Слабая любовь

Можно ли о чем-нибудь говорить, когда все сказано, или, когда все сказано, остается только молчать?

Уже почти целый час Паша торчал в пробке на третьем транспортном кольце. Сидя в кожаном кресле своего  фольксвагена, он листал переписку в телефоне, листал и не знал, как ему дальше жить. Жить без нее! Не оставалось никаких сомнений – Марина действительно ушла, она действительно разлюбила. В это просто невозможно было поверить. Да он и не верил... В Пашиной голове  рождались все новые и новые сценарии их будущего примирения. Ему казалось, что еще ничего не потеряно, все еще можно исправить, все в его руках… «Сколько раз мы с ней до этого ругались? Мы же с ней постоянно ругаемся – характеры у нас с ней похожи, и с вещами она уже не раз уезжала – истеричка!» – мысленно Паша пытался посмотреть на ситуацию со стороны.  «Мы уже два года с ней вместе, а я так и не понял – люблю я ее по-настоящему или так... Конечно же, за два года любой нормальный человек должен был бы определиться и сделать тридцатилетней девушке предложение. А я, блин, не определился. Ну, кто мы с ней друг другу по сути? Сожители, квартиросъемщики! Она хочет настоящую семью с настоящим мужем и детьми. Ну, раз хочет, так и быть – будет ей семья, и муж будет! Завтра же сделаю предложение этой дуре», – Паша нервно улыбнулся и снова начал листать телефон. Несмотря на стройные рассуждения, интуиция подсказывала ему: «На этот раз (вчера) Марина не просто вспылила, а ушла по-настоящему, ушла навсегда…» Весь сегодняшний день он пытался ей дозвониться, но она не брала трубку и не перезванивала. Он отправил ей семь сообщений:

7:48 – «Доброе утро, заяц. Прости меня! Я очень сильно люблю тебя! Целую, жду тебя сегодня дома, твой еж…»
10:14 –  «Заяц, я ужасно соскучился…»
11:02 –  «Мариша? Возьми трубку!»
14:10 – «А я сейчас пью  кофе в твоем любимом кафе и ем твое любимое фисташковое мороженое. Вспоминаю, как мы с тобой здесь провели наше первое свидание. Помнишь? Ты была одета в белое вязаное платье «Armani». А я? Я  влюбился в тебя с первого взгляда. Здесь все так же, только тебя нет…»
14:37 – «Неужели так трудно ответить?! Я же вижу, что ты прочитала все мои сообщения».
17:41 – «Я заеду за тобой около семи, как подъеду, наберу…»
Только после этого сообщения Марина наконец-то ответила:
- «Не надо за мной заезжать. Во-первых, я сегодня не в офисе, а во-вторых, мы с тобой расстались, так что, пожалуйста, оставь меня в покое».
После трех безуспешных попыток дозвониться Паша снова ей написал:
- «Мариша, родная, ну хватит дуться, прости меня, пожалуйста! Давай увидимся, мне нужно с тобою поговорить. Это очень важно!»
На что последовал ответ:
- «Паша, я не дуюсь. Мы с тобой обо всем поговорили, и больше нам не о чем с тобой разговаривать. Не звони и не пиши мне. Всего тебе хорошего!»

Наконец-то «третье кольцо» поехало, как оказалось, многокилометровая пробка образовалась по вине двух муд…в, которые слега притерлись бамперами и ждали гаишников, чтобы оформить «Осаго». Паша отложил в сторону телефон и включил магнитолу.  «Женюсь, женюсь…», – в его голове окончательно оформилось это решение. Он погудел и показал «fuck» участникам ДТП, после чего нажал на газ. Пашино настроение резко улучшилось, и вместе с Фредди Меркьюри Паша весело запел:
«I was born to love you
With every single beat of my heart
Yes, I was born to take care of you
Every single day...»

В то же самое время, когда Паша торчал в пробке, листал сообщения на своем «Samsunge» и пел песни вместе с «Queen»,  Марина сидела за столиком в кафе. Она достала из сумочки подаренный Пашей «IPhone» и зачитала их сегодняшнюю с ним переписку своей лучшей подруге Юле. «Все-таки я еще та сука! – подытожила Марина после последнего сообщения. – Он ведь даже не догадывается насчет Алеши. Думает, что мы  с ним в очередной раз из-за ерунды разосрались и теперь снова быстро помиримся. Я ему во вторник разыграла такую сцену, что даже бы Станиславский поверил».  Марина взяла принесенный официантом кофе и откинулась на спинку кресла:  «Начала с того, что мне типа надоел его бардак: разбросанная хоккейная амуниция, грязные рубашки и вообще, типа, я устала жить на съемной квартире. Потом слово за слово, в общем, разругались  с ним в пух и прах. На следующее утро побросала свои вещи в машину, а сегодня мы  впервые ночевали вместе Алешей, он номер снял «Национале», – и после небольшой паузы добавила, – Пашка думает, что я у родителей…»

Юля поставила кофейную чашечку на стол и взяла свою подругу за руку:  «Маринка, а я тебе вообще так завидую. Такого мужика отхватила. Ну, разве можно сравнить твоего Паштета с Алексеем. Да он по всем параметрам ему уступает. Кто такой Паша? Приезжий, банковский клерк с сомнительной перспективной. Да с Алексеем ты как за каменной стеной будешь. Везучая ты, блин, Анисимова…»

«Подруга, ты не понимаешь меня, – Марина посмотрелась по сторонам и поправила прическу. – Дело не в том, кто из них лучше или хуже. Пашка – мой родной, я люблю его как человека, уверена в нем на сто процентов, знаю, как сильно он меня любит.  Он за два года не  то что ни разу мне не изменил, он ни на одну юбку ни разу не взглянул. А я? Я два последние два месяца вела себя с ним как последняя сволочь и ****ь. А я ведь пипец как его любила, у нас с ним поначалу такая романтика и такой секс был. Сама удивляюсь – куда все делось… А тут, как на зло, Алеша на работу вышел. Как увидела его, сразу поняла – быть беде. Тут молния, понимаешь меня, молния! После того, как он сказал, что женат, я хотела сразу уволиться, только бы не видеть его больше, не успела… В общем, я с Алешей по самые помидоры встряла, но ты не представляешь как я счастлива», – Марина улыбнулась, ее глаза заблестели кошачьим блеском и, чтобы скрыть свое счастье, она обняла свою лучшую подругу. 

Поздно вечером на съемной квартире в районе станции метро «Пражская» Паша лежал на огромном старом диване и сочинял сценарий завтрашней церемонии «Предложения руки и сердца»: «Все должно было быть красиво».  На столе лежало купленное им два часа назад кольцо «Tiffany», в шкафу висели белая рубашка и вельветовый пиджак. Букет он решил купить с утра на цветочном рынке возле Киевского вокзала. «Зачем переплачивать? – подумал он. –  Может гитару взять? Или лучше стихи сочинить?» Перед Пашей все ярче и ярче вставала картина его сватовства.

Уже засыпая, Паша думал о случившейся с ним метаморфозе. Он реально решил жениться! А еще пару месяцев назад он хотел слиться и искал повод как бы «поэкологичней» избавиться от Марины. Она уже давно перестала удовлетворять его фантазии в постели, да и вообще с ней, как говориться, было предсказуемо и просто скучно... Останавливало только одно – Маринина любовь к нему. Паша знал, что она его любит и предана ему как собака. Он помнил, как она рыдала и клялась ему: «Если бы ты только знал – как же сильно я люблю тебя, Пашенька. Клянусь, я никогда и никого не любила так сильно!» Вообще с Мариной было удобно: красивая, стильная, умная, не мешает общаться с друзьями и потрахивать телок на стороне. 

В этот же вечер в самом центре Москвы в одном из номеров гостиницы «Националь» Марина лежала под шелковым одеялом в объятиях другого мужчины. Она обнимала его и рыдала от счастья: «Если бы ты только знал – как же сильно я люблю тебя, Алешенька. Клянусь, я никогда и никого не любила так сильно!»

Следующим утром ровно в 8:00 Паша позвонил в домофон одноподъездной девятиэтажки и торжественным голосом произнес: «Антонина Георгиевна, доброе утро, это Паша, откройте, пожалуйста».

В дверях его встретила будущая теща, она была в халате, а на ее лице одновременно читалось удивление и восторг. Красивый, с цветами и широченной улыбкой, как у Гуинплена, Паша протиснулся в узкий коридор двухкомнатной советской квартиры и протараторил: «Антонина Георгиевна, позовите, пожалуйста, Валерия Николаевича». Будущего тестя можно было не звать - он сам в майке-алкоголичке  выглянул из ванной. «Уважаемый Валерий Николаевич, уважаемая Антонина Георгиевна, надеюсь, вы догадываетесь о причине моего столь раннего к вам визита? – будущий тесть и будущая теща переглянулись, ища друг у друга ответ. – По старинной русской традиции жених пришел в дом невесты просить ее руки и сердца у родителей, – Паша встал на одно колено, – прошу вас дать согласие и благословить нас с Мариной на заключение официального брака». Говоря заученный текст, Паша все ждал, ну когда же из дальней комнаты выскочит и бросится ему на шею Марина. Он уже полторы минуты произносил свою речь, а она, его официальная невеста, все не думала появляться. Паша встал на ноги и протянул будущей теще купленный на рынке возле Киевского вокзала букет: «Антонина Георгиевна,  это - вам». Будущая теща три раза, по русской традиции, поцеловала будущего зятя и обратилась к своему мужу: «Ну, Валерий Николаевич, говори, отдадим мы нашу единственную дочь за Павла?» Будущий тесть протянул свою руку будущему зятю и крепко, по-мужски, обнялся с ним и торжественно пробубнил: «Бери, бери нашу Мариночку себе в супруги, мы согласны!»

«Спасибо вам за Марину!» Паша сунул руку в карман,  достал  оттуда красивый красный чехольчик с надписью «Tiffany & Co» и крикнул: «Марина!... Любимая моя, иди же скорее ко мне!» Будущие тесть и теща испуганно переглянулись, в коридоре повисла тишина и тревога. «Паш, Марины здесь нет, она не у тебя разве ночевала?» - с неподдельным страхом поинтересовалась Антонина Георгиевна. «Нет», - ответил побледневший как полотно Паша. «Подожди, я ничего не понимаю, она мне вчера вечером звонила же от тебя», - на этих словах будущая теща достала из кармана цветастого халата мобильник и ушла в дальнюю комнату.

Спустя три минуты озадаченная Антонина Георгиевна вновь появилась в коридоре. «Паш, все нормально, она у Юлечки ночевала, вы что, с ней поругались?» В это мгновение до Паши дошло, какой же, должно быть, у него сейчас глупый вид: благородный средневековый рыцарь, в вельветовом  пиджаке, с цветами и кольцом в руках. «Как же это несовременно, пошло и по-идиотски приезжать к родителям тридцатилетней невесты и просить руки их дочери», – подумал он про себя.  «Да, мы с ней немного поссорились, но я это, я  абсолютно серьезно сегодня насчет руки и сердца»,  - грустно произнес Паша и распрощался с будущими родственниками.

Ни секунды не раздумывая, Паша  решил ехать к Марине на работу. Через двадцать минут он был возле ее офиса, часы в машине показывали 8-43. Она обычно не опаздывала, но на стоянке он не заметил ее Мазды. Паша вышел на улицу и перешел на противоположную сторону улицы, чтобы  издалека увидеть, как она будет парковаться, и подскочить к ней с «предложением» и кольцом.  «Блин, нужно было еще один букет купить», – мелькнуло в его голове.

Тем временем Алеша, чтобы не спалиться перед коллегами, высадил Марину из своего БМВ за два квартала от офиса. Она подходила к работе как раз по той стороне улицы, на которой топтался Паша. Марина светилась счастьем. Говорят, что своей идеальной красоты женщина достигает как раз к тридцати годам. Марина в этот день была идеальна красива. В походке, во взгляде, в одежде – во всем. В ее душе звучала легкая музыка, и ей совершенно не хотелось сегодня никого ни видеть и ни слышать.  «Скорей бы эта пятница закончилась, и наступили выходные, выходные вместе с любимым Алешей», – думала она.

«Марина, зайчонок мой!» - в услышанных словах Марина отчетливо распознала уральский говор, и после этого перед ней возникла фигура Паши. В это прекрасное утро, в это одно из лучших мгновений ее жизни невозможно было представить что-нибудь более отвратительное, чем выяснение отношений с Пашей. Это было хуже, чем атомная война, в ней, по крайней мере, можно было спокойно умереть с мыслями об Алеше. Марина хотела пройти мимо, но Паша неожиданно схватил ее за руку.

 «Пусти! Что тебе нужно от меня?» - с жутким раздражением крикнула она на своего бывшего парня. «Мариша, пойдем на пятнадцать минут в кафе», –  задыхаясь от волнения, выпалил Паша. «Мне на работу к девяти, это у тебя там халява в твоем банке, а у нас все строго, пусти!» Она резко выдернула свою руку из его руки и сделал шаг в сторону. «Ма-ри-нааа! Стой!! Выходи за меня замуж! Будь моей женой!! Вот…»  – Паша достал из кармана красный чехольчик.

При этих словах Марина остановилась и внимательно посмотрела на стоявшего перед ней человека. «В каком-то дурацком, как у дедушки, пальто, в каких-то старомодных узконосых ботинках, небольшого роста, с деревенским лицом и ужасной прической. Неужели я любила этого человека? Неужели на это ничтожество я потратила два года своей жизни?» – все эти рассуждения и вопросы мгновенно родились в Марининой голове. Она подсознательно решила, что никогда в жизни, ни  при каких обстоятельствах больше не хочет ни видеться, ни слышать этого человеком, она поняла, что прямо сейчас нужно раз и навсегда с ним покончить.

«Паша, что ты от меня хочешь? Замуж приехал звать, на колечко потратился? – при этих словах она широко улыбнулась красивой белоснежной улыбкой и хихикнула. Ее чертовски обворожительные губы и хихиканье выражали ее бесконечное презрение и ее бесконечную брезгливость к стоящему  напротив провинциальному парню. – Я никогда бы не вышла за тебя замуж, потому что я никогда не любила тебя. Я поняла, что наши отношения были ошибкой, которую нужно срочно исправить». Паша был оглушен Марининым словами, он плохо соображал и не знал, что ей ответить, но понимал, что ответить что-то нужно. Вдруг неожиданно для самого себя прямо посреди улицы он встал на колени и каким-то  жалким, почти скулящим голосом завопил: «Маришка, любимаяяя, ну прости меня за все! Я знаю, как я был не прав, и сегодня я раскаиваюсь за это. Я безумно тебя люблю и хочу, чтобы ты стала моей же-ной, я хочу, чтобы у нас с тобой были самые лучшие в мире дети». Для полноты картины своего унижения ему необходимо было воздеть руки к небу, удариться головой о тротуар и поцеловать туфлю своей возлюбленной.

«Елкин, ты с ума что ли спятил? Мне не за что тебя прощать, немедленно встань с колен!» – злобно прокричала Марина, после чего помогла ему подняться с асфальта.  «Паша, давай ты сейчас возьмешь себя в руки и не станешь окончательно опускаться в моем лице. Будь мужчиной и умей проигрывать. Я встретила и полюбила другого человека, и наши  с ним  чувства взаимны. Поэтому я прошу тебя – оставь меня в покое. Ты слышишь? Отстань от меня, пока я не возненавидела тебя.  Все свои вещи я забрала, вроде у нас нет друг перед другом никаких материальных обязательств или я не права? – Марина внимательно посмотрела своими красивыми карими глазами в растерянные глаза Елкина. – Всего тебе хорошего! Мне пора!» На этих словах Марина развернулась и пошла в сторону пешеходного перехода. «Ма-ри-нааа! – услышала она за своей спиной истеричный вопль. – Давай останемся друзьями?!» Она не ответила…

Паша еще около минуты наблюдал, как она грациозно прошла по пешеходному переходу, переставляя свои красивые ножки, как она поцеловала в щечку свою коллегу-подругу Ирочку, как она исчезла в крутящейся двери нового офисного здания. Через десять минут, абсолютно раздавленный, он сел в машину и тут же нервно схватился за телефон: «Написать, написать, ей нужно обязательно написать, нужно хорошо продумать текст сообщения… Бред какой-то, кого она там встретила, когда? Вчера что ли?» - Паша ехал на работу, думая о событиях сегодняшнего утра. Во внутреннем кармане вельветового пиджака лежал чехольчик с кольцом шестнадцатого размера, и через отверстие внутри кольца в его сердце входила настоящая сильная любовь.

Прошли  месяцы жестокой битвы за возвращение любимой женщины, прежде чем  Паша принял ее потерю как случившийся факт. После настоятельной просьбы-угрозы со стороны Алеши он перестал преследовать Марину: писать ей на рабочую почту любовные письма, присылать в офис цветы и подарки, выслеживать ее на улице. И только после этого Паша наконец-то понял смысл фразы: «Не о чем говорить, когда все сказано, когда все сказано, остается молчать».
               
                22.11.2015