Амнезия

Как я здесь оказался? Ничего не помню... Заклинило наглухо. А затылок болит жутко. Похоже, ударился. Или, может, ударили? Так…  Входная дверь заперта снаружи. Замок хороший, запросто не откроешь, нужны инструменты. А окна? Н-да…  Засада. Как в боевике. Глухая кирпичная стена. Что ж, буду орать, другого выхода нет.

Ох, как резко усилилась боль! Опять едва не вырубился. Особо не покричишь… Вроде бы в соседней квартире и внизу - никого. И здесь - облом. ... Странно, кроме инвалидного дивана, другой мебели нет. Вместо стола - табуретка... А что в коробке? Полуфабрикаты. Ага, даже посуда есть, тарелка и ложка. Негусто. Ну и чайник! Точно старше дивана, ещё более ободранный. Полотенца нет. Ладно, сойдёт, не на курорте.

Холодно. Одеяло какое-то тонкое. И замызганное, воняет. Очень хреново. Пятый день пошёл…  Долго ли ещё протяну на этих «Роллтонах»? Уже тошнит от такой жратвы. Надо что-то делать…  Хоть бы скорей оклематься. Как там сын? Наверно, с ума сходит. Ищет. Блин, во что я вляпался? Детектив какой-то…  Если бы хотели прикончить, давно бы это сделали. Значит, просто прячут. Зачем? И кому я нужен? Квартира, конечно, съёмная. Выбрали глухой район, полупустой дом. Похоже, в этом подъезде вообще никто не живёт. Ни звука. Может, жильцов расселяют? Ну тогда недолго ждать. 

Вспомнил! Всё вспомнил…  Господи, сынок…  Зачем ты так? Сукин ты сын. И что задумал? Нет уж…  Врёшь! Бывших десантников не бывает! Этаж-то последний, выберусь на крышу. Даже не сомневайся, выберусь! Неужели тебя испугала моя угроза написать завещание на племяшку? Пошутил ведь…  Так, для красного словца. Хотя твои последние выходки иногда очень злят. Но, наверно, не ты виноват. Не только ты. И я - тоже. Эх, сынок…  Мальчик мой… 


Отец лежал на замёрзшей земле, неловко подвернув под себя руку. С печальным и удивлённым выражением лица. Ледяные порывы ветра шевелили короткие, заметно поредевшие волосы. В детстве он любил запускать пальцы в его роскошную шевелюру. А ещё - держаться за уши, сидя на крепких плечах и чувствуя на ногах сильные ладони. Любил прижаться щекой к его затылку и, замирая от блаженства, вдыхать смешанный запах сигарет и крема для бритья.

Ворот свитера завернулся, обнажив уже по-стариковски худую шею. Он впервые заметил её беззащитность. До боли трогательную. И горькие складки около рта, и седую щетину на дряблой коже. Заметил застывшую в уголке полузакрытого глаза слезу. И внезапно перехватило дыхание. Пытаясь сглотнуть застрявший в горле ком, с ужасом понял, что никогда не почувствует на плече жёсткую ладонь отца, не услышит его ласковое «Будешь кофе, сынок?» Он как будто внезапно очнулся, пришёл в себя. И с запозданием осознал, что натворил. И кого так жутко и уже безвозвратно потерял.