Лучше молчи!

                За что судьбою изгнан я?..
 
       Его дразнили в школе, кричали, что он иной. Обижали, отстраняли от всего, в курсе чего давно был весь класс. Молчали о приближении каких-либо мероприятий и поездок. Все. Долгих девять лет.
       За что одноклассники изгнали из своего круга Ильвиса? Почему были готовы идти на любые гадости, лишь бы мешать его жизни и начинаниям? Сложно сказать. По правде, это просто был такой класс. Все они – как один – курящие и строящие из себя взрослых, а он иной – простой, очень скромный, застенчивый. Отличник, в свободное время ухищряющийся все описать стихами. Это доходило до смешного, ведь ими он обличал всё! Абсолютно. Без малейших исключений.
       Другой бы сказал, что у него невиданный талант, но люди, окружавшие Ильвиса, отчего-то не замечали этого. Даже учителя, взамен поддержки, кричали, чтобы он, наконец, начал писать нормально…
      До чего же это выводило его из себя! Заставляло рыдать и обвинять во всём жизнь! Корить во всём звезды, что были ни в чём не виноваты.

«Ты разжигаешь в сердце кровь!
Ты подарила мне любовь!
Ты – ярче бликов солнца света!
Ты – ярче звёзд на небе летом!» - любовь пела в его душе серенады, жизнь же с каждым днём убеждала, что её нет. Что обман и злость правят миром. Увы, но ведь это было, действительно, так…

«Златые волны серебрились,
Кидая свой кровавый луч,
А за горой уже роились
Клубы густых багряных туч…» - такой представала ему природа. Красивая, неповторимая. Сказка, а не жизнь…
      Почему же тех, кто видит её такой, так не любило общество?.. И не любит всегда, эта проблема стара, как мир. Почему окружающие смеялись и, кидая друг другу лукавые взгляды, задавали писать что-то мрачное?   

Писать о смерти не умею
И жизни свет боготворю,
Перечить строками не смею
И в ясный день всегда смотрю…

Но мир – и даже солнце греет
Холодным ветерком в маю…

      Нет сомнений, и грусть, и жизнерадостный настрой не нравился одноклассникам. Говорили, что от такого только маленькие девчонки плакать будут! Ильвис и сам понимал, его судьба складывается не лучшим образом, но не мог перечить голосу надежды и брался вновь за перо – при любой ситуации.

Над морем звезды поднимались,
Сияя в небе голубом.
В душе моей стихи рождались,
Кидая ясный взгляд кругом.

Вон там, средь ночи утопая,
Чернея отблеском листвы,
Шумит и хлещет, завывая,
Простая жизнь людской молвы.

И им неведомо, что где- то,
Среди привычных им домов,
Живет, с тоской внемля рассвету,
Тот, кто есть автор сих стихов.

        Им реально было всё равно! Всем. До единого.
       «Но как же так? За что? И… почему? – вертелось в его голове день ото дня. – Неужели, если бы не стихи, всё было бы по-другому? Неужели я должен бросить их, чтобы обрести покой и понимание? Мне так тяжело это признать, но что, если я уже обречён?..»

       Смеялся мир, что был вокруг, как будто он виновен! И персиковый цвет деревьев, растущих у дороги, казался каким-то жутким и отпугивающим. Даже воздух был отяжелен чем-то. «Точно это и не весна! Нисколько! Но на календаре вот-вот начнётся её вторая половина. Неужели, снова обман? Как же так?»
       Железная дорога уже виднелась вдали. В голове всё никак не укладывалось то, что она должна была сделать для Ильвиса. Должна? Очень громкое слово. Прыгнуть под рельсы, чтобы проститься с жизнью?.. Должен ли я это делать или есть какой-то другой путь?» - пока он шёл, жизнь упорно заставляла паренька опомниться, каждой травинкой напоминая о том, что она значит для каждого из нас.
       «Почему писатели уходят так рано? Ведь я не один, и, постигших тяжелой судьбы, было много… Точно эти цветы, розовой пеленой закрывшие горизонт! Одни превратятся в сочные плоды, другие упадут и превратятся в землю. Кто же я? На самом деле, кто я?
       Люди принуждают меня сделать это. Пойти на тот шаг, которому я противлюсь! Но всё уже кончено. Записка на столе расскажет обо всём, что было. Назовёт имена убийц, только к чему они теперь?
        Прошу небо не сгубить дар, ведь он – последнее, ради чего я дожил до этого дня… Так пусть же тот, кто родится в этот день, получит часть его! Прошу…
        Мне так жалко обрекать его на смерть! Себя тоже… Но кому я нужен со своими стихами, хотелось бы знать?
        Никому…
        Ведь я даже думаю ими! Как же это плохо…

Что случилось со мной, я не знаю,
Лишь кидаю призрачный взор.
На людей и природу взираю,
А в ответ слышу крики и вздор.

Жизнь свою я с тоской вспоминаю,
Эту боль неисполненных грёз.
Лишь теперь я всё понимаю,
Утопая в море из слёз.

Что случилось со мной, я не знаю,
Но былой оборван уж путь.
Я о прошлом до смерти рыдаю,
Но назад ничего не вернуть.

        Не знаю… Почему я не хочу назвать вещи своими именами? Не знаю…»
       Деревья уныло шелестели своими ветвями, пропускали сквозь них ветер и давали длинную тень. Время шло к вечеру, и вдали уже слышались такие долгожданные гудки. Они пугали и заставляли дрожать. Но выбор уже сделан… Сделан?

Но вы, надменные злодеи,
Сгубили рано жизнь мою!
Противиться уже не смею,
С тоской глядя на роль свою.

Лишили счастья и печали,
Забрали то, что я любил,
И душу смерти вы предали,
Ждали, чтоб сам себя убил.

И вы дождались! Не могу я
Терпеть насмешек звучный рой
И вот стою в слезах, тоскуя,
Я, смертный предвкусив покой…

- это промелькнуло в его голове за мгновенье, до того, как всё вокруг поглотила тьма и пронзила жгучая боль. И поздно было уже бежать. Слишком поздно чтобы жить и писать дальше...
           А затем он родился заново…


Балаклава, ноябрь 2015 (редакция июль 2023)