Мама

Стоял жаркий день. За окном было нестерпимо ярко.  Мальчик прижался щекой к прохладной стене в коридоре, бутылка теплой воды маятником качалась в его потной руке, как будто тоже хотела прижаться пластмассой к кафелю, но ей это никак не удавалось.

Вокруг – толпа усталых людей, которые то и дело спорили, кто следующий заходит в кабинет. Поначалу, рано утром, они кричали друг на друга и готовы были на любую подлость, чтобы пролезть в открытую желтоватую дверь. А теперь голоса звучали лениво, мальчик видел, как сгорбились люди, как их волосы прилипают к влажному лбу, а кожа – к прохладной поверхности кафеля. В помещении было душно, воздух испортился, как помятые в сумке персики, которые уже начали пропадать и дурно пахли, слезясь сладким соком. Иногда из открытых окон с улицы в коридор залетал ветерок, и толпа вздыхала. Мальчик подставлял лицо с прикрытыми глазами навстречу воздуху, и ему становилось чуточку легче ждать. Помогали и тени, которые напоминали большущих орлов, проносившихся вдоль стен темными крыльями.
Когда мальчику казалось, что его ноги сейчас совсем ослабеют, и он упадет на холодный пыльный пол и заснет, мама гладила его по голове, убирая волосы со лба, и обнимала, так что он мог на секунду повиснуть у неё на руках. Мама была здесь «по делам», и мальчику следовало ждать её, потому что «дела» были важные.
 
- Прости, малыш, - она понимающе смотрела на него, - но я тоже устала. Все тут устали.

Мальчик тоже всё понимал и молча ждал, пока подойдет мамина очередь, и она исчезнет ненадолго в светлом кабинете за желтой дверью, чтобы потом вернуться и уйти вместе с мальчиком домой.

Изредка приходили новые люди, у которых, думал мальчик, было полно сил. Около четырех часов дня в толпу врезалась женщина, растормошившая всех и доказывающая, что её муж сегодня занимал за кем-то когда-то очередь, и теперь она должна зайти в кабинет вперед всех стоящих.

- А муж ваш где? – громко спросила худощавая бойкая бабушка у  женщины. Та вертела цветастыми длинными юбками, подметая ими пол, и тараторила что-то.

- У нэго дэла, ушэл, но скэзал всим тут, что придэт жэна, дэ…

Мальчику стало противно на неё смотреть. У женщины были грязно-гнилые, с налетом зубы, морщинистое лицо с густыми бровями и вечной жутковатой улыбкой. Он не мог понять, чего она улыбалась, даже тогда, когда кричала. Волосы были спутаны, да и одета она была бедно. Мама бы не одела столько дешевых тряпок, подумал мальчик.

Женщина протаранила толпу и наглым образом попыталась открыть дверь, но какой-то крепкий мужчина не позволил ей это сделать, загородив проход.

- Он выиграл, - мальчик улыбнулся маме.
- Верно. Нельзя лезть без очереди. Надо соблюдать правила, даже если очень устал, - на ушко прошептала мать сыну.

Мальчик смотрел на женщину, уже немного успокоившуюся. И ему показалось, что она не сдалась, что она что-то замышляет.

- Ма-ам, она всё равно зайдет, - жалобно прошептал он.
- Не беспокойся, вот-вот моя очередь, и зайду я.

Мальчик видел таких женщин, на рынке. Они ходили толпой и навязчиво скулили, заглядывая в рот каждому и выпрашивая деньги; некоторые продавали вязаные вещи, сидя на грязных коробках на земле. Голоса, кожа, одежда были такими же грязными, хотелось скорее уйти от них. Часто с ними были дети, такие же яркие, темноглазые и темноволосые. Мальчик даже заговаривал с ними и смеялся потом над их бархатной, с множеством «х», звонкой… одним словом, странной манерой говорить. Мама говорила, что они не русские и что не надо с ними говорить, они плохие. Но ему казалось, они просто очень бедны.

Люди покорно ждали и продолжали мучиться от жары, в полудреме сползая со скамеек.  Наконец, заветная дверь кабинета в очередной раз открылась, толпа встрепенулась, и женщина в цветных юбках снова попыталась пролезть без очереди, и снова её остановил большой мужчина. Он по-доброму улыбнулся ей и сам зашел вовнутрь – была его очередь. Женщина была зла и бормотала себе под нос что-то на непонятном мальчику языке.

- Сейчас я, - мама вышла вперед, чтобы быть ближе к кабинету.
- Нет, вы панимайте, мнэ нужна прайти, панимайте, - женщина ловко встала впереди мамы мальчика и замолчала, с улыбкой опуская голову.
- Простите, но сейчас моя очередь, - отчеканила мама, - Я стою здесь с утра, с ребенком, а вы пришли и думаете, вам одной надо? Нам всем тут надо. И ничего, ждем.

Толпа поддерживающе замычала в знак одобрения.
- Мой муш тожэ, тожэ с са-амаго утра стоял тут, - она уверенно твердила свое.
- Вашего мужа здесь нет, никто его не видел, - отрезала мать, - В таком случае, ему не стоило уходить. Вы потеряли очередь – занимайте заново.
- Вотэ вы зря мнэ нэ вэрит, - мальчик тревожно смотрел на маму и женщину, которая морщинисто улыбалась гнилой улыбкой, жалобно смотря маме прямо в глаза, - Занохо занэмат, дэвачка, это бабушкэ аж вот тудэ! Пажалэй, дочэнька, всэ болит, устала, нэ магу в очэрэдь стаять…

- Какая бессовестная, - едва слышным шепотом  произнесла мать, выходя из себя, - Встаньте в очередь, я больше повторять не буду.

Женщина замерла, и тут же выражение её лицо начало меняться. Менялись и слова, которые она растягивала, вкладывая в них все больше какой-то своей глубокой силы.
 
- Сэма бэсовэсная, дехка, с бабушкэй разгавариваш, нэ? С матэрю! – она взмахнула руками, переходя на крик.

Больше мальчик не слышал, не запоминал, только смотрел большими глазами на происходящее. Толпа заволновалась, «бабушка» еще что-то кричала, мать в ответ; весь коридор цветных юбок, повстававшие с мест люди, а потом только тонкий крик мамы, какой-то странный, надрывающийся:
- Да как вы!..

Мальчик увидел, как наглая женщина дала матери пощечину. Всё разом замерло, даже воздух похолодел. Мальчик очень испугался и подбежал  к маме, которая прикрывала ладонью половину лица и поправляла волосы другой рукой. В тишине она громко произнесла:
- Я сейчас же вызываю полицию.

Когда приехал полицейский, женщина уверяла, что всё было иначе, она настолько нагло врала, что у мальчика внутри всё переворачивалось, он сверлил её взглядом и хотел рассказать правду доброму и сильному мужчине в форме, который без эмоций слушал «пострадавшую». Потом полицейский выслушал мать, записал что-то. Потом – очевидцев. Мальчика почему-то не спросили. Мать стояла в стороне и еле сдерживала слезы, держа платок в трясущихся руках, но, переводя взгляд на мальчика, она заставляла себя успокоиться.

Полицейский строгим голосом подозвал маму к себе:
- Я не могу завести дело, нет оснований…
- Как нет оснований? Она ударила меня! Посмотрите на мое лицо! – мать повернулась к мужчине и показала красную щеку и ухо, в котором не было сережки, - Я, по-вашему, сама это сделала? И сережку поломала сама?
- Это уже не ко мне вопрос, а к вам. Люди сказали, что ничего не было.
- Мой сын…

Мальчик подбежал к маме и взял её за руку:
- Я всё видел, она ударила мою маму, – выпалил он и, хмурясь, показал пальцем на женщину в цветных юбках, просверливая её взглядом. Она тут же залепетала что-то, кружа возле мужчины в форме и уверяя, что мальчику привиделось.

- Неправда!
Вырывая руки из рук матери, мальчик закричал во всё горло, напрягая маленькое тело:
- Неправда, неправда! Вы врете! Как вы можете врать! Вы ударили мою маму! Посмотрите на неё, она же врет!

Мать схватила его и крепко обняла, заставляя успокоиться, а он вырывался и в каком-то нервном припадке кричал на людей плохими словами.

Полицейский устало засунул ручку в карман на груди, поправил ремень на брюках, совершенно игнорируя окружающих, и удалился. Так просто взял и ушел. Мальчик перестал брыкаться и заплакал, потому что у него не укладывалось в голове...Как?.. Почему люди промолчали?.. Как она могла так врать?.. И даже полицейский не поверил, не поверил тот, кто обязан защищать справедливость. Эта грязная женщина деловито поправляла одежду.

- Пойди, выйди на воздух, успокойся, - мама подтолкнула мальчика к выходу.
Он вышел, вытирая слезы. Если бы кто его сейчас увидел, испугался бы, так страшно было выражение его лица. Злость на детском заплаканном личике, настоящая густая злость.

Мальчик спустился с лестницы, огляделся. Он искал кое-что.

Вернулся он, держа руки за спиной, сосредоточенный.  Грязная женщина с умным видом  разговаривала с кем-то из толпы.  Сжав губы, он молча направился в её сторону, даже не заметив маму, у которой глаза округлились, когда она увидела пролетающего мимо сына с чем-то большим в руках. Она поймала мальчика и силой остановила. Сын ничего не видящим взглядом смотрел в её глаза, вытаскивая руки из-за спины:
- Я убью её, - в маленькой ладошке дрожал большой камень.
- Боже мой, отдай! – мать попыталась вырвать камень из рук, но маленькие пальчики сына не поддавались, она пыталась их разогнуть, а он, шатаясь под её напором и глядя в одну точку, только сильнее сжимал руки, - Ну, пожалуйста, сынок, отдай! Посмотри на меня!

Мама заплакала и обняла мальчика. Она прижималась к нему мокрой щекой и все гладила его по голове, повторяя какие-то слова. А он молчал, просто молчал и смотрел, как грязная женщина улыбается другим людям, и никто-никто вокруг не обращал на них с мамой внимания.