Цветы жизни

             Мой муж – Николай Александрович был старше меня 20-ю годами. Брак наш был хотя и поздним, но счастливым, вот только детей у нас не было. Меня это сильно огорчало, Николай же Александрович считал, что оно и к лучшему. С детьми столько хлопот и забот! Им нужно постоянное внимание. Отлучиться из дому, съездить куда-нибудь, пока они маленькие, нельзя, а потом ты сама не захочешь их оставить, а что будет, когда они вырастут! Забот будет в десять раз больше… и так далее и так далее.
                Однажды, во время загородной прогулки. Должно быть, почувствовав мое невеселое настроение, он опять принялся рассуждать на эту же тему. Был жаркий летний день. Муж мой, облаченный в элегантный белый костюм и белую же панаму, вошел в раж и даже принялся жестикулировать. Неожиданно он остановился на полуслове и в удивлении воззрился на кого-то впереди. Этим «кем-то» оказалась маленькая белокурая девочка лет 8 с пухлыми щеками, такими же пухлыми толстыми босыми ножками, одетая в грязноватое, когда-то белое коротенькое платье. Если бы не громогласный монолог Николая Александровича, мы наверняка раньше обратили на нее внимание, так как девчушка громко всхлипывала, размазывая слезы по распухшему и покрасневшему личику, при этом заметно припадая  на одну ногу. »Что с тобой?»- вопросил потрясенный Николай Александрович». А- аа! Заноза-а-а!»- прозвучало в ответ. Не успела я опомниться, как муж мой в своих умопомрачительно белых брюках опустился прямо в пыль на обочину дороги и, взяв в ладони пухлую грязную ножку, принялся искать злополучную занозу.
                Другой эпизод произошел во время путешествия на теплоходе по Волге. Каждый день на палубе судна мы встречали играющую очень хорошенькую пятилетнюю шалунью – дочку повара и горничной, которую видимо не с кем было оставить, и потому взяли в плавание. У нее были большие голубые глаза, маленький ротик и длинные волнистые черные волосики. Я часто любовалась ею. Однажды рано утром я проснулась от духоты в нашей двухместной каюте. Николай Александрович похрапывал. Я встала и слегка приоткрыла дверь для вентиляции и снова задремала. Вновь пробудилась я от слабого скрипа двери. На пороге стояла голубоглазая девочка. Своей маленькой ручонкой она тихонько теребила за ногу моего спящего мужа и с легким нетерпением вопрошала: »Ну когда же ты снова дашь конфету?»


                1998