тим дремс

тим дремс – так его не звали. но именно так он любил думать о себе в третьем лице. ни почему. потому что. любил и думал. хотя бы в этом случае он мог себе позволить делать так, как любил, а не так, как надо было поступать согласно кем-то зачем-то когда-то придуманным, а в ряде случаев так просто, надо сказать, надуманным, правилам приличия или прочим каким условностям того общества, в котором он имел честь(или несчастье) жить.

тим дремс стоял на платформе небольшой железнодорожной станции с билетом в одной руке и небольшой сумкой на другом плече, примериваясь к тому месту где, по его мнению, должен был остановится седьмой вагон.

станция была настолько небольшая, что скорые поезда останавливались тут только для того, чтобы звякнув своими скрипучими суставами, почти тут же начать, помаленьку, двигаться дальше, в указанном расписанием направлении. не застаивались они здесь.

он не прогадал. поезд остановился перед ним именно седьмым вагоном. бы. только тим дремс прослушал сообщение гнусавой диспечерской тётки о том, что нумерация вагонов начинается с хвоста поезда. и тот вагон, что стоял перед ним, открывать свои двери никому не собирался, потому что его проводницы знали, что к ним в вагон билетов эта станция не продала ни одного, а значит открывать дверь, слазить грузным телом по крутым ступенькам и смотреть недобрым взглядом на разницу фотографии в паспорте и лица, которому кажется, что оно похоже на свою фотографию в этом паспорте, им совсем сегодня тут не надо.

вы похожи на свою фотографию в паспорте? тим дремс был похож, но смутно, как дядя на племянника. как двоюродный дядя на внучатого племянника. но если прищурено присмотреться, при нормальном освещении хорошо солнечного дня, то можно согласиться с тимом, что общее у него с фотографией имеет место быть в наличии.

но это ладно. это сейчас было не так и важно. а важно было то, что к поезду, помимо  него, вышло всего два человека. тётка, которая наступила ему на ногу, когда они выходили из здания вокзала и он опрометчиво проджентльменствовал, придержав ей дверь. наступила не специально, но существенно, если учитывать её вес. и не извинилась. но это скорее потому, что даже не заметила, а тим с тех пор и по сейчас хромал. вторым был мужчина с похмелья. он стоял сейчас на другой стороне платформы. а ещё на вагон дальше стояла мадама. и больше открытых дверей не было.

про себя матерясь и вслух матерясь, хромая, дремс кинулся к мужчине, от которого пытался держаться подальше, потому что тому хотелось быть поближе: поймать взгляд, завязать разговор и предложить выпить. скучно ему было одному с похмелья пить. тим был может и не прочь выпить, но он знал, что из этого может выйти мало хорошего, а вот плохого – завались.

заскакивал в поезд он уже на ходу. пусть и, честно надо сказать, черепашьем ходу, но всё же. руку ему подал всё тот же похмельный его товарисч по перрону. тянул его на площадку и улыбался. он, оказалось, тоже ехал в седьмом. и если бы дремс с ним пораньше познакомился, то узнал бы об этом раньше и был бы избавлен от спринтерских ускорений. а мужчина хоть и был выпимши, но уши, в отличии от дремса, иногда мыл и далеко в себя не уходил от перрона.

тим улыбнулся в ответ. виновато улыбнулся. немного мужчине, маленько проводнице, чьё молодое личико выглядывало из-за плеча мужчины, и побольше, чем им двоим вместе взятым, своим мыслям.  впереди был дорога – долгая, скучная, не интересная. и главное, что навсегда.

- валёк, - представился мужчина, дыхнув свежим выхлопом поверх вчерашнего, - давай за мной.

развернувшись, он пошёл в вагон, в сумке у него звякнула стеклотара. не пустая. дремс отчётливо услышал, как вечер торжественно забожился трезвым сегодня не быть. ночь его поддержала. утро, вздохнув, молча отвернулось и стало смотреть в окно.

поезд набирал скорость. перрон, хриплым матерясь лаем, рвался с цепи. но судьба у каждого своя. столбы другой станции ему никогда не дано было обоссать.
0:31/9.01.2016