Дополнительные занятия

ВНИМАНИЕ: Данный драббл содержит описание нетрадиционных отношений между мужчинами. Выражаясь проще, это яой/слэш/гомоэротика (нужное подчеркнуть). Если кому-то это не нравится, не читайте. Вас предупредили, имейте в виду, и какие-либо претензии по поводу жанра не принимаются.

Автор: Hitoshi Hawashi
Фэндом: DRAMAtical Murder, DRAMAtical murder (DMMd) (кроссовер)
Персонажи: Коуджаку/Нойз
Рейтинг: PG-13
Жанры: Слэш (яой), Повседневность, AU, Учебные заведения
Размер: Драббл
Статус: закончен
Описание: Нойз практически всё своё детство провёл в Германии. Не то, чтобы он плохо знал немецкий, что попросту невозможно, или не любил этот язык, из-за чего частенько и прогуливал уроки. Тут дело было скорее в самом преподавателе. А произошедшая между ними перепалка в самый первый учебный день только ещё больше подливала масла в огонь.
Примечания автора: АУ. Школьное АУ.
В данной работе Нойзу восемнадцать лет, а Коу — двадцать шесть.
Так как эта история — школьное АУ, то мне показалось, что настоящее имя Нойза будет в ней вполне уместно.
__________________
Посвящается И.
Воробушек, прости, что так долго.




Нойз практически всё своё детство провёл в Германии. Не то, чтобы он плохо знал немецкий, что попросту невозможно, или не любил этот язык, из-за чего частенько и прогуливал уроки. Тут дело было скорее в самом преподавателе. А произошедшая между ними перепалка в самый первый учебный день только ещё больше подливала масла в огонь.

Коуджаку — молодой, кажущийся легкомысленным, весёлый мужчина двадцати шести лет, который иногда был не прочь позаигрывать с ученицами, работал в школе Нойза только первый год. Этот тип — как называет его в мыслях сам Вим — ему не понравился сразу, а потому он без зазрения совести нагрубил учителю на первом же занятии. Тот, естественно, как всякий уважающий себя педагог, повёл блондина к директору, да вот не задачка: его сыном как раз-таки и оказался Нойз, нагрубивший Коуджаку. Наказать нахала не удалось, да и его отец попросил мужчину закрыть на это глаза, в замен пообещав, что дома проведёт со своим чадом исправительную беседу. Брюнету ничего не оставалось, кроме как подчиниться своему начальству.

Однако разговоры с отцом, если те, конечно, были, на Нойза не особо сильно повлияли. Ходить на занятия Коуджаку парень хоть и стал чуточку чаще, многократным пропускам в журнале это мало помогало. К тому же порой он по-прежнему продолжал грубить и огрызаться со своим преподавателем, правда, было видно, что Нойз делал это с большой неохотой и всячески пытался сдерживать себя, дабы не съязвить ещё больше, чему Коуджаку был немало удивлён. Быть может, беседа, проведённая с ним его отцом, всё-таки хоть немного, но подействовала на Вима? Так или иначе, а про себя мужчина в такие моменты только благодарил своего ученика, да и сам старался не перекидываться с ним лишним словом, если того не требовали оценки блондина. А они требовали.

Не трогать сыночка директора школы, в которой он работает, Коуджаку хотелось не меньше, чем не лишиться этой самой работы. Но в какой-то момент успеваемости Нойза действительно стала угрожать опасность: много пропущенных уроков, не хватает оценок для аттестации, также Коуджаку не знал, насколько хорошо блондин усваивает материал дома.

Мужчина и сам бы рад понять, в честь какого это праздника, но в итоге всё обернулось тем, что сам отец парнишки любезно попросил преподавателя позаниматься с его сыном дополнительно. По Виму невооружённым глазом было видно, как сильно он не рад этой просьбе своего отца. В общем-то, Коуджаку в тот момент полностью разделял его чувства.

— Тесты не за горами, а его, — директор кивнул в сторону сына, — оценки сильно ухудшились, сам понимаешь. Так что, Коуджаку-кун, будь так любезен, — уголки его губ слегка приподнялись.

Терять работу, как говорилось раньше, явно не входило в планы мужчины. Поэтому он, расплывшись в своей фирменной — конечно же, фальшивой — улыбке, лишь кивнул, пожимая протянутую директором ладонь.

— Конечно, понимаю, — согласился он тогда. — Я им займусь, можете на меня положиться, — брюнету с трудом удавалось сохранять голос спокойным и доброжелательным, ибо раздражение всё не прекращало попыток выбраться наружу.

— Спасибо, Коуджаку-кун, — с неподдельной, искренней благодарностью кивнул отец Нойза и покинул класс, оставив Коу наедине со своим сыном.

— Если тебе так не нравится, мог бы отказаться, — уже через минуту сухо оповестил своего учителя Вильгельм.

— У меня нет желания лишиться работы, — так же бесстрастно ответил мужчина.

Подошёл к столу и, обойдя его, снял со спинки стула чёрное пальто. Сунув руки в рукава, Коуджаку накинул верхнюю одежду на себя, а поверх воротника, на плечи брюнета, лёг тёплый тёмно-синий шарф.

— Но тому, кому терять совершенно нечего, я полагаю, не понять, — он пожал плечами, совсем не замечая того, как нахмурился Нойз, так как стоял к нему спиной.

Однако Коуджаку был удивлён. Как ни странно, а раздражение ушло, будто его и вовсе не было некоторое время назад. Мужчина произнёс это настолько равнодушным голосом, что даже сам на мгновение усомнился в том, что голос был его.


А сейчас, сидя за кухонным столом своего дома со своим учеником, Коуджаку действительно думает о том, что надо было отказаться от этой затеи сразу. Он мог сказать отцу Нойза, что занят, что уже даёт уроки репетиторства нескольким ребятам и места для Вима просто не осталось. Уж мог он придумать хоть что-то, в конце-то концов, не дурак ведь.

А теперь что? Что остаётся делать теперь? Теперь, когда уже четвёртое по счёту занятие блондин отвлекается на всё, что только можно и нельзя, занимается чем угодно, но только не немецким. Что делать-то?

— Вильгельм? Ты слушаешь? — прокашлялся в кулак Коуджаку, поправив съехавшие с переносицы очки.

— Скучно, — вздохнул парень, подперев щёку ладонью, и уставился в стену напротив.

— Ничего не знаю, — хмыкнул педагог. — И раз мои объяснения скучны для тебя, разбирайся сам, а как разберёшься, сделай эти задания, — Коуджаку отметил в книге несколько номеров для закрепления материала, с которым предстояло разобраться Виму, и отдал учебник ему.

Поднявшись из-за стола, мужчина подошёл к газовой плите, зажёг одну из конфорок и поставил на неё чайник, после чего пошёл на выход из кухни. К завтрашнему дню надо было допроверить несколько контрольных и самостоятельных работ, поэтому обратно на кухню Коу вернулся уже с небольшой кипой тетрадей и красной ручкой. Но перед тем, как сесть за работу, брюнет навёл себе крепкого кофе, лишь после глотка которого смог со спокойной душой взяться за проверку.

За всё то последующее время, что они провели в полной тишине, Коуджаку успел проверить примерно работ десять. На его взгляд тема, которую он изначально объяснял — пытался, по крайней мере — Нойзу, была довольно-таки лёгкой, поэтому брюнет уже хотел было начать мысленно возмущаться, но не успел он об этом подумать, как тетрадь его проблемного, по его мнению, ученика оказалась прямо перед его носом.

Без лишних слов Коуджаку придвинул тетрадь ближе к себе и принялся проверять написанное. На всё про всё ушло не более пяти минут.

— Отлично, — кивнул мужчина. — Всё верно.

— Ну ещё бы, — тихо буркнул себе под нос Вим, но Коу, всё равно услышав, только усмехнулся на такое заявление.

— Даже пропустив довольно много моих уроков, ты прекрасно справился со всеми заданиями. Я не понимаю, зачем твой отец попросил о твоих дополнительных занятиях со мной, — вздохнул брюнет и, сняв очки, лениво потёр переносицу.

— Он мне не доверяет, — пожал плечами Вильгельм.

— Не доверяет? — удивлённо изогнул бровь Коуджаку.

— Ага. У меня не очень хорошие отношения с семьёй, — всё так же без особых проявлений хоть каких-то эмоций осведомляет своего преподавателя блондин.

— Ох, прости, — мужчина мысленно прикусывает себе язык. — Не стоило мне спраш…

Но договорить ему не даёт пристальный взгляд Нойза. До такой степени пристальный, что становится не по себе, и Коуджаку слишком громко сглатывает от этого чувства. Эти травянисто-зелёные глаза смотрят так внимательно, будто бы изучают, заглядывают в самую глубь, в самые потаённые уголочки души Коуджаку. И от этого мужчине ещё более не по себе.

— Эй, — несмело подаёт голос брюнет, и Нойз дёргается.

Дёргается, как ошпаренный, на которого после горячей воды тут же вылили и холодную. Дёргается и поспешно отводит взгляд, сам не понимая, почему это делает. А последующее его действие так вообще выходит за рамки понимания.

Зажмурившись, Вим поддаётся вперёд, навстречу Коуджаку — благо тот сидел совсем рядом, — и с каким-то отчаяньем припадает к его губам. Те плотно сжаты и, кажется, разжиматься не собираются, но Нойза это мало останавливает. Он прижимается своими губами к чужим с ещё большим напором, проводит по их шероховатой — обветренны? — поверхности языком, а потом снова дёргается назад, будто бы его ошпарили вновь. Блондин быстро подрывается со своего места и так же шустро покидает кухню, совершенно забыв о занятиях.

Коуджаку наблюдает за всем этим весьма шокированным взглядом, а более-менее приходит в себя, только когда слышит оглушительный хлопок. Медленно переводит взгляд на стол и буквально хватается за голову: осознание произошедшего только что словно бьёт под дых. А ещё Коуджаку понимает, что разговор по душам им точно предстоит, хотят они того оба или нет, да и Нойзу рано или поздно всё равно придётся вернуться к мужчине домой — все свои вещи он оставил у него на столе. А брюнет за «просто так» уж точно возвращать их не собирается. Для начала пускай Вильгельм попробует придумать хоть одно убедительное оправдание для своего поступка, а там Коу подумает, верить ему или нет.

Глубоко вздохнув, Коуджаку с превеликим усилием пытается привести все свои мысли в порядок, которым этот порядок, по-видимому, вовсе и не нужен. Внезапно в голове всё утихает, а в памяти незамедлительно возникает оглушающий звук.

Не дай Ками, этот маленький паршивец снял дверь с петель. Коуджаку не знает, что в таком случае сделает с этим бесцеремонным нарушителем своего спокойствия и личного пространства, и никакие извинения ему уже не помогут — пусть и не мечтает!