Два весёлых розыгрыша

* * *

     Моя мама работала кастеляншей в кулинарном училище, которое находилось как раз через дорогу от дома, где мы жили. Я, сколько себя помню, часто бегал к ней на работу, то бабушка посылала, то, наверно, по собственному почину, мне очень нравилось находиться в её большом кабинете с полками постельного белья, одеял и подушек.

     Как-то в кабинет кастелянши зашёл старший педагог училища Эрнест Сергеевич и прямо с порога сказал:
     – Раисочка, представляешь, сейчас выскакивал за сигаретами, и на моих глазах трамвай сбил мальчика лет шести-семи, такого крепенького, русоволосого с завивающимся чубчиком...
     Мама, как стояла, пересчитывая простыни, так и брякнулась об пол. И хорошо, что на столе громоздились стопки постельного белья, и она не ударилась сильно об угол столешницы.
     Когда она очнулась, над ней стоял побледневший Эрнест Сергеевич и прыскал ей в лицо холодной водой:
     – Раечка, милая, я же пошутил, сегодня первое апреля...


* * *

Канун Нового года – 31 декабря… Мы с моим средним братом, поздравив родителей и младших брата и сестру, вышли из дому на жгучий мороз. В этот раз мы отмечали наш любимый праздник в разных компаниях. Дело уже было к десяти вечера, последний транспорт перед Новым годом ходил очень плохо и был забит пассажирами до предела, в итоге мы зашагали к местам нашего празднования пешком.
     Весело под нашими ногами поскрипывал снежок, мороз студил щёки, и настроение было отличное. Брат направлялся в общежитие, где жила его девушка и где собиралась большая компания, а я шёл к своей любимой женщине в квартиру нашей подружки, и заветные ключи от будущего рая в такт моему настроению радостно звенели у меня в кармане. На центральной площади мы с братом пожали друг другу руки, пожелали хорошо провести время и разошлись, он налево, я направо.
     В этот раз нет смысла описывать, как мы встретили Новый год, – одним словом, хорошо.

     Часиков в восемь утра, уставший и чуть пьяный, я вышел из такси напротив подъезда и побежал по ступенькам в тепло и уют нашей квартиры.
Но не успел даже ключ вставить в замок, как дверь распахнулась настежь, и на моей шее повис плачущий отец, и до моего слуха донеслись рыдания матери из дальней спальни. Подобная нежность отца для меня вовсе была неожиданностью, а он целовал меня сквозь слёзы и повторял без конца:
     – Где ты был, где Игорь, ты не ранен?..
     Я был настолько ошарашен, что вначале даже слово вставить не мог и остановить объятых горем моих родителей, потому что через несколько секунд мама оттеснила отца и стала покрывать меня солёными поцелуями...
     Хмель потихоньку слетал, я скинул сонливое состояние и чуть ли не возопил:
     – Что случилось, кого оплакиваете, ну хватит нежностей, голова уже трещит, я ведь ночь не спал всё же...
     Моя грубость несколько остудила родителей, и они наперебой стали рассказывать, что в шесть часов утра позвонил какой-то мужчина и заявил:
     – Вот вы спите спокойно, а ваших сыновей машина сбила и, похоже, насмерть... – и положил трубку.
     Мама с папой уже обзвонили все больницы и даже в морг звонили.
     А я не нашёл ничего более умного, чем спросить:
     – И что? Там нас нет?..

     На сердце у меня тоже стало как-то неспокойно, я дозвонился с большим трудом в общежитие, поднял с постели разъярённого брата, послушал его ругань и с улыбкой положил трубку телефона.