Ночной пост

               
         Любил я ходить в ночной караул. После обеда наведешь стрелки на  чистом Х\Б, подошьешь снежно-белый подворотничок  и спать - полтора часа. Потом построение на развод, карабин за спину и - на "Девятый километр".
    Три домика, дизельная да антенные поля. Там хорошо. Тихо. Начальства нет. Кругом озера да болота. Впрочем, об этом можно было догадаться только по лягушачьему  пению, несмолкаемому  птичьему гомону да плеску рыбы. Что там точно, за кустами и рваной колючкой, я не знаю до сих пор. Там было так спокойно, что зачастую зимой, оставив карабин(!) прислоненным к стенке дизельной, караульные залазили под трубу вентиляции с теплым воздухом, где дрыхли совершенно безмятежно, пока сонный разводящий, ругаясь, не вытаскивал их оттуда за ноги…
   Когда-то давно часового на этом посту обстреляли  из проезжавшей по  трассе машины. История тёмная и давняя,  дошедшая из глубины  времен.   И напоминали о ней на разводе по устоявшейся привычке, как сказку, мешая в ней правду и чудовищный вымысел, растущий с каждым разом, в который никто не верил.
    Был  уже конец мая. Утренний  воздух необыкновенно вкусен и звонок. На болотце слышно сонное кваканье да стук клювов завтракающих цапель.  Обычные в этих местах бесконечные дожди прошли,  оставив  на дороге гигантскую  лужу  с плывущими в ней высокими, словно вырезанными из нежно- розового картона облаками, которую не решался форсировать дежурный  уазик.
       Вдруг я услышал голоса, а вскоре увидел двух споро  идущих к воротам   мужиков. Они ловко перемахнули через двухметровые створки  и, не обращая на меня внимания  и  на табличку «Граница поста»,направились к домикам, обходя лужу по топкому  краешку.
-Стой, кто идет?
-Да пошел ты…!
  Я вскинул карабин на них:
-Стой , стрелять буду!
     А они ускорились ко мне, оббегая лужу ,подталкивая друг-друга насколько это было можно. Благодушие майского утра в миг  сдуло с меня.
    Ствол вверх, жму на спуск. Осечка! Древние патроны, вышерканные до блеска  десятками лет караульной службы, ожидаемо  подвели. Парочка стремительно приближалась. Надеясь  только  на штык, уже машинально передернул затвор. Спуск! Отчетливо щелкнул капсюль, натужно, в два приема глухо грохнул выстрел, кажется едва вытолкнув пулю из ствола ! Как вкопанные они встали на краю лужи . Между нами осталась  пара метров .
     -Руки вверх! - заорал я.  А в голове крутится кипящая мысль: "Где этот чертов  начальник караула? Оглох он  что ли?" Как  в замедленной съемке, поднимаются руки парней с красной  веревочной сеткой. Из сетки торчит  горлышко  початой бутылки с блеснувшей на солнце «бескозыркой» .   То ли оступившись, то ли желая огреть меня как кистенем  этой сеткой  ,парень шагнул на меня. Короткий замах-сетка задела за штык, едва не выбив из рук карабин.
    -Ложииись!- вновь как можно громче    заорал я. Парни буквально рухнули  в лужу .Оказалось  довольно глубоко - из воды торчали только их головы, плечи и задницы. Они что-то пытались орать перебивая друг друга и булькая водой, а я будто оглох: до телефона бежать далеко,  и их не бросишь–разбегутся.   
 Второй выстрел в воздух!  Дружный нырок голов в луже! Где-то далеко, как за краем земли, наконец-то хлопнула дверь.  Я услышал хруст камешков , лошадиный топот бегущей смены  и дрожащий крик разводящего :
-Кто, кто  стрелял???
-…..!
Разъяснилось всё довольно быстро. Парни приехали к этому самому прапорщику  выпить и порыбачить. Должны были в 10, а приехали в 6-уже не терпелось. Пост снимался в 8 утра.
     Похоже, что в тот день рыбачили они втроем только в луже- искали  стрелянные гильзы и патрон туда угодившие.  Меня прапорщик попросил никому не говорить о стрельбе.
История закончилась совсем глупо.  Выйдя на крылечко караулки , я увидел, как прапор трясущимеся руками выпрямляет кусок толстой проволоки, и прикидывает по длине к стволу карабина.
-Что-то случилось еще? - спросил я.
-В стволе то еще патрон! Вытолкнуть назад(!) его хочу. А то у меня как раз только три штуки в заначке осталось.
Совершенно ошалев, я взял карабин и  отщелкнув пустой магазин передернул затвор.
Патрон, сверкая и кувыркаясь в лучах уже высокого  яркого солнца  истертым  до металла боком, упал к ногам начальника караула.