Он пришел. Крестный ход

23 ноября 2015 года

Даллас, Техас, США

13:45

Понтифик говорил по-английски чётко, уверенно и абсолютно грамматически правильно, хотя и с заметным - чисто итальянским - певучим акцентом. В точности, как на выступлении перед американскими войсками в Риме в июне 1944 года (сразу же после того, как войска американского генерала Кларка вошли в столицу Италии, объявленную вермахтом «открытым городом» дабы не допустить разрушения Вечного Города в уличных боях).

А я вдруг почему-то вспомнил, как я нёс икону Богоматери. На католическом богослужении чуть ли не десять лет назад. 

Я предпочитаю посещать Святую Мессу не по воскресеньям (ИМХО, слишком уж она помпезная), а гораздо более скромную мессу по понедельникам. Но в силу своей природной львиной лени привычку заходить перед этим на сайт соответствующего католического храма (чтобы узнать, нет ли каких изменений в расписании богослужений) я как-то не приобрёл. Что периодически приводило к определённым неожиданностям.

Как, например, в тот день. Святая Месса по понедельникам (да и вообще в любой день недели, кроме среды и воскресенья), в том храме начиналась в семь вечера. Я обычно прихожу минут на 10-15 пораньше (как, собственно, и рекомендует руководство по посещению мессы), чтобы помолиться и «морально подготовиться» к принятию Святого Причастия.

Тела Христова, ибо мирян в католической церкви причащают – за редкими исключениями – только просфорой. Священники причащаются и Телом, и Кровью Христовой (просфорой и вином, то есть).

Однако незадолго до того дня расписание богослужений несколько изменилось (о чем я был ни сном, ни духом) в результате чего на молитвы и «моральную подготовку» оставалось совсем немного времени. Ибо почти до самого начала мессы в храме происходило публичное чтение Святого Розария.

Этот католический термин имеет два значения. С одной стороны, это католические молитвенные чётки, состоящие из католического крестика («распятия») и 59 бусинок; с другой – это последовательность молитв, читаемых «по чёткам» по принципу «одна молитва – одна бусинка».

На самом деле, это даже не совсем так, поскольку молитв (это Отче Наш, Аве, Мария, Глория и Фатимская молитва) несколько больше, чем бусинок. Их либо 64, либо 69, либо 74 – в зависимости от выбранного варианта.

Когда я читаю Святой Розарий дома (обычно я делаю это перед сном), я выбираю самый короткий вариант; в храме же читается самый длинный (к вышеперечисленным добавляется ещё одна молитва Пресвятой Богородице).

Основную часть молитв (пятьдесят три) составляют Аве, Мария; именно поэтому Святой Розарий ассоциируется с Богородицей (согласно католической традиции, структуру чёток и последовательность молитв установила лично Дева Мария, явившаяся в 1214 году святому Доминику – основателю одноимённого ордена).

Публичное чтение Святого Розария впечатляет (как и вообще почти все публичные католические религиозные действа, заимствованные, в основном, из величественного имперского римского ритуала).

В храме царит полумрак (работает лишь одна треть освещения); священник в белом литургическом облачении стоит на коленях перед алтарём и зачитывает первую половину каждой молитвы. Прихожане тоже стоят на коленях (в католических храмах вообще принято молиться, стоя на коленях – за исключением публичных молитв, читаемых во время Святой Мессы) и хором произносят вторую половину молитвы.

И так семьдесят четыре раза. Это действо, да ещё в огромном и очень просторном – по сравнению с типичным православным храмом – католическом кафедральном соборе, оказывает колоссальное эмоциональное и духовное воздействие на каждого прихожанина. Католичество, надо отметить, вообще очень мистическая и красивая религия.

Чтение Святого Розария – ещё и очень мощный инструмент высококачественной «духовной подпитки», лечения депрессии и прочих «эмоциональных недугов» и душевных ран и борьбы с демонами.

Я убедился на собственном опыте, что если полностью прочитать Святой Розарий (обычно на это уходит двадцать – двадцать пять минут), то удаётся справиться даже с самыми серьёзными «эмоциональными неприятностями» и восстановить мир и покой и в душе, и в сердце. И отогнать даже самых упертых и зловредных демонов, которые много лет посещали меня по ночам с устрашающей регулярностью.

Чтение Святого Розария закончилось, и я уже приготовился к Святой Мессе. И тут меня поджидала неожиданность. Хорошая такая неожиданность. Впечатляющая.

Вместо того, чтобы удалиться для подготовки к богослужению, священник вдруг обратился к мужчинам в аудитории с просьбой принять участие в несении довольно внушительного размера иконы Богоматери, располагавшейся на отдельном постаменте слева от алтаря. То есть, в некотором роде, в малом крестном ходе внутри храма, которые вместо стандартного креста возглавляла икона Пресвятой Девы Марии.

Требовалось четыре добровольца, первым из которых, разумеется, оказался ваш покорный слуга (ну что поделаешь, люблю я «вызываться добровольцем», тем более, в таких богоугодных делах).

Мне раньше не приходилось участвовать в такого рода процессиях (я как-то ни разу не оказывался с ними в одной точке времени и пространства), поэтому всё происходившее было для меня в новинку.

Через специальные отверстия в постаменте иконы продели длинные металлические стержни, которые мы водрузили себе на плечи. Всем присутствующих раздали зажжённые свечи, после чего в храме погас свет (за исключением одной люстры за алтарём) и торжественная процессия двинулась в путь.

Это была так называемая «малая процессия», ограниченная внутренним пространством храма. Мы прошли по центральному проходу, повернули направо и обошли по часовой стрелке всё внутреннее пространство храма, повторив крестный путь Христа (на стенах каждого католического храма изображены четырнадцать этапов крестного пути Спасителя).

Процессию возглавляли два священника, за ними мы четверо несли икону, а за нами следовали прихожане с зажженными свечами в руках. Я нёс икону и чувствовал не только незримое присутствие Богоматери и Христа, но и грандиозное величие католичества - и географическое, и историческое.

Католичество – единственная христианская деноминация, которая является действительно вселенской и универсальной, поэтому я чувствовал, даже, наверное, видел, как в тот же самый день такие же процессии проходили в США и Бразилии, Австрии и Литве, Индии и Австралии, Швеции и Конго… И все эти процессии, преодолев разницу во времени и пространстве, соединились в одну.

Вместе с нами в этой процессии незримо шли Фома Аквинский и Людовик Французский, Тереза Авильская и Иоанн Боско, Максимилиан Кольбе и Эдит Штайн, Тереза из Лизьё и Диего де Ланда, Франциск Ассизский и Доминик де Гусман, Григорий Великий и Святой Пий X, Ежи Попелушко и Симон де Монфор, Эль Сид и Годфруа де Бульон, Болдуин IV и Игнатий Лойола, кармелиты и францисканцы, доминиканцы и салезианцы, члены Общества Иисуса и Опуса Деи… И миллионы – даже миллиарды - других монахов и монахинь, воинов и гражданских, священников и мирян.

Непередаваемое впечатление. Только из-за этого стоило переходить в католичество…

И сейчас, слушая Его Святейшество, я видел перед собой – точнее, даже ощущал – очень похожую картину. Только это был уже самый настоящий крестный ход, возглавляемый священником с внушительного размера (и военного образца) деревянным с позолотой распятием.

Только процессия была другая. Чисто военная. В ней плечом к плечу шли защитники христианской цивилизации – тамплиеры и иоанниты, ливонцы и тевтонцы, крестоносцы Симона де Монфора и Годфруа Бульонского, конкистадоры Кортеса и реконкистадоры Эль Сида, конники Юзефа Пилсудского и мотострелки Теодора Эйке, Стражи Небес люфтваффе и морские пехотинцы Дугласа МакАртура, пилоты Честера Нимица и подводники Карла Дёница…

Я находился… нет, не во главе процессии. Впрочем, и не в хвосте. Хотя… ни то, ни другое значения не имело. В этой процессии мы все были равными. Солдатами Иисуса Христа, давшими обет служить и защищать. Служить великой христианской цивилизации и защищать её.  От всех врагов – и внешних, и внутренних.

Неожиданно картина резко изменилась. Крестный ход превратился в кавалерийскую лаву. Огромную лаву, во главе которой непостижимым образом оказался я.

Лава пришла в движение, постепенно выстраиваясь клином. Как в фильме «Храброе сердце». Впрочем, с какой-то точки зрения это было похоже на сцену из другого фильма – последней кавалерийской атаки в фильме «Последний самурай». Только нас было не несколько человек, а несколько тысяч. Как минимум.

Хотя противники были практически такими же, как в фильме. Наглыми, самодовольными, чувствовавшими себя в полной и абсолютной безопасности за скорострельными винтовками Снайдера, гаубицами Круппа и пулеметами Гатлинга.

Которые, к их величайшему удивлению, ни причинили нам ни малейшего вреда. Гигантский клин defensores christianae humanitatis – защитников христианской цивилизации – в мгновение ока покрыл расстояние, отделявшее нас от противника и просто снёс противостоявшее нам Зло. Которое исчезло без следа. Просто растворившись в небытии.

Мы стояли на вершине холма – под красно-чёрно-белым с огромным мальтийским крестом знаменем тамплиеров. Рыцари прошлого и настоящего, Палестины и Лангедока, Иберии и Юкатана, Вислы и Дуная, Балкан и Филиппин, Инчона и Вены. Бесконечно усталые и бесконечно счастливые.

Ибо мы победили. И одержим победу всегда, какое бы Зло нам не противостояло. И никаким вратам никакого Ада никогда не одолеть Святую Римско-Католическую Церковь и великую христианскую цивилизацию.

Никогда.