Маты без шахов

                For Milo Moire, с обожанием
     Я смотрел на них обоих, небрежно прищурясь. Они нервничали до жути, не зная, что от меня ожидать, а я наслаждался произведенным эффектом, напевая любимую песню Чичериной, любимую лишь с недавних пор :
     - Галифе штабные серые на ём...
     Ништяк было бы на Карпова надеть такие галифе, на башку горшок с засохшим фикусом, на ноги Кобзона и Бабкину, а торс пусть будет голым, сексуальным, президенту на зависть, глянет он на спортсмена и подаст в добровольную отставку. Блин, не забыть напомнить ему, чтоб перед просмотром торса шахматиста указом, приказом по БЧ назначил бы дядю Сережу Иванова премьером, и пусть идет, смотрит, на ус мотает.
     - У него нет усов, -веско заявил Каспаров и упал на колени. Что ж, ожидаемо. Узрел портрет на стене, между Мадонной и Тьери Анри красовался с какой-то блондинкой Шейн Дизель, могучим хером прибив подружку почти вусмерть. Каспаров, по-ходу, перепутал его с Обамой, вот и начал бить поклоны, выть и клясться в верности.
     - Это другой негр, - постучал я его по плечу эсэсовским хлыстом, - а усы - дело наживное. Можно у батьки занять или выменять.
     Каспаров подпрыгнул и вырвал клок волос из своей умной головы.
     - Вот же, хорошие волосы. - Он совал их нам с Карповым. - Годятся и на усы, и на бороды, у меня их до х...я, я и Трампу подгон могу сделать.
     - А Илону Маску ? - спросил я и закурил.
     - А это кто ? - влез Карпов.
     - Не знаю, - опечалился Каспаров и неожиданно плюнул в рожу российского депутата.
     - Ты чё ? - опешил тот и посмотрел на меня. Ага, щас, буду я вас разнимать, как же.
     - А за дело, за дело, милок. Не знаешь ни х...я.
     - А сам-то знаешь ? Тоже ни хрена не сечешь, а туда же : я -ста да я -ста.
     Я крутил головой, восторгаясь интеллектом обоих.
     - Не я -ста, - оскалился Каспаров. - Ойса.
     Он залез на табурет, поднял правую руку, будто принося клятву в заокеанских притонах, и запел :
     - Ойса, ты ойса, ты меня не бойся ...
     Карпов махнул рукой и пошел к двери.
     - Да кто тебя боится.
     Ушел. Каспаров слез с табуретки, подошел ко мне и протянул руку. Я ее пожал, признаю такой грех, а чё, живой легенде руку помацать не впадлу.
     - Чаем напоишь ?
     - Запросто.
     Я усадил его на почетное место, на свободное от кошки кресло, она на другом спала, прикрыв лапкой глаза и прижав уши, видимо, ей настоп...ли мои ночные гости, то голая Витухновская верхом на Епифанцеве пожалует, привяжет его в конюшне, задаст овса и ко мне, то тоже голая ведьма на метле примчится, херов натолкает за вялотекущие попытки депрессии, зенками сверкнет и к мужу, надолго не задерживается, ревнует, злится и бесится каждый раз натыкаясь у меня на майне клайне швестер, не хватает ей толерантности видеть наши забавы за гранью разумного и инцеста. Вот и сейчас она лежала на кровати, скосив один глаз на пришельца, перепутав его с Касперским, старшим по званию, молчала, Карпову она прямо плюнула в спину, подумаешь, делегат, много вас таких, иди воруй. Я разлил молоко в три фужера, хрустальных, мещанских, заветной мечты всех совдеповских шкрабов и итээровцев, от этого диссонанса когнитивного, идиосинкразии бытовой, кстати, энтээсовцы и невзлюбили совдепы, но об этой истории я потом расскажу, если не забуду. Звякнул фужером о носик красотки и потянулся к Каспарову. Но тот залпом выпил молоко, гаркнул : " На сдоровья !" с жутким акцентом и херякнул посудой о стену. Прямо, как Гагарин, я рассказывал раньше, вроде. Огорчившись на такое явное проявление ненашести, я взял его за ухо и повел на выход, приговаривая :
     - Тут вам не там, понимаешь, разбаловался без Лимонова, он бы тебя живо научил традициям. Постой, постой, - торкнуло меня в башку, - а ты чё перед негром-то, так сказать, того ? - Мы переглянулись с майне клайне и захихикали. Она даже вскочила голая на кровати, заорала . - В - натуре, не стыдно тебе, а еще компьютерный гений !
      Стоя на пороге, Каспаров оправдывался :
     - Придурки, вы снова все перепутали. Я компьютеру проиграл.
      Сестричка упала на кровать.
     - ****...ся. Прикинь, - она вытаращила глаза, - сидит такой, программу пишет, думает. Потом встает, жмет компу шнур и говорит : " Я устал, я ухожу".
      Каспаров кричал с лестницы, спускаясь вниз :
     - Не так все было. Это другой устал и ушел, а я не устал, я просто уехал, а не ушел.
     Голос его стихал во мраке преисподней, мы так и не узнали, кто там, на самом деле, устал, куда ушел, зачем уехал. Ну, и хер на них на всех. Я полез в постель, положил голову на грудь сестренки, задумался. О немцах, точнее, немках, еще точнее, о двух из них, точнее, трех, короче, о Лени-то я постоянно думаю, просто считаю, что весь мировой кинематограф развился благодаря святой троице : Лени Рифеншталь, Чарли Чаплину и Сергею Эйзенштейну, все остальные - ремеслуха, лишь эти трое истинные мастера, вторую немку часто слушаю, с детства, с " Warlock" еще. И вот нарисовалась третья, на всю башку, как водится. Хотя, это как сказать. Она своей штучкой красивой рисует, а я частенько своим штукендером пишу, ведь, если практически в каждой сказке сексуальный подтекст неизменно присутствует, а иногда и превалирует, то чем еще я пишу. Х...ем.
     - Неа, - засыпая, пробормотала майне клайне. Чмокнула меня в щеку. - Сердцем.
     Я пригрелся на ее груди и молил всех богов и демонов о малой милости - не оказаться змеей, хотя, заранее был уверен в противоположном результате. Аааа, плевать, яд к яду не пристает.