Учитель поневоле. Глава 8 Контрабас

     С первых минут пребывания в школе Паше сразу не понравился тот ажиотаж, который развернулся вокруг его персоны. Ребята-охранники пожали ему руку, поздоровались. Стоило Паше отвернуться, как он тут же услышал смех у себя за спиной. Играло радио. «Наверное, какую-нибудь шутку услышали». Всё хорошо.    Всё нормально. В конце концов, это просто охранники…
     Но и дети вели себя как-то странно: девочки отводили глазки в сторону, закрывали ладошками лица, мальчики краснели, но не от стыда, а от напряжения, они изо всех сил пытались не засмеяться. «Что с ними со всеми происходит? Неужели во всём виновата вчерашняя история? Да, не, вряд ли… пятиклассники не могли так быстро разнести её по всей школе».
  - Контрабас идёт,- кивнув в сторону Паши, выдал какой-то одиннадцатиклассник.
  - Кто? – переспросила его одноклассница.
  - Контрабас! Историк!
  - Почему контрабас-то?
  - А ты что не слышала?
  - Не слышала что?
  - Вчера историк дал маху! Половину урока на унитазе просидел! Его потом даже в больницу забрали!
  - Что за бред?
  - Это не бред! У меня брат в том классе учится! Он мне всё рассказал!
  - А почему контрабас?
  - А потому! Контрабас! Контрабас! Пукнул в унитаз! – нарочито громко, чтобы историк точно услышал, пропел верзила из одиннадцатого класса. Его подружка такого поворота событий не ожидала, поэтому она раскраснелась и начала отодвигаться от песняра подальше. Как будто она с ним не знакома, видит и слышит его в первый раз…
  - Это что такое?
  - Здравствуйте! Вы про что, Евгений Валентинович? – изобразив невинность и непорочность на лице, поинтересовался одиннадцатиклассник.
  - Чего это ты тут поешь?
  - Ничего я не пою! Просто однокласснице анекдот рассказываю. Да, Лена?
     Лена промолчала. Отвернулась.
  - Лена я так посмотрю, твоё чувство юмора не оценила.
  - А я на лавры юмориста и не претендую!
  - Да, неужели? А замашки-то уже появились!
  - Вам виднее…
  - Чего ты расселся, когда учитель с тобой разговаривает!
  - А что нельзя что ли? Не в армии ведь!
  - Встать! – рявкнул Паша.
  - Почему вы разговариваете с ним в таком тоне? – вступилась Лена.
  - Тебя сейчас вообще никто не спрашивал!
     Лена раскраснелась, губы у неё затряслись…. Держалась она недолго. Расплакалась.
  - Что вы себе позволяете?
  - А что вы себе позволяете?
  - Я просто рассказывал анекдот! Что вы на нас налетели! Девушку до слёз довели!
     Мальчик всё-таки встал со своего места, сгрёб в охапку плачущую Лену. Она не сопротивлялась, позволяла однокласснику вести её, куда ему заблагорассудится.
  - Я не закончил с тобой разговор!
  - А я закончил!
  - Как тебя зовут? Класс?
  - Дима Михалёв! Класс одиннадцатый. «Г»…
  - Считай, что у тебя уже «двойка» по истории стоит. И по обществу!
  - У вас ничего не получится.
  - Это почему же? Директору пожалуешься?
  - Конечно, нет! У нас историю Нина Семёновна ведёт. Вот такие вот дела…
     Пока Паша подбирал правильные слова, пока придумывал, как бы побольнее и позабористее ответить зарвавшемуся юнцу, Дима и Лена успели пропасть. «Вот же урод!» - подумал Паша. Жаль, что вслух это нельзя было сказать…
     Но надо вести себя спокойнее! Он же обещал брату! Сегодня у него последний день в этом аду. Завтра, в это же самое время, он будет лежать в своей тёплой постели, спать…. А даже, если вдруг и проснётся, то он будет пялиться в окно, слушать пение птичек. Боже мой, даже утренние споры соседей для него будут намного милее и интереснее, нежели нахождение в самой гуще дебрей средней общеобразовательной школы.
     С этими благими мыслями он поднимался на свой этаж. Дима и Лена забылись. Более того, эта эмоциональность казалась ему теперь такой лишней…. Ну, Контрабас, ну и что! В конце концов, за неполных два дня, заслужить прозвище, пусть и не очень приятное, всё-таки дорогого стоит! Его брат не смог подобного добиться почти за десять лет педагогической карьеры. Хотя, когда он узнает про это прозвище… скорее всего, он вряд ли будет испытывать гордость за брата.
     У дверей кабинета его верно ждали девятиклассники. «Что ж ещё один урок! Надо ещё один опрос устроить!» Ещё вчера вечером он решил, что это самый лучший способ уклоняться от неудобных вопросов и пространных лекций…
  - Евгений Валентинович,  вас Анастасия Сергеевна искала!  - сообщили ему ребята.
  - Давно?
  - Пять минут назад подходила.
  - Не говорила, зачем я ей нужен?
  - Говорила! Сказала, что по стенгазете хотела несколько вопросов задать.
  - Хорошо! Спасибо!
  - А вы к ней сейчас не пойдёте?
  - А зачем? У нас сейчас урок. У неё урок. Стенгазета подождёт. Тем более у нас сейчас важный опрос…
  - Опрос?! Как опрос?
  - Очень просто! Должен же я контролировать уровень ваших знаний. Да и протокол Всероссийского съезда учителей это предполагает…
     Гул недовольства пронёсся по коридору.
  - Заходим в класс! Нечего тут Сектор Газа устраивать!
     Ребята, пусть и нехотя, но повиновались
  - Рассаживайтесь поскорее! Устраивайтесь поудобнее! Сейчас начнём.
  - Листочки двойные вырывать? Или одного хватит? Или половинки?
  - Тетради уродовать не надо! Опрос устный
  - Ну, слава Богу!
  - Чего это вы так радуетесь! Вопросы будут непростые. А если вы думаете, что я вас с места буду спрашивать, то вы ошибаетесь.
  - Неужели к доске?
  - К ней, родимой, и пойдёте. И первым у нас пойдёт… Арсен Байрамян.
  - Я не готов!
  - Ого! Даже так! Я же тебе даже вопрос не задал.
  - Я не готов, Евгений Валентинович!
  - Даже не будешь пытаться выкрутиться?
  - Зачем? Я же не готов!
  - А зря! Для тебя у меня был несложный вопрос.
  - Какой?
  - В каком году состоялась Бородинская битва?
  - В 1812!
  - Вот видишь! Но ты же не готов…. Так что «два»!
  - Но я же ответил на вопрос!
  - Но ты же вначале сказал, что не готов! Первое слово дороже второго! Мотай себе на ус! Номером два в нашем расстрельном списке будет Васильева Яна.
Яна встала.
  - Готова? Или, как Арсен, сразу руки вверх поднимешь?
  - Я попытаюсь…
  - Уже лучше! Учитесь, пацаны, у Яны!
     Девочка вышла к доске.
  - Так, Яна, вопрос к тебе не менее простой…. В каком году состоялось восстание декабристов?
  - Откуда вы эти вопросы берёте?
  - Отсюда,- показал Паша на учебник.
  - В каком году не знаю… но могу со стопроцентной уверенностью заявить, что это восстание состоялось в декабре.
     Раздались аплодисменты. Паша поднял правую руку, грозно посмотрел на ребят. Аплодисменты мгновенно стихли.
  - Так-то лучше. Яна, ты у нас юмористка что ли?
  - Нет.
  - Это хорошо. А то, знаешь ли, я юмористов не очень-то жалую…. Так что шутки, прибаутки оставь для перемены. Отвечай конкретно на поставленный вопрос, в каком году состоялось восстание декабристов?
  - Не помню… 1838?
  - Неправильно! В 1825!
  - А что случилось в 1838?
  - А это уже неважно…
     Ответ на этот вопрос Паша не знал. И учебник не хотел ему помогать.
  - И всё-таки?
  - В 1838 году люди рождались и умирали, влюблялись и расставались навсегда. Это был год надежд, как сбывшихся, так и несбывшихся. Не возьмусь утверждать, что это было самое лучшее время для человечества, но и не возьмусь утверждать обратное. Такова жизнь…
  - Отмазались!
  - Почему это отмазался? Кто скажет, что я не прав, пусть первым бросит в меня учебник!
  - А что говорит Википедия? – начали расспрашивать друг друга ребята.
  - Началась первая англо-афганская война.
  - В Киеве открылся Институт Благородных девиц.
  - Умер Тайлеран.
  - Родилась Вревская Юлия Петровна.
  - И после этого вы будете говорить, что я отмазался?
  - Так можно почти про каждый год рассказывать! – возразил Арсен.
  - Может быть. Учитесь находить выход из любой ситуации. Учитесь вертеться, крутиться, что-то придумывать, врать, когда это необходимо. Зачем, как бараны пялиться на новые ворота? Будьте нестандартными, непредсказуемыми, гибкими! И всё у вас получится! И ещё, Арсен, никогда не поднимай раньше времени руки вверх! Понятно?
  - Понятно…
  - Так следующим у нас будет  Жарков Костя!
     Костя был настолько маленьким, что нельзя было со стопроцентной уверенностью сказать, встал ли он из-за своего места или продолжает сидеть.
  - Вставай!
  - Да, встал я уже!
  - Лилипут! – выкрикнул кто-то с задней парты.
  - Великан, я ещё и до тебя доберусь! – пригрозил Паша,- Ну, что, Костя, расскажи нам, что произошло в 1861 году, а именно, третьего марта?
  - Ну, в этот день люди рождались и умирали…
  - Стоп-стоп! То, что позволено Юпитеру, не позволено быку! Это ж надо так! Моё произведение искусства так нагло эксплуатировать! Меня бы постеснялся! Отвечай конкретно, что произошло?
  - Не знаю!
  - Плохо, Костя! Отмена крепостного права случилась.
  - И?
  - И! Может, в этот день твои прапрапрапрабабушка и дедушка свободными людьми стали! А ты так равнодушно к этому относишься!
  - А как я ещё могу относиться к людям, которых я никогда не знал и не видел? А, может, они крепостными  и не были? Может, я из этих… из аристократов, из дворян?
  - Что-то ты на Андрея Болконского не похож, чтобы с такой уверенностью такое утверждать. Да, и что плохого в том, что твои предки были орловскими мужиками или… нижегородскими бурлаками. Достойные предки! Рабочий народ! Ладно, Болконский, садись! «Двойка»!
  - Пусть Семёнов отвечает! Он умный!
  - А почему это я должен? Моя фамилия ещё не скоро!
  - Семёнов давай! Выручай класс!
  - Почему всегда я?
  - Потому что, Семёнов, должен быть кто-то, кто первым кинется в горящий дом. Кто-то, кто поднимет бойцов в атаку. Кто-то, кто первым подхватит упавшее знамя. Кто-то, кто зажжёт маяк и выручит корабль, терпящий бедствие. Вот сегодня этот человек, это ты Семёнов. И у меня для тебя вопрос. В каком году, Александр II провёл судебную реформу?
  - В 1864.
  - Ого! У нас есть ещё, оказывается, умные люди! Может, ты ещё расскажешь, в чём она заключалась?
     Семёнов хотел сесть. Миссию-то свою он выполнил, на вопрос ответил. Но одноклассники сесть ему не дали. «Давай! Не робей! Потяни время. Урок скоро кончится! Выручай, брат!» И Семёнов растаял. Не смог устоять перед просьбами товарищей…
  - Были созданы две ветви судов. Мировые и общие. Суд стал гласным, открытым и устным, с состязательным процессом, при котором стороны получили равные права на предоставление и опровержение доказательств. Были всякие судебные уставы придуманы и написаны…,- подытожил свой нехитрый ответ Семёнов.
  -Молодец, Семёнов, не зря на уроках сидишь!
  - Он вам может и про другие реформы рассказать!
  - А ты не  можешь?
  - Если бы мог, то я бы молчал.
  - Как фамилия?
  - Чья?
  - Я склерозом не страдаю. Свою фамилию я помню. Твоя фамилия какая?
  - Вы насчёт склероза-то проверьтесь…. Фролов я.
  - А! Вот чего ты так кричишь! Думаешь, что мне времени не хватит, чтоб до буквы «Ф» добраться! И, наверное, мне бы его и не хватило, но раз уж ты сам открыл рот…. Эх, ребята, вроде, девятый класс заканчиваете, экзамены скоро вам сдавать, а у вас мозгов… извините, воробей накакал! Ну, если не готов к уроку, сиди тихо, не высовывайся, делай умное лицо. Авось учитель не спросит. Сами же нарываетесь! Сами же по лезвию ножа ходите! Фролов, рассказывай про реформы. Семёнов, садись! «Пять»!
  - Да, нечего мне рассказывать…. Я же не Семёнов…
  - А ты стремись к нему! И не надо будет отмазки для учителей придумывать! И это касается всех, не только Фролова! Смотрю я на вас, всё у вас не так, как надо. Пора уже взрослеть. Скоро в институты, в колледжи поступать. Вы как там учиться собираетесь? Поверьте мне, эти ваши шуточки, подколы там не проканают! Попадётся вам какой-нибудь вредный восьмидесятилетний старикан и всё…
  - Что всё?
  - Он вас со свету сживёт! И его ваши слёзы, ваши мольбы, ваши обещания, которыми вы кормите меня каждую неделю, не растрогают. И всё… здравствуй небо в облаках! Здравствуй юность в сапогах! Намотай себе на ус, Фролов!
     Прозвенел звонок.
  - Всем спасибо за урок! До свидания!
     Через минуту кабинет опустел.