Знай наших!

(новогодняя фантазия)

       Три махровых русских – Мужман, Камнештейн и (имя третьего затесалось в безжалостных веках) собрались как-то испить водки. И не как-нибудь натошшак, а под белужью стерлядь. И не без повода, а по случаю наступления Нового года. Знай наших!
       Сошлись они оба втроём, сомкнулись буйными головами и принялись думу думать: где бы раздобыть бы необходимых для попойки продуктов. За деньгами порешили сходить к проклятому скупердяю Звездоштерну. После долгих уговоров Камнештейна,  Мужман проник в закрома скволыги Звездоштерна и занял у его сокровищ некую толику. Толик (вот, кстати, как звали третьего русскаго) сбегал с некой в ближайший Елисеевский магазин и знатно там отоварился. Затем троица бесподобно устроилась под раскидистыми дубами ив и берёз и зачала выпроваживать Старый год. Знай наших!
       Стол, то есть газета, ломилась от яств. В углу горела ёлка. В разгар ёлки и сабантуя нашли монголы и принесли мангал, то есть лагман – флагман монголо-казацкой дрючбы. Все присутствовавшие казашки оказались оченно довольны. После знатных угощений и щей немцы, опившись глювайна, стали одаривать всех рождественскими штоленами и производить фойерверков. Кто-то тихо тронул гусли. Грянул бубен. Образовались хороводные танцы. Праздник принимал масштабы…
       Но вдруг в канун преддверья закончилась водка. Тогда Камнештейн достал из-под косматой бороды тору и сотворил водку из снега. Знай наших! Дорогие гости немедленно вылепили из славного снега Голема и принялись играть в снежки. Жахнули куранты. Круша старый мир, огромным валенком наступил Новый год…
       К утру снег прекратился. На просторах великой родины, разомлев от новогодней кутерьмы, лежали разгорячённые кони-люди. В чёрном от космоса небе сияли далёкие канопусы и бетельгейзе. Мужман, Камнештейн и Толик Ёлкин с просветлёнными лицами сидели вокруг открывшегося им центра Земли и созерцали бездну. Бездна, как водится, отвечала им взаимностью…