибочным. Вместо того чтобы блокировать Симбирск и двинуться дальше, основные силы Разина топтались на месте. Предоставляя, этим самим, возможность властям собрать силы для разгрома восстания.
Но и осаждённым в Кремле приходилось тяжело. От атак разинцев рушились городские стены, значительная часть оружия пришла в негодность. Кончились боеприпасы, питьевая вода. Ещё несколько дней, а может быть, даже часов – и защитники Кремля потеряли бы всякую способность к сопротивлению.
Но в самый критический момент обстановка резко изменилась…
 
Тем временем на помощь осаждённому гарнизону подошли царские войска с артиллерией.
Это были свежие, обученные «иноземному строю» и хорошо вооружённые войска из числа привилегированных слоёв населения, призванных царём для подавления крестьянского движения.
Командовал частями уже однажды побитый разинцами князь Барятинский.
У атамана же на этот раз в распоряжении оказались люди, почти не умевшие владеть огнестрельным оружием. Они отбивались от стрельцов рогатинами, топорами, косами. Одно было преимущество у восставших – смелость.
Услышав о приближении полков Барятинского, Разин не стал дожидаться нападения и пошёл навстречу царскому воеводе.

Завязался ожесточённый бой.
Изведавший наступательную силу войск Разина, князь Барятинский на этот раз применил оригинальную военную хитрость. Построив в боевые порядки пехоту и артиллерию, он загородил их кавалерией, специально  выведенной вперёд как бы для контратаки. Это была приманка. Подпустив казаков на 20 саженей, Барятинский внезапно отвёл свою кавалерию на задний план. Он приказал пехоте и пушкарям открыть огонь по коннице Разина, оказавшейся под прямым ударом на открытой местности. Несколько дружных залпов неприятеля, так неожиданно обрушенных на казаков, внесли замешательство в их ряды. Завершили разгром кавалерийские полки. Не выдержав их натиска, казаки откатились к Свияге.
Тогда Разин решил ввести в бой свои главные силы.
 Форсировав реку, конница напала на отряды Барятинского. Но натолкнулась на стену огня артиллерии, которая решала исход боя.
В завязавшейся вслед за этим рукопашной схватке отчаянно бился сам Степан Разин. Он молнией метался на коне среди врагов, сокрушал их не знающим пощады клинком. В той схватке атаман бился до тех пор, пока не получил тяжёлого ранения – «сечен саблею по голове, да нога правая пробита из пищали».
Наиболее близкие к Разину казаки, стараясь спасти раненого атамана и не вызвать при этом паники среди восставших, вынесли его с поля битвы и перенесли на судно.

В ночь с 3-го на 4-е октября гребцы разинских стругов взмахнули вёслами и отплыли из Симбирска вниз по Волге в надежде пробраться на Дон.
Отступление Разина вдохновило воевод.
Они повели решительное наступление с двух сторон на Острог, где находились основные силы крестьянских отрядов.
 Превосходство сил было на стороне царских войск, но повстанцы яростно сопротивлялись. И битва могла затянуться. Поэтому воеводы решили поджечь Острог.
Пожары занялись сразу в нескольких местах.
 Вытесняемые огнём и стремительным натиском противника, разинцы побежали к Волге. Там поджидали их струги. Но спастись удалось немногим. Около 600 человек оказались в плену.

В итоге вождь крестьянской войны потерпел серьёзное поражение. Восставшие вынуждены были отступить от Симбирска.

Сам атаман был доставлен из-под Симбирска в Кагальницкий городок.
 Он надеялся на родном Дону вновь собраться с силами...


 4. Казнь атамана.


Однако восстание продолжалось.
Оно даже расширилось, перекинувшись в Заволжье.
Царь направил на подавление восстания многочисленные карательные войска и самых опытных воевод. Они натолкнулись на упорное сопротивление.
Серьёзные бои произошли под Тамбовом.
И всё же в конце ноября 1670 года было подавлено восстание в районе Нижнего Новгорода.
 А в конце декабря царскими войсками была взята Пенза.
Несмотря на героическое сопротивление восставших, царские войска подавили восстание.

Началась страшная расправа.
Вниз по Волге плыли плоты с установленными на них виселицами.
 
• По словам современника, восставшие:

 «Взятые в плен, шли на смерть с удивительной твёрдостью, будучи убеждены, что они умирают за правое дело… Повсюду стояли виселицы, и на каждой висело по сорок – пятьдесят трупов».

И пощады Народу от воевод не было…
 Великой кровью метились города, вырванные у восстания.
НИКОГДА, предаваемый анафеме за богопротивные деяния
и жестокость, Разин не устраивал такого ужаса, что сотворили благословляемые церковью царские воеводы.

• Иностранец, очевидец подавления восстания Степана Разина, писал:

«Страшно было смотреть на Арзамас, его предместья казались совершенным адом, повсюду стояли виселицы… валялись разбросанные головы и дымились свежей кровью, здесь торчали колья, на которых мучились преступники и часто были живы по три дня, испытывая неописуемые страдания».

 Только в Арзамасе по приказу воеводы Юрия Долгорукого было казнено 11 тысяч человек!
Для сравнения. В каждом захваченном Разиным городе казнился лишь воевода и несколько его прихвостней – единицы!
Вспомните о стрелецких полках и об офицерах, командующих ими, которых
Разин миловал из раза в раз.

В Астрахани Разиным, как мы знаем, было казнено аж 66 человек.

А знаете, что произошло в Астрахани, когда её отбили у восставших?

• Бывший тогда в городе голландец Людвиг Фабрициус вспоминал о том, что новый воевода Одоевский:

 «Велел взять под арест всех астраханских жителей… свирепствовал до ужаса: многих повелел воевода заживо четвертовать, кого заживо сжечь, кому вырезать из глотки язык, кого заживо зарыть в землю. И так поступали как с виновными, так и с невиновными. Под конец, когда народу осталось мало, он приказал срыть весь город».

Почти 100 тысяч оборванных на эшафоте, на виселицах, в пыточных застенках жизней – таков страшный итог победы угнетателей над угнетёнными.
 А плюс к этому огромное количество участников восстания было отправлено в ссылку в Сибирь и другие дальние края…

И после этого, некоторые историки ещё ноют о жестокости Разина?


Наступил 1671-й год…
Разин ждал весны, чтоб с несколькими сотнями людей вновь подняться по Волге, где еще стояли под его, Разина, именем Астрахань и Царицын. Где в междуречье Оки и Волги разинские атаманы в муках удерживали завоёванные земли, где еще бушевал Народ…

Немного отправившись от раны, Разин задумал овладеть войсковой столицей – Черкасском.
Однако он не рассчитал свои силы и возможности.
К тому времени казачья старшина и домовитое казачество, под впечатлением побед царских воевод, было настроено по отношению к нему и восставшей голытьбе откровенно враждебно. И само взялось за оружие.
Разинцы подступили к Черкаску в феврале 1671 года. Но овладеть им не смогли и отступили в Кагальник.
14 февраля отряд казачьих старшин во главе с войсковым атаманом Яковлевым захватили Кагальницкий городок.


13 апреля 1671 года казацкая старшина во главе с крёстным отцом Степана – Корнилой Яковлевым - схватила и выдала правительству Степана и Фрола Разиных.

• В. М. Шукшин:

«…Стеньку застали врасплох. Ворвались ночью с бессовестными глазами и кинулись на атамана. Стенька, в исподнем белье, бросился к стене, где висело оружие. Он любил людей, но он знал их. Он знал этих, которые ворвались: он делил с ними радость и горе. Но не с ними хотел разделить атаман последний час свой. Это были богатые казаки. Когда пришлось очень солоно, они решили выдать его. Они хотели жить. Это не братва, одуревшая в тяжком хмелю, вломилась за полночь качать атамана. Он кинулся к оружию… но споткнулся о персидский ковёр, упал. Хотел вскочить, а сзади уже навалились, заламывали руки… Завозились. Хрипели. Негромко и страшно ругались. С великим трудом приподнялся Степан, успел прилобанить одному-другому… Но чем-то ударили по голове тяжёлым… Рухнул на колени грозный атаман, и на глаза его пала скорбная тень.
«Выбейте мне очи, чтобы я не видел вашего позора», – сказал он.
Глумились. Топтали могучее тело. Распинали совесть свою. Били по глазам…»


Стенька и Фролка были привезены в Черкасск.

 Предание говорит, что казаки очень боялись, чтоб Стенька не ушёл из неволи. Уверяли, что он был чернокнижник. Что никакая тюрьма не удержала бы его. Что никакое железо не устояло бы против ведовства. Поэтому его сковали освященною цепью и содержали в церковном притворе. Надеясь, что только сила святыни уничтожит его волшебство.

 В конце апреля обоих удалых братьев повезли в Москву.

О том, как Разина ввозили в Москву, писал в частном письме от 6 июня 1671 года очевидец событий англичанин Т. Хебдон.
Вот как это было…
300 пеших стрельцов с распущенными знамёнами шествовали впереди.
Затем ехал Степан на большой телеге с виселицей.
Под этой-то виселицей, с перекладины которой свисала петля, был распят грозный атаман. Руки, ноги и шея его были прикованы цепями к столбам и к перекладине виселицы. Одет он был в лохмотья, без сапог, в белых чулках.
 За телегой, прикованный к ней за шею тоже цепью шёл Фрол Разин.
Телегу везли 3 вороных коня.
А за телегой, чуть поодаль, ехали верхами донские казаки во главе с Корнеем.
Заключали небывалое шествие тоже 300 стрельцов с ружьями, дулами книзу…

 4 июня в такой «триумфальной колеснице» въехал атаман в столицу московского государя, которую он грозил сжечь дотла.
Он следовал с хладнокровным видом, опустив глаза, как бы стараясь скрыть, что у него было на душе.
Одни смотрели на него с ненавистью, другие – с состраданием. Без сомнения, были и такие, кто желали бы иного въезда этому человеку.
Их привезли прямо в Земский приказ, и тотчас начали допрос.
 Стенька молчал.
Разина подвергли страшным пыткам. Мужественно перенёс их Разин. Его мучители не услышали даже стона.
Первой пыткой был кнут – толстая ременная полоса в палец толщиной и в пять локтей длиной.
…Подняли на дыбу: связали за спиной руки и свободным концом ремня подтянули к потолку. Ноги тоже связали. Между ног просунули бревно, один конец которого закрепили. На другой, свободный, приподнятый над полом, сел один из палачей - тело вытянулось, руки вывернулись из суставов, мускулы на спине напряглись, вздулись.
Кнутовой мастер взял своё орудие, отошёл назад, замахнул кнут обеими руками над головой за себя, подбежал, вскрикнул и резко, с вывертом опустил смолёный кнут на спину. Удар лёг вдоль спины бурым рубцом, который стал напухать и сочиться кровью. Судорога прошла по телу Степана. Палач опять отошёл несколько назад, опять подскочил и вскрикнул – и второй удар рассек кожу рядом с первым. Получилось, будто вырезали ремень из спины. Третий, четвёртый, пятый удар… Степан молчал. Уже кровь ручейками лилась со спины. Сыромятный конец ремня размяк от крови, перестал рассекать кожу. Палач сменил кнут.
- Будешь говорить? – спрашивал дьяк после каждого удара.
Степан молчал.
Шестой, седьмой, восьмой, девятый – свистящие, влипающие, страшные удары. Упорство Степана раззадорило палача. Умелец он был известный, и тут озлобился. Он сменил и второй кнут. Тело вздувалось, лопалось, открывались язвы, как от ножа. Стенька получил таких ударов около сотни. Но Стенька не испустил стона. Все, стоявшие около него, дивились его выдержке.
Тогда связали ему руки спереди. Просунули сквозь ноги и руки бревно. Рассыпали горящие уголья на железный лист и положили на них Степана спиной.

- О - о!.. – воскликнул он. – От эт достаёт! А ну-ка, присядь-ка на бревно-то  -  чтоб до костей дошло… Так! Давненько в бане не был - кости прогреть. О - о… так! Ах, сукины дети, - умеют, правда…
- Где золото зарыл? С кем списывался? – вопрошал дьяк. – Где письма? Откуда писали?..
- Погоди, дьяче. Дай погреюсь в охотку! Ах, в гробину вас!.. В три господа бога мать, не знал вперёд такой бани – погрел бы кой-кого… Славная баня!

Ничего не дала и эта пытка.
Тогда по избитому, обожжённому телу начали водить раскалённым железом. Стенька молчал.
Ему дали роздых.
 И принялись за Фролку. Более слабый, он от боли начал вопить.

«Экая ты баба! – сказал Стенька. – Вспомни наше прежнее житьё; долго мы прожили со славой, повелевали тысячами людей: надобно теперь бодро переносить и несчастье. Что, это разве больно? Словно баба уколола!»

Стеньку принялись мучить другой пыткой.
Его привязали спиной к столбу, выбрили макушку и стали капать на голое место холодную воду по капле. Этой муки никто не мог вытерпеть. Самые твёрдые натуры теряли присутствие духа.
Когда стали выбривать макушку, Стенька слабым уже голосом сказал:
- Всё думал… А в попы постригут – не думал. Я грабил, а вы меня – в попы…
Началось истязание водой.
Капают, капают, капают капли…
Голова стянута железными обручами – ни пошевелить ею, не уклониться от муки.
Лицо Степана окаменело. Он закрыл глаза. А на голове куют и куют красную подкову. Горит и пухнет…
Стенька вытерпел и эту муку и не издал ни одного звука.
Всё тело его представляло безобразную, багровую массу волдырей.
С досады, что его ничто не донимает, начал Стеньку колотить со всего размаха по ногам.
Стенька молчал.

Предание говорит, что, сидя в темнице и дожидаясь последних смертных мучений, Стенька сложил песню. В ней он, как бы в знамение своей славы, завещал похоронить его на распутье трёх дорог земли русской:

«Схороните меня, братцы, между трёх дорог:
Меж московской, астраханской, славной киевской;
В головах моих поставьте животворный крест,
Во ногах мне положите саблю вострую.
Кто пройдёт, или проедет – остановится,
Моему ли животворному кресту помолится,
Моей сабли, моей вострой испужается:
Что лежит тут вор удалый добрый молодец,
Стенька Разин Тимофеев по прозванию!»

6 июня 1671 года  Разина вывели на лобное место вместе с братом.
Множество народа стеклось на кровавое зрелище.
Прочитали длинный приговор, где изложены были все преступления обвинённых.
 Стенька слушал спокойно, с гордым видом.
По окончанию чтения палач взял его под руки.
Стенька обратился к церкви Покрова Пресвятой Богородицы (Василия Блаженного), перекрестился, потом поклонился на все четыре стороны и сказал: «Простите!»
Его положили между двух досок. Палач отрубил ему сначала правую руку по локоть. Потом левую ногу по колено. Стенька при этих страданиях не издал ни одного стона, не показал знака, что чувствует боль.
Он, по словам современника, как будто хотел показать народу, что мстит гордым молчанием за свои муки, за которые не в силах уже отомстить оружием.
 Ужасные истязания брата окончательно лишили мужества Фролку, видевшего то, что ожидало его самого через несколько минут.
«Я знаю слово государево!» - закричал он.
«Молчи, собака!» - сказал ему Стенька.
То были последние его слова…

 Палач отрубил ему голову.
Его туловище рассекли на части и насадили на колья, как и голову. А внутренности бросили собакам на съедение.

• Вот как писал об этом поэт Иван Суриков:

…Вот толпа заколыхалась, -
Проложил дорогу кнут:
Той дороженькой на площадь
Стеньку Разина ведут.

С головы казацкой сбриты
Кудри чёрные, как смоль;
Но лица не изменили
Казни страх и пытки боль…

…С болью тяжкою оставил
В это утро он тюрьму:
Жаль не жизни, а свободы,
Жалко волюшки ему.

Вот и помост перед Стенькой…
Разин бровью не повёл.
И наверх он по ступеням
Бодрой поступью взошёл.

Поклонился он народу,
Помолился на собор…
И палач в рубахе красной
Высоко взмахнул топор…

«Ты прости, народ крещёный!
Ты прости-прощай, Москва!..»
И скатилась с плеч казацких
Удалая голова.

Так кончил свою буйную жизнь самый легендарный казак-разбойник в истории России, о котором в народе было сложено немало популярных песен и легенд.

«…Многие люди, ждавшие, что Разин освободит их от крепостной неволи, не верили в его гибель. Они тихонько говорили друг другу, что Стенька Разин жив и просто затаился до поры до времени, но скоро непременно объявится и избавит их от бед и невзгод.
Существует немало легенд о несметных сокровищах Степана Разина. Вряд ли есть на Волге хоть один утёс, под которым, по старинным поверьям, не был бы спрятан клад атамана. Однако поиски пока ни к чему не привели. Места, где захоронены богатства Разина, так и остались неизвестны. По преданию, основную часть награбленной добычи он будто бы зарыл на острове под названием Прорва. Но теперь такого острова нет. Он давно затоплен и, стало быть, всё, что хранилось на острове, теперь оказалось на дне Цимлянского водохранилища, а это целое море. Искать там что-то – всё равно что иголку в стоге сена».
(Владимир Соловьёв).


* * *


Степан Тимоеевич Разин оставил глубокий след в русской истории. След противоречивый, но, безусловно, очень яркий…

• Достаточно привести размышления, уже после Октябрьской революции, Федора Шаляпина:

«Я, конечно, далёк от мысли видеть в Степане Тимофеевиче Разине символический образ России. Но правда и то, что думать о характере русского человека, о судьбах России и не вспомнить о Разине – просто невозможно… Находит иногда на русского человека разинская стихия, и чудные он тогда творит дела! Так это для меня достоверно, что часто мне кажется, что все мы – и красные, и белые, и зелёные, и синие, – в одно из таких Стенькиных наваждений взяли да и сыграли в разбойники, и ещё как сыграли – до самозабвения! Подняли над бортом великого русского корабля прекрасную княжну, размахнулись по-разински и бросили в волны… Но не персидскую княжну на этот раз, а нашу родную мать – Россию».


Почти 3,5 веков назад сложил свою голову легендарный атаман.
 А память о нём в народе жила, живёт и будет жить, пока жив сам народ. Ведь песни, написанные народом, никогда не умирают…

• Как писал В. М. Соловьёв:

«…Разин с его идеей воли вошёл в сознание русского человека навсегда. Оттого нам дорого всё, что связано с его именем. Он – наш национальный герой и титан классовый борьбы. Сохраняя память о нём, мы сохраняем то, что не должны терять и утрачивать сегодня: слово отцов, песню матерей, самобытность своего народа, неповторимую нашу историю».