Моим друзьям Вовке и Витьку посвящается

« Наверх вы ,товарищи, все по местам.
Последний парад наступает
Врагу не сдается наш гордый Варяг
Пощады никто не желает.»

Мы подходили к садику молча, как обычно. Мама, как обычно, спрашивала буду ли себя хорошо вести и есть всё что дадут. Я вздыхала, и молча  кивала головой, потому что в голос врать не хотелось. И мама это знала. Мы поднимались по лестнице, и она быстро убегала на работу. Недавно она мне сказала: "Понимаешь, не всегда приходится делать то что нравится. Считай, что это как бы твоя работа".
"Что поделаешь, работа, так работа" -приняла я безропотно.
Поэтому я любила и ненавидела эту «работу» одновременно. Любовь-это общество таких же,  как и я, маленьких людей, на время оставленных родителями, чтобы иметь возможность выполнять  очень важные дела. А ненависть- это злые тёти, которые должны были за нами присматривать, кормить и выгуливать пока нас не разберут усталые мамы вечером. И тёти эти нас явно не любили, и это чувствовалось всегда.
Зайдя в группу, я тут же быстро оглядывала присутствующих детей и с радостью отмечала, что один или другой из моих друзей уже были на месте. А их у меня было сразу два.
Вовка-хулиган, на год старше меня, выше, крепче и сильнее, мне с ним не было страшно никогда. Никому и в голову не приходило ко мне приближаться, когда Вовка был рядом. И это было здорово.
Второй друг- Витёк, тихий, молчаливый, щупленький мальчик. Но только когда Вовку не приводили, Витёк молча подходил, осторожно брал меня за ручку и мы шли гулять или тихо беседовать о разных птичках, муравьях и облаках, которые были похожи на овечек или на слоников. Мне было жутко интересно с ним. Я его учила рисовать палочкой на песке или на манной каше, когда та застынет и превратится в несъедобную массу, похожую на холст, такой я видела у тети Вали-маминой сестры-художницы.
Когда приходил Вовка, Витёк смотрел издалека и грустил целый день. Никогда мы не играли втроем. На вопрос "Почему" Вовка зло и нервно отвечал, что не любит слабаков и калек. У Витька то один глаз был стеклянный, так и не знаю почему, так и не смогла спросить. Но про это потом.
Мы играли с Вовкой в войну, он меня учил кидать в цель подручные предметы, понарошку стрелять из воображаемого палки-ружья, умно прятаться, быстро бегать и не плакать когда падаю. Мыл мне содранные коленки в луже, заботливо дул и перевязывал своим грязным носовым платком. При этом всегда приговаривал: "Партизаны не плачут, терпи. Вспомни хоть одно кино,где плакал кто-нибудь из них?" И я терпела, считая, что вырасту обязательно настоящим партизаном.
Когда была плохая погода, дождь или холод вот тогда начиналась настоящая скука. Беседа не шла, Вовка рассказывал только всё про войну. Но на этот случай у меня был припасен мой коронный номер. Я моргала Вовке, он понимал о чем я думаю, разрешительно кивал. Я быстро выходила на середину групповой со стулом и начинала бегать вокруг него. Знаете такие маленькие детсадовские стульчики? Самое смешное, всегда повторялось одно и то же, все дети как по команде начинали присоединяться, один за другим и бегать вокруг моего стульчика. Это так было здорово, вся группа бежит с визгами и криками за мной. Я, Главная пчела и весь рой пчел, летим вихрем в одном направлении. Я бегу, смотрю на Вовку, а он хохочет во всё горло, падает на пол и смешно дрыгает ногами. Я его веселю и мне тоже невероятно весело. Потом я резко останавливаюсь и все разом тормозят, падают, кто плачет, кто смеется, куча мала. Воспитательница, конечно же, вытаскивает меня за шкирку  на веранду в «наказательный» угол. Я жду пару мгновений, обязательно следует  стук или крик- это мой друг что то быстренько творит, стукнет кого или чашку кинет, его выносят  следом, так же за шкирку, но в другой угол. Цель достигнута, опять вместе. Мы ещё долго смеёмся, обсуждая наши успехи. Вовка меня хвалит, и это приятно.
   И вот в один из таких скучных серых дней что-то пошло не по нашему сценарию. Вовку наказали по-другому, его отправили на другие «галеры», закрыли в туалете. Я стояла одна, было не смешно и ужасно холодно. Стою я босиком, ноги совсем не чувствую, долго. Тут слышу скандальный голос Вовки, он кричит про чьи то права, что будет жаловаться кому-то на кого-то. Плохо слышно. Тут пулей вылетает Вовка с  моими тапочками и кофтой, бросается ко мне. Воспитательница гонится за ним, крича: «Бандит, уголовник… (и другие совсем некрасивые слова)»
Тут видно она и сообразила, что я стою босиком на голом полу, в одной тонкой рубашечке. Милостиво запускает нас в группу. Вовка продолжает ругаться и угрожать. Теперь-то я поняла, что он говорит.
  Фашистка, мол, если я заболею, он всем расскажет, что она специально меня простудила и её уволят с работы и ещё про  героев, которых обливали немцы на морозе водой. Это он опять, наверное, про партизан.
   После обеда нас положили спать. Домой хотелось как никогда. Было холодно и грустно. Наши кровати стояли рядом. Вовка пытался греть мне руки, трогал лоб, беспокоился и продолжал бурчать на воспитательницу. Мне становилось хуже. Уже несколько раз я просилась в туалет и всё равно ещё хотела. Воспиталка строго сказала, что больше не пустит, что я специально её разыгрываю, мешаю детям спать.
Я спросила: "Вовка, а «уголовник» – это тот кто часто стоит в углу?"
-Да,- ответил он задумчиво.
-А я тоже ведь уголовник, Вов, мы ж с тобой вместе по углам стоим?- он не ответил, вид у него был задумчивый.
 Тут Вовка предложил странное решение:
-А ты,- , говорит, - "наделай" в штаны, а я скажу потом, что тебя не пустили. И твоя мамка  порвет эту воспиталку на кусочки.
Мысль показалась мне отличная, но как же это сделать? Я же большая уже, кто в четыре то года такие вещи себе позволяет? Вовка настаивал. Сказал, что это Приказ. Долго я мучилась пока не перешла эту черту. Тут Вовка сообразил, что надо же теперь переодеваться, не лежать же мне в луже. Наверное, это было только частью плана. Зовет он воспитательницу,  и говорит так уверенно с гордостью:«Видите, Людмила Ивановна, что Вы наделали? Это по вашей вине Машенька не удержалась, Вы её не пустили в туалет. Вот я то, всё её маме и расскажу..,»- победоносно завершил свою речь.
 Странно эта женщина отреагировала. Выдернула меня как куклу, молча из постели, одним рывком стащила с меня пижаму, кинула в лицо сухие колготки, приказав мгновенно одеться. И потащила нас обоих по «наказательным» углам, но уже не на холодную веранду, а в свой кабинет. Мы были счастливы. Мы стояли по углам и Вовка пел очень странную песню про странного  "Варяга", который не сдается и очень гордый. Песня была  непонятная, но красивая.
Мы с нетерпением ждали мою маму. А она у меня была очень строгая,поэтому мы разрабатывали план, как получше подать произошедшее.
Пришла мама,  усталая и грустная, а Вовки в тот момент рядом не оказался, где его носило, отпросился всё по тому же делу..?
 Людмила Ивановна сухо констатировала о том, что я плохо воспитана, неуправляема и показала мои мокрые пижамные штанишки. Мама отрешенно, вдруг замахнулась на меня ими. Тут Вовка появился как черт из табакерки, закрыл меня руками словно крыльями и со слезами, захлебываясь, стал рассказывать всю историю с самого начала- про холодную веранду, про то как не пускали в туалет, про то что пора увольнять понятно кого и много ещё чего. Я стояла и чувствовала что слабею, мне было невероятно холодно, хотелось спать, в то же время я была счастлива от того что у меня есть такой защитник, настоящий партизан. А Витёк тихо плакал в стороне от бессилия, он не смог мне помочь.
 «Слабак»-подумала я.
Не помню как мы оказались дома, но то что я заболела, был уже факт.
Несколько дней я провела одна, закутанная в шарф. Мама меня лечила  таблетками и вкусными блинчиками с абрикосовым варением, это было обязательное лекарство, приложение к таблеткам. Это придумала я, и мама была вынуждена согласиться.
Как же скучно мне было одной без Вовки и Витьки! Ни побегать, ни поговорить. Просто беда. Обложилась я со всех сторон журналами «Здоровье», мама любила их выписывать. Буквы я знала ещё не все, но складывать уже что-то пыталась, но больше разглядывала картинки, с интересом открывая для себя что там у нас у всех внутри делается. Вот только было не понятно, сколько журналов про Здоровье, а мама часто болеет, не клеится что то. Или в журналах врут или мама что-то неправильно делает. (Надо будет разобраться с этим как можно скорее.
Чем лучше я себя чувствовала, тем больше мне хотелось в садик к моим друзьям. Как там они без меня?
Вечером я услышала Вовкин голос на веранде, он требовал пустить его ко мне немедленно. Опять, про права."Я имею право-я друг" Мама уступила.
Вовка влетел в комнату, смущенно пряча за спиной руки.
Говорит, опустив глаза: «Машка, хорош болеть, давай в сад приходи, народ   совсем скис без тебя. А Витёк хнычет целыми днями, слабак».
Я вот куклу тебе принес". И протягивает большую блондинку, с длинными роскошными волосами и необыкновенной красоты глазами. Мечта всей моей жизни! Такие куклы были очень дорогие, я не смела даже подумать об этом.
Мама стояла в дверях и странно улыбалась. Потом мягко так спрашивает: «Вова, а где ты взял эту куклу?»  И Вовка, глазом не моргнув, сказал что на дороге нашел.
Кукла была одета в странный комбинезончик из зеленой военной ткани, мама кажется сразу сообразила чья эта вещь.
Говорит строго: "Сейчас мы все вместе пойдем и отнесем эту куклу хозяйке, она ведь наверняка плачет. Правда, Вова?"
Я поняла, что счастье моё продлится не долго. "Неужели Вовка украл для меня эту куклу? Как он мог? Значит он вор?"- голова кружилась от обиды.
Вовка посмотрел на меня с болью в глазах и выкрикнул: "Когда у кого-то чего-то очень много, а у другого нет, это не справедливо, и надо делиться",- тут он расплакался и убежал.
Но надо было идти отдавать уже не моё сокровище.
Было темно, мы шли с мамой  в соседний двор, она сказала, что догадалась по костюмчику на кукле. Думает, что это её знакомая швея, у которой есть дочка и муж военный. Цепочка стала ясна.
 "Какая же ты умная, мамочка",- первый раз с грустью подумалось. Мы подошли к двери, оттуда действительно доносился девчоночий плач. Опять мама права. Нам открыла её знакомая, из-за угла выглядывала девочка младше меня. Я молча протянула ей куклу, повернулась и пошла спускаться по лестнице. Вдруг свершилось чудо чудное. Они все трое пошептались, окликнули меня, и  девочка с улыбкой протянула мне это "белокурое Счастье" со словами: «Возьми себе, у меня их очень много, мне папа ещё привезет. Наверное, Зиночка уже к тебе привыкла?»
 Неужели, её звали Зиночка и она моя? Не могу передать своих чувств, но, пожалуй, это был самый дорогой подарок за всю мою жизнь.
На следующий день я пошла в садик, вприпрыжку, думая, что сейчас отругаю Вовку за такой дурной поступок, но его не оказалось, никто не знал что случилось. Зато Витёк был невероятно счастлив. Он не хотел меня отпускать ни на шаг, все говорил и рассказывал, даже за что-то извинялся. Честно говоря, я не слушала, я думала о Вовке, мне, почему то показалось, что он дома стоит в углу, наказан. Мне стало его жаль, ведь он старался для меня, я заплакала от безнадежности помочь, кто же его будет веселить там дома, моего дорогого Уголовника.
Тут свершилось странное, Витёк решительно дернул меня за рукав: «Ты из-за Вовки плачешь, да? Он же плохой, он бандит, он злой. А я всё для тебя сделаю, хочешь? И тут он быстро вытащил из глазницы свой стеклянный глаз и вложил мне его в руку.
-На, держи, я тебе его дарю, дороже у меня ничего нет, -смело и горячо прошептал он.
В голове у меня помутилось, произошло что-то несовместимое с моим детским пониманием…  Мне стало плохо, я медленно опустилась на песок. Витька побежал за воспитательницей, кто-то лил мне воду на лицо. А я думала только об одном, только бы не потерять Витькин глаз, его надо вернуть на своё место. А то его сильно накажут и поставят в «наказательный» угол и он тоже станет «уголовником», как мы с Вовкой. А он не может, он слабак. И его мне тоже стало жаль.
 Так впервые в жизни я задумалась о настоящей дружбе, а может быть уже не о дружбе, но тогда не было понятно, как это чувство называется у взрослых.