Ефросинья и две белки

(Продолжение книги "Вечный студент..." Смотреть: "Площадка")

Сидим на крыше. Пол здания крышей «заедренили». Перекур. Увидели Ефросинью – спешит к складам. Вспоминаем прошлое лето…

Сидим в траншее. Курим. Жарище – больше тридцати по Цельсию. Сосновой живицей пахнет. Опалубку из свежей доски выставляем на арматуру. Бетонные стаканы под железные колонны будем выливать.

Причин несколько посидеть под дощатым настилом мостика через траншею. Первая, понятно – тень. Мостик посредине траншеи на равновеликом расстоянии от концов траншеи и от каптёрки. Вообще, траншея не одна, а целых три – на три ряда колонн. Одновременно в трех не посидишь. Да и в двух. Это на двух стульях можно экспериментировать.
У пацанов есть интерес мужской  – посидеть под мостиком перед обедом и сразу после обеда. О нём – погодя. Пока о соревнованиях. Внимание! Участвуют овода!.. Соревнование ведется по двум видам. Первый: кто быстрее наполнит спичечный коробок цветными то ли головами, то ли глазами тех самых оводов. Цветные глаза-головы отсекались топором.
Второй вид соревнования: чей овод с соломиной в попе взлетит выше. Траектория полёта – вертикальная спираль с диаметром порядка полуметра. Высота – предел видимости.
Но главной причиной посидеть под мостиком, всё же, была Ефросинья.
Победители по каждому виду соревнований занимали лучшее место под мостиком для обозрения Ефросиньи под юбкой. Заполучить шанс…

Ефросинья!
У неё не одна только талия, у неё всё – на заглянь!
Ефросинья – монументальная женщина,  да! Мастерски вылеплена. Лицом – красавица! Бюст! Талия! Оговоренная уже! Ноги!..  Голос слышали. Прочего не видели. Одаривала взглядом – ноги наши гнулись, столбенело между ног. Антураж взгляд не привораживал. Голубей себе, тайга!
Заглянуть Ефросинье под юбку – мысль месяца.

Юра, единственный женатик среди нас, менялся на глазах. Поначалу в соревнованиях не участвовал, садился одаль:
- Хулиганы!
Мы соглашались.
- …живой не видели!
Мы соглашались. Но – хотелось! Счастливчиком становился тот, кому удавалось увидеть ножки Ефросиньи выше коленок.
Юра со своим топором подсел к нам и стал сечь оводам головы…
Юра воткнул соломину – «оптимальную соломину»…
Юра – победитель по двум видам!
Не имеем прав сидеть под мостиком рядом  с чемпионом. Наш график дал сбой.

 Сегодня ожидалась Ефросинья в лучших трусиках – прозрачных! Уже были: белого, голубого, салатового, черного цветов. Были в полоску, были в горошек. Опаньки! Вылез Юра! И, сволочь, проговорил с Ефросиньей целых три минуты. Она – на мостике, он – возле мостика в транше, в удобном ему для желаемого обозрения месте. И видел же, высмотрел, ешкин кот! Наверняка! О чём  только …балаболил?!

Вернулся Юра, объявил:
- Пацаны, сегодня вечером просить пойду! За Христову душу просить буду! Думаю, не откажет! Поймёт женатика!
- А как же жена? – не понимали пацаны женатика. Были пацаны романтиками.

Как-то и прораб подсел к нам в траншею. Стеснялись его немного. К счастью нашему, не нашему, а Ефросиньи – точно. В прораба глаз стеклянный открылся в поисках «третьего глаза». Но в тот день Ефросинья сменила маршрут, по мостику не продефилировала.
К Юре вечером, конечно, она не вышла.
Мы Юру поколотить хотели. Проболтался он Ефросинье о наших исследованиях: «Заводишь пацанву. Меня до отчаяния довела!» – думал он взять красавицу нахрапом. Ефросинья оказалась женой …прораба! Хорошо, что не проболтались прорабу о «крестовом походе» Юры. Не успели…

Отряд работает на стройке второе лето. Каркас смонтирован не нами. Шабашниками. «Руки б им повыкручивало! – возмущается прораб. – Аккорд сорвали  и дали тягу!»
 
С крыши далеко видать. А что увидишь? Тайга! Над тайгой – облака и небо, и комариная песня, точно. Песню не увидишь.

На объект зачем-то привезли хлысты. Толстенные, длиннющие сосновые стволы. В одном оказалось беличье дупло. Сгрузил лесовоз хлысты, белка из дупла – шасть! За ней – прикормленная нами лайка по кличке Белка. Орём – белка! Орём – Белка! Белка белку ухватила, не удержала. Белка по земле, по земле, к нам по железной колонне на крышу выскочила. Мы – за ней! Она от нас по настилу и на подшив выскочила.
Трендюк был ближе всех к белке.
- Трендюк! Блин…! Стой! Провалишься!
-  Блин! Ну! Провалишься же!
- …блин …!

 Трендюк нас не слышит. Он летит. Подшив трещит, вниз сыплется. Трендюк всё осознал, когда белку схватил. На брандмауэре застопорился. Полшага, и видели бы мы Трендюка в гробу.
- Не много осталось! Трендюку бы – капут! Бригадиру бы – тюрьма! И всему руководству отряда  порядком влетело бы! – по-русски выражались командир,  мастер, комиссар и отрядный доктор на вечерней и утреней линейках.
- Прошелся ты, Трендюк, Лазарем! За что хотел меня посадить? Ты же не из моей бригады. Какого ты… на крышу поднимался? Не иначе, «в белке» за белкой гонялся.
У Трендюка икота долго не проходила.

Досталось белке то ли от Белки, то ли от Трендюка. Глаз один выскочил из орбиты, на нервах болтался. У лайки Белки нос, наверняка белкой расцарапан, У Трендюка фаланга указательного пальца правой руки повреждена. Командир посоветовал Трендюку сунуть палец лайке Белке под хвост, для ускорения лечения компрессом. Миша, отрядный доктор, практики набирался. Сказал, что перелома нет, а командир, может быть и прав, и сам белке сделал операцию.  Сунул кривые ножницы в стакан с водкой, продезинфицировал и оттяпал болтающийся глаз, как будущему кастрату придаток отсекают. Пустую глазницу доктор тоже продезинфицировал – приложил  ватный тампон, предварительно макнув его в стакан с водкой. Трендюк потянулся, было, за стаканом, но услышал от Миши: «Найн!»

В отряд пришел прораб. Поинтересовался белкой. И тут мастер смекнул… Пока прораб с командиром обсуждали случившееся – «А ничего не случилось!», мастер велел «бойцу с руками» смастерить белке клетку, во всяком случае, сделать нечто, чтоб не удрала одноглазая от «одноглазого», и пошёл укоськивать прораба, подсунув ему наряды на подпись. «Коль не пьешь, будет тебе белка, будет и свисток!». И укоськал…
Нёс прораб клетку с белкой домой в левой руке. В белки отсутствовал правый глаз, у прораба левый глаз был закрытым.
Всё нормально!

(Продолжение следует)

ТУФЛИ ПОСЛЕ БАНИ