Ночь перед рождеством форева

                Подарок для Ольги Бычковой
     Граф Невзоров поправил своей мужественной рукой портупею, пошитую в благословенном триста втором году до нашей эры, чуть прихрамывая и дергая головой от многочисленных контузий, случившихся с ним в стародавние времена, вышел к людям. Три казаха смирно сидели на занесенных кристалликами снега скамейках зоопарка, Архимед бегал в беличьем колесе, Баширов прятался за спиной Цоя, а я в отдалении от шоу убалтывал тетю Юлю Латынину приподнять юбку, подливал ей неторопливо вискарь в чай, травил байки и цитировал Ницше.
     - Сограждане ! - Бархатным баритоном начал граф. - Ударим Кашиным по коррупции и бездорожью !
     Раздался громкий треск. Щекастый парень, тот самый пресловутый Кашин, проломил лбом ограду и поломился по вечерней улице в сторону космодрома, сонным рокотом убаюкивающего утомленных косцов в зарослях зеленой травы, рядом суетливо решали вопросы сопротивления материалов полтора землекопа и Карина Орлова, укуренная до безобразия, голая, красивая, веселая председательша колхоза имени Молотова и Клары Лучко, верно, до тонкостей понимающая ситуацию.
     - Убыл, бля, - констатировал очкастый тощий мужик в сером свитере, вылезая из пересохшего фонтана. Граф пренебрежительно проигнорировал земляка, высокомерно шевеля пальцами в хромовых сапогах, подаренных Риббентропом на ступеньках вильнюсской телебашни сто лет назад. Очкастый надел свитер на голову, так, что виднелись лишь глаза, наименовал себя Лоуренсом Аравийским, стрелком из аркебуза и королевским истребителем-бипланом, глянул в облако пыли, взметаемой убегающим Кашиным, покачал головой и бросился в другую сторону. Граф сплюнул.
     - Соотечественники ! - Воззвал граф, раскинув руки. - Переплавим орала на микроскопы, усилим бдительность и солидарность.
     - Щас скажет об уважении, - высунулся Баширов из-за спины Цоя.
     - Уважайте уважение, - заливался граф, - уважительное унавоживание неизбежно приведет к увеличению надоев на один киловат-час каждой кормящей крымчанки !
     К трибуне выдвинулся пан атаман Грициан Таврический и диким голосом заревел :
     - Мамко ! Грошей !
     В коротенькой юбочке гибкая латиноамериканка, томно извиваясь и крутя жопой, проскакала перед ним, шокируя и агилеря всю камарилью  печальных хунвейбинов, впервые растерявшихся перед лицом безмозглых немцев, развесисто развесивших уши перед самим Бильдером, когда-то служившим на Летучем голландце рулевым, старьевщиком, кропотливо собирающим в пыльные и дырявые мешки раритеты славного прошлого : камушки с дырочкой, известные как Куриный бог, билетики спортивной лотереи " Спринт", брезентовые ленты от пулемета " Максим" и всякие иные замысловатые и диковинные вещицы, остановилась, поискала меня взглядом, не нашла и, отдуваясь, гаркнула :
     - Х...й тебе, а не гроши !
     Хунвейбины придвинулись ближе и тяжело задышали. С ветки засохшего дуба спрыгнул лохматый боцман, врезал славного пенделя белобрысой девке, косоглазой и какой-то недостоверной, и махом разрулил назревающий конфликт интересов.
     - Товарищи ! Сегодня вечером, впервые, проездом из Харбина в Диканьку, лектор-декламатор и просто музыкант Юра Шевчук разъяснит всем желающим, кто такой был, есть и будет Дэвид Боуи, полковник и нож.
     О графе забыли. Лишь я, любя его за острый циничный ум, да Баширов остались перед трибуной, остальные же стройным табунком двинулись следом за боцманом, машущим руками, притопывающим левой ногой, подмигивающим и взахлеб рассказывающим о своих непростых отношениях с царем всея Руси, маленьким человеком и гражданином разумным, очень разумным, раз оставил боцмана на юте полузатопленного корабля окучивать кучи, срать в мозг, бороться с коррупцией, насаждать насаждения и вообще - сеять. Доброе, разумное, вечное. Как дискуссия об ударившем насмерть пациента враче. Как воплощение мечты Фридриха Ницше о белокурой бестии за гранью добра и зла, утерявшей все берега и границы, присущие некоторым двуногим приматам по праву рождения человеком.


Рецензии