Дедушка

   После мамы больше всех на свете я любил своего деда – маминого отца. Он умер, когда мне было 4 года и все говорят: « Ты не можешь его помнить! « Но я прекрасно помню и, если б возможно было такое чудо: появись он сейчас передо мной – ни с кем не спутаю.
                Мне не больше 3 лет. Меня водят в ясли. Тихий час. Я сплю на маленькой кровати, укрытый одеяльцем. Подходит воспитательница тетя Дуся и начинает будить меня: « Вставай! За тобой дедушка пришел». Я радостно вскакиваю, потому что дед уже давно болен и редко забирает меня. Впоследствии я узнал причину этой тяжкой болезни, сведшей его в могилу: шестилетняя каторга, муки и страдания политического заключенного. В этот раз он, очевидно, чувствует себя хорошо. С помощью тети Дуси одеваюсь. После непростой процедуры завязывания шнурков на ботинках, выбегаю в вестибюль к деду. Он берет меня за руку, и мы идем домой. Рука у деда большая и жесткая, я с трудом до нее дотягиваюсь, так как он очень высокого роста. Идет быстрыми широкими шагами, а я поспеваю вприпрыжку. Деду пошел седьмой десяток, но на него часто оглядываются: он как-то очень выделяется своей ладной фигурой, выправкой кавалериста дореволюционной школы и особенно выражением лица, которое и сейчас, сквозь годы, я ясно вижу перед собой: оно необыкновенно открытое, доброе и спокойное, но как будто покрытое дымкой скрытого страдания (жизнь его и вправду была и необычна и тяжела). Это одно из тех лиц, взглянув на которое, вы сразу чувствуете расположение и доверие к человеку, и внутренний голос говорит вам: на него можно положиться.
          Тогдашний Загорск тих и провинциален. Главную улицу часто без спешки и суеты, заставляя пережидать транспорт, переходят коровы. Много деревянных домиков с резными наличниками, окруженных садиками и огородами. У одного из таких домиков мы задерживаемся. Сбоку от него небольшой лужок, огороженный заборчиком, за которым пасется стреноженная лошадь. Эта неказистая, плебейского вида серая пузатая лошадка, но дед останавливается и с удовольствием рассматривает ее. Я конечно тоже. Задаю дедушке разные вопросы, порожденные этим зрелищем, и получаю исчерпывающие ответы. Старый кавалерист удовлетворен, мы идем дальше. Дома меня обязательно ждет сюрприз. Обычно это какой-нибудь рисунок дедушки, выполненный по моему заказу. Дед большой ценитель искусства, сам неплохо рисует, в детстве брал уроки у самого Поленова. Перед уходом в ясли я прошу: « Дедушка! Нарисуй мне собачку ( или лошадку, или козочку ),а то: нарисуй меня ». Я до сих пор храню эти рисунки как самые дорогие воспоминания.
              Помню, однажды я заболел. У меня была высокая температура. В ясли меня не повели. Весь день я пролежал в кроватке, развлекаясь рассматриванием картинок в многочисленных детских книжках – раскладушках. К вечеру начался бред. Я отчетливо увидел, как у меня в ногах стали три волка с желтыми страшными горящими глазами и высунутыми красными языками -–как в моих книжках, а один – четвертый, остановился над изголовьем и дышал мне в лицо жарким дыханием. Я стал биться и кричать:» Волки! Волки! « Подбежала мама, поднялся из-за перегородки дедушка. Он взял меня к себе на кровать и только здесь я успокоился и проспал до утра. Волки же исчезли.
                Я хорошо помню день смерти деда. Он лежал на своем диване, лицо прикрыто. Я слишком мал, чтобы понять, что такое смерть, но вижу печальное лицо мамы и плачущую соседку тетю Римму ( деда все любили), она утирает платочком глаза и  произносит: « Вот и умер Владимир Иванович.» Это первая смерть, с которой я столкнулся.