Нарвал. Глава 15

Эрик Ланге.

  Риз садится на пол рядом со мной, обхватывая колени руками. Она чудесно держится: думаю, в военной академии – офицеров космофлота учат в военных академиях, ведь так? – курсантов учат справляться со стрессом. Другое дело, что всё произошедшее несколько выбивается из категории рядового стресса: несколько раз едва не погибнуть, оказаться замешанной в сверхсекретный проект, и вдобавок к этому – переспать с андроидом. Будет, что рассказать гипотетическим внукам. "А бабуля-то ваша в федеративные времена была о-о-о, а бабуля-то ваша в федеративные времена была у-у-у, космические станции спасала, истребители сбивала, бои роботов устраивала, а что она делала ещё – это история на другой вечер лет через четырнадцать, если бабуля к тому дню не помрёт, конечно". Хотел бы я сейчас вытащить свои сигареты, снять наконец этот чёртов шлем и закурить, и наплевать, курят ли вообще такие, как я – я курю, значит, можно. И именно так я бы и поступил, располагай ситуация чуточку больше.
   Наверное, это странно, но во мне почти нет сумбурных чувств, отчаяния или протеста - всего того, что было бы логично ожидать от челов… от того, кто только что узнал, что он не тот, кем себя считал всю свою жизнь. Совсем не то, что бывает с героем фильма или книги, открывшим внезапно, что он не простой Джо, а похищенный во младенчестве наследник Императора Галактики, и нет желания заламывать руки, рвать на себе волосы и вопить, что вся моя жизнь - ложь. Я - по-прежнему я, это главное.
   Не знаю, принадлежит ли моя ложная память Ланге-оригиналу или же скомпиллирована от и до. Сейчас, если задуматься, я замечаю вещи, на которые раньше не обращал внимания. Всё, что было до переезда в Японию, напоминает скорее книгу, которую когда-то читал, воспоминания чёткие, но… плоские, что ли. Не несущие никакой эмоциональной окраски. Как фальшивые ёлочные игрушки - блестят, но радости от них нет.
Значит, не было никакого рыжего кота. И пропавшей матери. Или всё это было, но не у меня. Смогу ли я жить с этим? Да уж как-нибудь смогу. Было бы, конечно, неплохо, если бы мой создатель озаботился написать для меня пособие вроде "Итак, вы андроид", но чего нет, того нет. Очень возможно, что это нечто вроде шока, и меня ещё накроет позже, но с той же долей вероятности я могу просто задвинуть ложную память на второй план, с тем чтобы иногда извлекать оттуда и пролистывать странички этого чужого дневника, изумляясь продуманности деталей.
   Но это всё потом. А сейчас мне нужно рассказать Риз…
   На секунду я замираю, разглядывая и бессильно обвисшее на ремнях тело. Капли крови звучно разбиваются о пол с понемногу увеличивающимися промежутками времени – идеальная математическая закономерность.
   Кончики моих пальцев размазывают кровавые пятна по полу челнока, окрашивая перчатки тёмно-алой краской. Почему-то я не испытываю ни раскания, ни угрызений совести, ни тем более грусти. Возможно, эти чувства просто не включены в мою программу. Я сделал то, что было нужно – и, что ещё более важно, то, что я сам хотел сделать.
   С чего же начать?
   
   - Есть такая старая буддийская доктрина, называется шуньявада – не знаю, слышала или нет. Суть в том, что нет ничего существующего и несуществующего, как бы это…
   Пару секунд я озадаченно хмурюсь. Я успел понять, что Риз терпеть не может философствований не по делу, но тут совсем уж без философствований обойтись не получится.
   - Все сущее делится на маленькие такие частицы, так? Атомы, электроны, протоны. Те, в свою очередь, тоже на что-то делятся, и так до бесконечности. Принцип ступы, в которой ещё одна ступа, а в той – ещё одна ступа…
   Я досадливо морщусь и тру лоб перемазанными в крови кончиками пальцев. Мои объяснения явно не делают ситуацию лучше. Чёрт побери, да это настолько же объяснения, насколько акт самоудовлетворения в душе – секс!
   - В общем, к чему я веду – все эти частицы объединяет то, что они лишены всякой индивидуальности. Вот посмотри. Тело перед нами – из чего оно состоит? Ну, одежда, волосы, нос. Эритроциты, лейкоциты, позвоночный столб, спинной мозг – ничто из этого не имеет никакой индивидуальности само по себе. Мы не можем просто сказать: "Это куртка Билла, и она – то же самое, что и сам Билл". А если ничего из частей Билла – Билл, то как из ничего, собравшегося воедино, может получиться хоть что-то? В общем, я пытаюсь сказать, что если бы основатель шуньявады дожил до наших дней – старикан бы жуть как порадовался живому воплощению своей теории. Я не могу сказать, что я – Эрик Ланге, хотя бы потому, что даже у этого имени есть своя причина. Я называю себя так, потому что я помню, что это мое имя. Ты называешь меня так, потому что так я тебе представился. Ни то, ни другое – не внушающая доверие информация, как-то так.
   Я выдыхаю, и, собравшись с мыслями, решаюсь наконец продолжить, старательно избегая любой возможности пересечься с Риз взглядом. Мне просто жутко от того, что я могу увидеть в глубине ее глаз.
   - Приняв как аксиому то, что мои воспоминания могут быть недостоверными, и анализируя свое поведение, а также определённые биологические аспекты, для игнорирования которых нужно быть полным идиотом – которым я успешно и оказался, – правильнее будет сказать, что я  - условный Эрик Ланге, личность моя создана на основе знаний и памяти оригинала. Я, если угодно, качественная подделка под оригинал, в каком-то смысле оригиналом и являющаяся. И даже не единственная.
   Я почти физически чувствую, как с каждым моим словом тяжелые метафорические амбарные замки один за другим с грохотом падают на пол, открывая доступ к новым и новым кластерам информации. Информации, которая, в общем-то, всегда была здесь, просто… думаю, мой рассудок просто отказывался ее воспринимать хоть в каком-то виде. Людям вообще свойственно цепляться за свою уникальность, а мне… ничто человеческое не чуждо, да.
   - Я вижу ситуацию так: жил да был гениальный хакер, будем звать его Ланге. Не знаю, был ли он изначально задействован в программе по производству андроидов, или просто наткнулся на нее во время бесцельных блужданий по Даркнету, или это на него наткнулись, взяли материал и оставили в покое – сложно сказать, лучше будет спросить у Мэйли, когда она очнется. Если очнется.
   На этом моменте я позволяю себе одну кривую, рваную улыбку.
   - Копии не только похожи на оригинал внешне, но и обладают его знаниями, что очень удобно – эдакий хакер из пробирки, добро пожаловать во взрослую жизнь прямо с конвейерной ленты. Ни один настоящий хакер не будет просто сидеть, сложа руки – он рождён для того, чтобы сёрфить. Вот они и сёрфят. Нарабатывают себе круг знакомых, устраивают совместные операции, делают себе репутацию – а потом срабатывает какой-нибудь хитрый маячок в мозгах, или просто какой-то модуль подает сигнал – и копы накрывают всю весёлую компанию, а ты чудом спасаешься и дрожишь потом в каком-нибудь мусорном баке, гадая, как же это тебя не поймали. А тебя не поймали-то только потому, что ловить и не собирались, такие вот дела.
   Да, вот так. Та история с гибелью группы в Сети не ощущается фальшивкой, независимо от того, принадлежит ли память о ней Эрику-оригиналу или же мне - просто потому что, даже если именно она произошла не со мной, были и другие такие же истории.
   - Почему меня в конце концов арестовали? Остаётся только гадать, увы. Единственный человек, который мог бы нам это рассказать, отправился в страну вечной охоты, хе-е-е.
   Неожиданно для самого себя я неприятно растягиваю последний звук, и мои губы змеятся в усмешке. Это не очень-то корректно с моей стороны, но я все же рад, что эта тварь благополучно подохла.
   - Перестань, - говорит Риз. В первый момент я даже теряюсь, не понимая, к чему относятся её слова, но она продолжает мысль: - Чёрт, Эрик, не трогай кровь, имей уважение к… Просто не трогай.
   А я и не заметил, что всё это время мои пальцы машинально чертили на полу узоры красным. Должен заметить, ремарка Риз повергает меня в некоторое лёгкое… недоумение, что ли. В крови нет ничего сакрального, во всяком случае, не больше, чем в слюне, смазке или, если угодно, в дизельном топливе. Никто ведь не просит проявить уважение к угодившему в аварию грузовику и не водить палочкой по медленно вытекающей из его разодранного брюха солярке, так? Мы как-то автоматически воспринимаем его как нечто… неживое, что-то, что никогда живым и не было и потому не заслуживает ни сочувствия, ни сопереживания, ни жалости. А между тем – совсем недавно он двигался и издавал звуки. Он не сам, его заставлял водитель, скажете вы? А много ли людей может с уверенностью сказать, что делают исключительно то, что хотят, а не то, что заставляют их делать другие? Тем не менее, я прислушиваюсь к просьбе лейтенант-коммандера и рассеянно вытираю пальцы о скафандр.
   - Извини, но звучит как бред, - решительно произносит Риз. - Во-первых, насколько я знаю, все эксперименты с перезаписью личности человека провалились, на выходе получался в лучшем случае идиот с хаотически перемешанными обрывками памяти, а в худшем - мозг вскипал. Да и вообще - ты хоть представляешь, сколько это стоит? И насколько всё это секретно, если учитывать, что клонирование запрещено? И всё это делает полиция или кто там ещё, только ради того, чтобы отловить кучку хакеров?
   "Кучку хакеров"? Риз не перестаёт меня удивлять. Мой отважный лейтенант-коммандер в некоторых вопросах наивнее ребёнка.
   - Так в том и преимущество искусственного мозга - перезаписывать можно хоть тысячу раз, пока результат не устроит, а потом при необходимости копировать, так сказать, уже с диска на диск. Цель полностью воссоздать оригинал и не стояла, достаточно было основ, а дыры латаются созданными, фальшивыми фрагментами, к тому же, в искусственный мозг можно хоть всю библиотеку Конгресса загрузить. Гормоны обеспечат эмоциональность, часть живого мозга мне тоже оставили, так что результат вполне достоверен, я - личность, хотя и вряд ли сильно схожая с исходной. А насчёт остального… Ты никогда не слышала про такую штуку, как "синдром одиночки", птичка? Это такой забавный эффект, при котором люди искренне верят в нечто несуществующее. Нет, не как религия или что-то такое, как бы объяснить… Представь себе революционера Пабло. Пабло курит сигары, носит очки-авиаторы и сражается с подлыми эксплуататорами на Земле. У Пабло есть целая небольшая армия сторонников, которая читает его блог, слышит о нем легенды и хочет ему подражать – это не ячейка, не организация, ничего такого – просто куча восторженных подростков. Которые в один прекрасный день выходят на улицы с распечатанными на три-дэ принтерах винтовками и устраивают кровавый бунт. А интересно в этой истории то, что революционера Пабло никогда и не существовало. Людьми правят либо другие люди, либо идеи. Первый вариант не очень популярен, харизматичный умный лидер может повести за собой массы, но в случае его смерти эти массы в буквальном смысле остаются без головы. Второй вариант надёжнее, идеи живут долго, именно так существовало большинство сильнейших государств докосмической эпохи. Не важно, во что верят люди - в Конституцию, Великую миссию своей страны или Джихад, важно, что они видят себя некой общностью, объединённой Целью. Идеей. Те, кто имеет доступ к средствам массовой информации, имеет доступ к умам, может управлять людьми. Правительства это понимают, именно поэтому все инфосети тотально контролируются - чтобы не возникало таких вот…  Паблов. Потому и опасны подобные мне - я сейчас о хакерах, не об андроидах. Эти рыбки рвут ячейки ловчих сетей. Чудо, что я вообще жив, вдвойне чудо, что мне оставили деку, хотя в локальных станционных сетях много вреда я бы не наделал.
   - Ну… допустим, - в голосе Риз сквозит неуверенность. - Выходит, ты, как и Мэйли, работал на правительство? Чьё, кстати? Японии?
   Я досадливо морщусь. Вот же сравнила!
   - Она - крыса, а сам я, как выясняется - подсадная утка, у нас разные мотивы, хотя делали мы с ней одно и то же дело, но по разным мотивам. Она - осознанно, я… Я был инструментом. У любого нормального человека рано или поздно просто сорвало бы крышу от постоянной необходимости врать и угрызений совести, и доказательство тому - письмо-исповедь Мэйли. Потому люди ненадёжны, а такому как я можно просто заблокировать или стереть участок памяти и заново выпустить в мир. Система работает отлично, я бы никогда не узнал, что к чему, если бы вирус Ланге не взломал меня к хренам.
   - Вирус?
   Я вкратце рассказываю Риз всё, начиная от ловушки в рубке. Её лицо меняется. Облегчение? Надо же… Видимо, странно я себя вёл, пока мой мозг жевала программа, представляю, что думала Риз, вернее, не представляю совершенно.
  - Возможно, персонально моя программа была им как-то модифицирована для каких-то своих целей - к примеру, чтобы срубить денег с корпораций за защиту, подсовывая мне и моим друзьям нужные ему цели для наших атак, или же просто имея доступ к закрытым, как мне казалось, счетам, - я пожимаю плечами. Всё это лишь теория. Может, Ланге был идеалистом и использовал меня ради борьбы с системой, но убийство полутора десятков людей и планирование слива ещё стольких же в такой характер не очень-то вписывается, как и работа на проект. Проще поверить, что он циничная жадная сволочь. - Возможно… слишком много вопросов, на которые у меня всё ещё нет ответов, и вряд ли появятся - как я понимаю, значительная часть стёрта безвозвратно, а о многом я и не мог знать изначально - кто будет объяснять молотку, зачем забивать гвозди, ему и "как" не станут рассказывать, просто возьмут в руку и используют по назначению. Парень тихонечко зарабатывал денежку, немалую, полагаю, уверенный, что всё под контролем - и тут вмешалась Мэйли, меня взяли федералы, а так как по всем документам я был вполне себе человеком – вот и получились исправительные работы. Спецслужбе Японии, курировавшей проект, вряд ли было бы сложно добраться до меня что в тюрьме, что потом, однако я жив - так что, вероятно, на тот момент я для неё уже не существовал стараниями Ланге. Он понимал, что нужно замести следы, но добраться до меня сам не мог - в тюрьме я пробыл недолго, а потом меня отправили в штрафники. Проследить маршрут моего транспортника не сложно, но вот достать меня на нём куда труднее - на планеты такие корабли, как ты знаешь, не садятся, да и меня дальше порта на станциях не выпускали. Как я понимаю, отчаявшись,  он решил подключить Мэйли, воспользоваться её связями. Что он ей наплёл, с чего в конце концов она решила, что именно я - настоящий, а он - дубликат - не знаю. Где он был всё то время, пока я кис в том жестяном ведре - я тоже без понятия, видимо, сперва скрывался от японцев, делал документы, чтобы убраться с планеты, а потом искал Мэйли, что не просто, проверено. На "нарвале" оба они появились одновременно, четыре месяца назад - я просмотрел записи в журнале, у меня теперь доступ к базе данных корабля. Когда команда готовилась к очередному прыжку, он дождался, пока они все лягут в криокапсулы, изменил программу и повёл "нарвал" к месту встречи.
   - Погоди, но ведь для этого ему нужно было сюда прыгнуть.
   - Да, в криосне, - киваю я.
   - А капсулы открываются одновременно…
   - Разумеется. Так что для того, чтобы ему не помешали, сначала пришлось убить команду. Мэйли не спала, иначе была бы тоже мертва, значит, на тот момент либо помогала ему, либо пряталась, и тогда на её счету не один, а два прыжка "на ногах" - скорее первое, конечно. Думаю, она не знала, что он собирается убить команду, об этом говорит и письмо. Вероятнее всего, таранить станцию он всё же не собирался - хотел лишь вызвать панику, дождаться, когда стартует мой корабль, и попросту уничтожить его вместе со мной - с учётом того, что я был бы на момент тревоги либо на борту, либо рядом, в порту, без меня бы не отчалили. А дальше – дальше ты и сама всё знаешь.
   Я пожимаю плечами и откидываюсь назад, с явным наслаждением перенося всю тяжесть своего, кажется, многотонного тела на надёжную внутреннюю стену "краба". Всё, что я сейчас чувствую – это бесконечную усталость.
   И ещё мне не по себе от ожидания того, что скажет Риз. Если скажет.

Тай Риз.

   Издалека заходит… Мне даже хочется сказать что-нибудь грубое, одёрнуть, вернуть из этих философских мудрствований к насущным проблемам. Мне не особо интересны мотивы, я хочу знать, почему погиб экипаж. Каким боком замешана Мэйли. Знала ли она вообще, что происходит, потому что, судя по её письму, она была уверена, что андроид (остановлюсь всё же на этом слове, киборг тоже не то, по-моему, это понятие относится больше к человеческому мозгу в теле машины, а не наоборот) находится как раз рядом с ней, а прилетел на "нарвал" оригинал - если, конечно, принять, что её "не человек" значило именно это, а не просто характеристику Ланге как психа, для которого угробить команду - плёвое дело. Похоже, девчонку тоже использовали втёмную, сейчас мне её почти жалко.
   Уйти бы отсюда… Куда-нибудь в кают-компанию. Приволочь туда капитанский вискарь, включить освещение поярче, надеть что-то поудобнее скафандра, и уже там обсуждать, зачем люди играют в бога. Этот разговор странновато звучит в двух шагах от остывающего тела с размозжённой башкой. А ещё эта Эрикова дурная привычка размазывать кровь между пальцами… Господи, меня, кажется, сейчас вырвет. Впервые за последние лет… много.
   - Перестань.
   Я не выдерживаю. Когда он вскидывает на меня вопросительный взгляд, поясняю:
   - Чёрт, Эрик, не трогай кровь, имей уважение к… Просто не трогай.
   Да, насчёт уважения не стоит. С чего ему уважать кусок мёртвой органики? Я не один раз задавалась вопросом, почему люди с таким трепетом относятся к сброшенным оболочкам. Даже те, кто далёк от религии. Я вот, например. Не дают мне покоя тела экипажа в криокамере, и вот этот труп за спиной, у меня от него между лопаток холодно, хотя я ведь прекрасно понимаю, что ничего он мне не сделает. Мёртвые должны… покоиться, да. Или исчезнуть окончательно, красиво и пафосно, в огне, например. Нам хочется, чтобы смерть была красивой. Это делает её чуть менее неприемлемой.
   Мы придумываем себе бога и душу, и очень стараемся верить в собственную выдумку, потому что эта иллюзия бессмертия - то, что позволяет не сойти с ума от ужаса перед Великим Ничто. Мы приходим на похороны проводить тех, кто отправился туда раньше, чем мы, как за прививкой. Самые успешные спектакли и фильмы - те, где главные герои умирают. Даже дети играют в смерть. Когда на Гаррисоне дохли кошки, мы с другими приютскими устраивали им пышные похороны перед тем, как торжественно отправить в утилизатор - находили коробки, тряпки для постели, клали в эти гробики конфеты, бусины, мелкие игрушки… Да, так же, как делали первые люди. Интересно, что было раньше - обезьяночеловек взял в руки палку или вложил цветок в руку другому, мёртвому, обезьяночеловеку?
   Первобытный мистицизм, вот что это. Почти биологическая потребность, нечто бессознательное. В Эрика, кажется, это вложить забыли. Возможно, потому, что хотели отдалить его от обезьяны. Забавно… Тех, кто перешагивает этот рубеж, встаёт выше над бессмысленным, по сути, уважением к мёртвым, мы зовём психопатами, они вызывают отторжение, неприятие, как вызывает отторжение во мне вид крови на пальцах Эрика. Во мне много обезьяны, ха. А в нём её меньше. Хотя страх смерти в нём есть. Я помню, как он смотрел на свои ободранные ладони.
   Сколько существует человечество, мы пытаемся создать бессмертную копию себя. Куклу с душой. Того, кто, возможно, придёт нам на смену. А потом завидуем этой кукле лютой завистью. Будучи созданным, такое творение просуществует очень недолго. Может быть, андроидов создавали уже не один раз, и не один раз уничтожали, стирая все упоминания об этих разработках. Новые богопротивные гомункулусы. Если о существовании Эрика узнают - его распнут. Кукла, убившая создателя? Распнут дважды. Рядом с потенциально бессмертным существом собственная ущербная смертность ощущается особенно остро.
   Все эти мысли проносятся потоком, параллельным рассказу Эрика - вполне логичному, хотя ответов на многие вопросы, похоже, я никогда не получу, если только не воскрешу Мэйли, причём не факт, что они известны даже ей. Да, возможно, удар камикадзе не входил в план Двойника-Ланге, однако и жизней команды двух кораблей более чем достаточно, чтобы стало ясно, какой тварью он был. Времени на эвакуацию было более чем достаточно, а потом оставалось бы только разнести беззащитный и не готовый к атаке транспортник Эрика из противометеоритных пушек и уйти в прыжок. В общем, всё шло довольно стройно. Но тут вмешалась я...
   - Знаешь, Эрик… А ведь хорошо, что мы не убили Мэйли. Похоже, бедняга ни в чём не виновата… Ну, кроме того, что попыталась угробить гиперпрыжком нас всех четверых. А разбитое сердце, смайлы по почте и прочие игры в маньяков - это уже последствия прыжка. Как и попытка Двойника взломать криоотсек. Как…
   Я едва не задаю глупейший из возможных вопросов: "Как ты?" Что он может ответить? Что, если скажет "нормально" настолько убедительно, что я поверю?
   Может ли быть, что та эмоциональная пуповина, что натянулась между нами после прыжка, никогда не существовала? Что я её себе вообразила? Сейчас я её не чувствую. Или это был какой-то временный эффект? Мне очень важно это понять, потому что ответ даст мне ключ к личности Эрика, поможет понять, насколько он… настоящий, что ли. Чем отличается человек от не-человека? Дело ведь не в плоти. Если мой мозг, мою память каким-то чудом без потерь подключить к машине, я останусь всё той же Риз. В эмоциях? Психопат всё равно человек. А если считает себя над-человеком, ради своих интересов способным убить тысячи? А, Двойник?
   К чёрту философию.
   Какая мне теперь разница? Всё наконец-то позади. Мы в безопасности. Ну, я в безопасности. С Эриком посложнее.
   - Ты же понимаешь, что тебя уничтожат, если поймут, кто ты?
   Надо, чтобы не поняли. Нам предстоит куча работы, прежде всего с документацией корабля. Пожалуй, будет лучше стереть все следы пребывания на нём Двойника… Или нет? Нам ведь как-то придётся объяснить полиции, что творилось на корабле с момента прыжка. К тому же, проник сюда наш Двойник, полагаю, по поддельным документам. Значит, продолжаем вешать всех собак на него. Ха, вот я уже и преступник, заметающий следы преступления, если считать таковым сокрытие от правительства Федерации беглого андроида-убийцы.
   Само собой, труп должен исчезнуть - недостаточно обезображенного лица, личность будут выяснять по анализу ДНК. Причём исчезновение должно объяснить произошедшее на "нарвале". Хотя бы отчасти.
   - Нам придётся много врать. Надеюсь, героев не станут допрашивать на детекторе лжи, иначе нам хана. Нужно пожертвовать челноком. Вот тебе легенда: мы ничего не знали, просто пытались выжить. А когда дошло до драки на "крабах", Двойник сбежал с корабля на одном из них. Ясное дело, что это чистой воды самоубийство, но кто будет разбираться в мотивации сумасшедшего? Только выбросить челнок нам нужно где-нибудь очень близко к звезде. Или сжечь его дюзами, а потом сказать, что он не справился с управлением… Хотя звезда надёжнее.  И всё. Нашу версию подтвердит целая станция. Мы герои, этого не отменить. Думаю, амнистия тебе обеспечена. Как только закончится разбор полётов, ты будешь свободен.
   И что потом? Вернётся на Землю? Исчезнет, путая след? А я полечу на линкор. Пожалуй, пройду несколько сеансов лечения у психотерапевта. И через какое-то время всё это безумное приключение будет иметь для меня не больше значения, чем любой другой эпизод из моей жизни…
   Кому я вру?
   Мне ведь даже думать об этом больно. Я прожила треть жизни, тщательно избегая сильных чувств. Не знаю, почему, не помню. Кажется, это как-то связано с потерей родителей. А теперь вдруг влюбилась. И в кого? В психопата-андроида… Если б я верила в карму, решила бы, что это мне наказание за чёрствость.
   Но что я могу сделать? Совершенно не представляю себе, как теперь себя вести. Если бы андроидом, как и ожидалось, оказался Двойник, мы сейчас, как победители, устроили бы хорошую пьянку, дней на несколько подвесив "нарвал" в самом центре Нигде, и снимали бы стресс самым простым и эффективным способом - сексом и сном.
   Ха… Это, наверно, чертовски странно, но… Меня сейчас в жар бросило от одной мысли о такой перспективе. Я хочу Эрика, именно его, со всеми его тараканами, или микрочипами, или что там за дрянь у него в башке. Я определённо псих. Как там называется влечение к существам… предметам? Твою ж мать…
   Делом надо заняться, чтоб всякий бред в голову не лез. Нам ещё труп уничтожать.
   - Само собой, понимаю, - коротко кивает Эрик. - Никогда не рассчитывал на свой дом с зелеными стенами и белым заборчиком вокруг, конечно, но как-то это всё… Одно дело, если б я не мог косить траву, здороваться по утрам с усатым соседом и собирать в банку огромных слизней, норовящих сожрать всю клубнику, потому что я великий хакер и слишком крутой для всего этого. И совсем другое дело, если… Ну вот смотри, есть в японском два слова, которыми можно сказать "невозможно". Одно из них – "мури", другое – "фуканоу". Если разбирать их по иероглифам, то "мури" - это отсутствие причины, а "фуканоу" - отсутствие возможности. И вот как раз это нынешнее "фуканоу" меня и убивает. Отправляясь на "нарвал" с тобой, я надеялся заработать себе амнистию - не то чтоб рассчитывал на это, но всё же… А что теперь? Конечно, показаниям Мэйли вряд ли поверят, после прыжка-то, но само её присутствие на одном со мной корабле вызовет вопросы, и если копнут поглубже…  Я могу стереть из базы данных корабля всю информацию о присутствии здесь Ланге - но она останется в базах данных портов, где "нарвал" побывал в последние месяцы, и всем будет очень интересно, почему у него и у меня одно лицо на двоих.  Можно, конечно, попытаться действительно заменить оригинал, выдать себя за него и сказать, что тот Ланге-штрафник, который улетел со станции вместе с тобой, погиб, и спихнуть всё на Мэйли - но это при условии того, что мы разделяем с ним воспоминания и биографию хотя бы до определенного момента. А вот если моя личность была полностью сфабрикованной, то это вызовет определённые проблемы. И опять же, лицо… История в любом случае получит широкую огласку, ею заинтересуются японцы, поймут, что их надули… Нет, Риз. Нам понадобится не только много врать – мне понадобится новая личность. Эрику Ланге и "нарвалу" придётся исчезнуть. Я могу сляпать себе поддельное удостоверение  и документы на корабль за пару часов, если захочу – они не выдержат проверки на Земле, скорее всего, но на небольших станциях в Ойкумене – вполне. Думаю, я просто присвою корабль - и будь, что будет. Не то чтобы мне были нужны лавры героя, особенно теперь.

   За раздумьями я едва не пропускаю окончание тирады Эрика. Просто смотрю на него, замечая, как сильно он изменился. Забавно, но именно сейчас, после того, как он осознал себя не-человеком, он выглядит более живым, чем когда-либо. Ну, за исключением… кхгм… некоторых приватных моментов. Он так увлечённо теоретизирует, разве что руками не размахивает, хотя хочет, это видно по движению плеч, по едва заметному напряжению в кистях. Этот его смешной жест, когда он будто лацкан пиджака теребит - откуда он у него? Смотрелся бы мило, если б не кровь на пальцах.
   Не знаю, почему, но от этой его болтовни меня вдруг отпускает. Я чувствую, как рвётся внутри какая-то болезненно натянувшаяся струна, и мне становится легче дышать. Да какого чёрта? Напридумывала себе драмы. Я, Риз-живущая-одним-днём. Проще надо быть. Видимо, вся эта борьба за выживание пробудила во мне какие-то не те инстинкты, может, даже продолжения рода, а в комплекте с неуёмной сексуальностью к нему идёт потребность в уютном гнезде и уверенности в завтрашнем дне. Ну его к дьяволу, от этой потребности одно расстройство.
   Кстати, а ведь Эрик прав! Давным-давно существовала традиция: моряки, найдя покинутое экипажем судно, имели полное право его присвоить. Это называлось "приз", и, кажется, даже морским правом подтверждалось. Любопытно, а отменили ли этот закон? Или он трансформировался в современный космический аналог, ведь система права настолько инертна и неповоротлива, что принцип "не мешает - не трогай" действует в ней и по сей день. У законников всегда доходят руки, чтобы наплодить новых поправок на основе прецедентов, а вот чтобы отменить старые…
   Но даже если и так. Допустим, Эрик и впрямь сделает себе удостоверение личности, вполне годное для того, чтобы кочевать от станции к станции где-то на периферии, не попадаясь на глаза тем, кто, вполне возможно, продолжит его искать. Если привести "нарвал" в порядок, можно даже брать фрахт… Можно и вообще болтаться в пустоте на задворках галактики вдалеке от крупных магистралей, если любишь одиночество - и так жить годами, было б чего есть и чем дышать. Думается мне, Эрик не особо социален, его бы такой вариант устроил. Правда, на корабле ему доступна лишь та сеть, которую сможет обеспечить "нарвал", а ему такое - как смирительная рубашка, скучно.
   И что делать мне? Если я сойду на какой-то из ближайших станций, непременно возникнут вопросы. Начиная с того, куда делся мой напарник, и заканчивая тем, куда делся корабль.
   - А ведь мы с тобой повязаны, Эрик, по самое "не хочу".
   Если, конечно, не придумаем для меня хорошую легенду, которую я смогу заучить и выдать, ни разу не покраснев.
   Я наконец поднимаюсь, отряхиваю осколки стекла, прилипшие к скафандру. Нам обоим есть над чем сейчас подумать. И будет лучше, если параллельно с этим я займусь полезным делом. Например, перетащу "крабов" на челночную палубу.

Эрик Ланге.

   - Ну почему уж сразу "не хочу".
   Я легкомысленно фыркаю, поводя плечами так, будто сбрасываю с себя невидимую свинцовую мантию, придавливавшую меня к земле на протяжении двух последних лет, и, чем чёрт не шутит – может, и всех предыдущих. Я не знаю своего возраста, не знаю, чем закончится моя жизнь, у меня нет особенных целей – я не главный герой дешёвой мелодрамы про парня с амнезией, который решает восстановить картину своей жизни из крупиц информации, которую ему выдают на протяжении многих-многих серий, до тех самых пор, пока зритель не заскучает окончательно и никто не подпишет контракт со студией на следующий сезон. Пока я собираюсь просто поболтаться на "нарвале" по Ойкумене и поискать что-нибудь интересное, чем я смогу заняться, а там уже, если и есть какая-то невидимая нить Судьбы – она неизбежно приведет меня туда, где я должен, в конечном итоге, оказаться.
   Меня зовут Эрик, Эрик Ланге, и я почти уверен, что за два года моего отсутствия на Земле обо мне успели забыть даже те немногие, кто знал о моем существовании. Не то чтобы это имя о многом им сказало бы: к сожалению, ни в одних из вариантов моих будущих документов я не буду записан, как "8L@ck iC3". Мне предстоит целая гора работы: попробовать починить корабль, сделать его более или менее уютным, что-то решить с этой горой трупов и где-то скинуть погружённую в криосон Мэйли, и ждать её пробуждения или же свинтить в туман – всё это такие неприятные вопросы, ответ на которые нужно будет дать прямо сейчас. Но это не основные вопросы.
   Основной звучит так:
   - Наруками но сукоши тоёмите. Саши кумори. Амэ мо фурану ка? Кими о тодомэму.
   Пару секунд я наслаждаюсь явно непонимающим выражением лица Риз, а потом удосуживаюсь-таки перевести.
   - Вдалеке гремит гром, а небо затянуло тучами. Коль ещё и дождь пойдёт – останешься со мной?
   Андроид, цитирующий по памяти классическую японскую поэзию периода Нара лейтенант-коммандеру космофлота, стоя над растерзанным трупом своего оригинала на корабле, дрейфующем посреди Великого Ничто. Есть в этом что-то безумное – и одновременно что-то, пожалуй, безумно романтичное.

Тай Риз.

   Меня останавливает поток каких-то непонятных звуков.
   Ох, ну ладно, я сразу догадалась, что это японский, на "Светоносном" почти все техники этнические японцы, наслушалась, как они перегавкиваются, иначе и не скажешь - если у женщин ещё получалось оформить слова более-менее мягкими звуками, то мужчины их в прямом смысле рубят, и постоянно возникало впечатление, что ты где-то нашкодил и тебя за это ругают. Речь Эрика звучит мягче, если это акцент - ему идёт.
   Я уже собираюсь переспросить, когда он и сам догадывается, что я ни слова не поняла. Видимо, это какая-то ритуальная фраза, или цитата, оценить этого я, увы, не могу. Судя по переводу, что-то вроде стихов. Стихов мне ещё не читали. Никогда. Чёрт… Если б он мне сейчас откуда-то из воздуха букет цветов выхватил, я бы меньше опешила.
   Ладно, это дьявольски романтично. Даже насквозь пропитанная цинизмом военная косточка Тай Риз в состоянии оценить красоту момента. Но, чёрт возьми, он сам-то понимает, что в сложившихся обстоятельствах это равносильно предложению руки и сердца, а не прогулки в кино с последующим продолжением в виде практического изучения "Камасутры"? Если я останусь - Тай Риз придётся исчезнуть. Потому что я не домохозяйка с фермерской планеты, я лейтенант-коммандер флота Федерации, и меня будут искать - стоит где-то засветить свой идентификатор, копы явятся тут же, и будут вопросы, очень много вопросов. И если, явись я сразу, спустя пару дней после инцидента, расследование может пройти спустя рукава, то через время всё будет совершенно иначе. Мне придётся объяснить, где и почему я пропадала. Объяснить на детекторе.
   Остаться с Эриком - значит отказаться от всего. Прощай, имя, карьера, неплохой счёт в банке, подружки - пусть и не особо близкие, плакать кому-то в плечо я не имею привычки… Здравствуй, свобода. Никаких тебе подъёмов и отбоев по будильнику, никаких боевых вылетов.
   Как скоро я сойду с ума от скуки?
   Ха, не думаю, что скоро. У меня будет очень интересная головоломка, Эрик Ланге.
  А потом? Если вся моя влюблённость - лишь иллюзия, эффект безумной смеси влияния гипера и адреналина, закреплённый хорошим сексом? Ладно, поправка, очень хорошим сексом. Если мы возненавидим друг друга через месяц? Если я стану ему скучна, и он сбежит от меня в виртуальный мир?
Ведь мы все живём в виртуальной реальности. Я не говорю о предметах, хотя допуски возможны даже там, взять хотя бы эффект плацебо, когда болезни исцелялись обычными пустышками просто потому, что люди искренне верили, будто им дают чудодейственное средство - это, скорее, исключение, материальным предметам в большинстве случаев всё же можно доверять. А вот людям… Мы их придумываем. На некий реально существующий костяк наслаиваем характер, проецируем свои ожидания и образ мыслей, закладываем механизм действий, пусть и не сознательно, ошибочно считая, что в определённых ситуациях человек будет действовать так, как действовали бы мы или как мы  ожидаем. А когда он поступает иначе, в соответствии с собственным характером - удивляемся, а то и обижаемся. Называем это "разочарованием", и, если говорить собственно о смысле слова, называем совершенно правильно, потому что "разочарование" - потеря чар, срыв искусственных покровов, показывающий нам истинное лицо человека. И не его в том вина, это не он носит маску - это мы смотрим через цветные стёкла, розовые ли, чёрные - зависит именно от нас.
   Кого я полюбила? Свою фантазию? Готова ли принять Эрика реального, со всем его прошлым, списком грехов, со всеми его проблемами и безумием? Сейчас, здесь, я почти уверена, что да. Будет ли так, вернись мы каким-то чудом  в нормальную свою среду обитания? Будет ли ему место в моей жизни, похожей на расчерченный чёткими линиями клетчатый лист? Или это наваждение, адреналиновый кайф, и вся моя влюблённость растворится, как облачко пара в вакууме, как только мы покинем этот странный, жутковатый, но очень подходящий для нас обоих микромир, где только и способны быть вместе он и я? Вопросы… Слишком. Много. Чёртовых. Вопросов. Я думаю наперёд. Видимо, взрослею. Частичка прежней Риз, Риз-однодневки, потерялась в гипере. А может, мне просто не приходилось задаваться подобными вопросами раньше только потому, что не было рядом настолько важного для меня… человека.
   Да к чёртовой бабушке все эти "если". Месяц - значит месяц, то, что это будет лучший месяц в моей бессмысленной жизни, сомневаться не приходится. А потом, если не срастётся… Обчищу сейф Хойби, заставлю Эрика состряпать мне хоть какие-то документы, куплю яхту и буду катать туристов по морю где-нибудь на курортной планете. И буду даже счастлива, потому что по-настоящему счастливой я бываю только на море, а никак не в тесной каюте линкора с имитацией окна на стене, в котором всегда - море, и только оно.
   И не буду я говорить всё это Эрику. Ни сейчас, ни потом. Либо он и сам понимает, о чём просит, и тогда я для него значу действительно много, раз он считает, что это того стоит. Либо не понимает абсолютно, руководствуется своим "хочу", и тогда мои объяснения прозвучат смешно и патетично. Если я это делаю - то для себя. Не жертва - выбор.
   Я улыбаюсь.
   Чёрт, как же будет "да" по-японски?

КОНЕЦ.