Слово об Азате Рафикове - вдохновителе маршрута ми

 Слово об Азате Рафикове – вдохновителе маршрута мира - 95

     27 марта 1995 года (в Международный день театра) на подмостках европейского театра была впервые представлена постановка на осетинском языке. Это был спектакль «Монна Ванна» по пьесе нобелевского лауреата Мориса Метерлинка. В тот год, в период с 15 марта по 3 апреля, в Европе состоялась культурно-политическая акция «Европейский театральный тракт -95» с участием деятелей культуры Осетии. Основу её художественной программы составил спектакль Осетинского театра, поставленный Азатом Рафиковым. К сожалению, этого талантливого режиссёра и продюсера – организатора театрального маршрута мира «ЕТТ-95», уже нет в живых .Он ушёл из жизни в год своего пятидесятилетия весной 2003 года, успев за отведённое ему полстолетие осуществить немало добрых дел, в том числе и для культуры Осетии.
     В одном из буклетов Европейского культурного центра я как-то прочла краткие сведения о Рафикове. Исходя из изложенного, в годы кризиса культурных основ советского театра конца 80-х – начала 90-х годов,  Азат сделал со своими собратьями по искусству всё возможное для того, чтобы кризисная ситуация была преодолена. Как человек недюжинных организаторских способностей и обладатель основательных знаний по сценическому искусству, он сумел организовать в 1988 году творческое объединение «Товарищество режиссёров». Затем, пройдя подготовку в Голландском театральном университете по специальности «Менеджмент и продюсерство», основал продюсерскую фирму «Мир – Театр», получившую статус международной компании. «Мир – Театр» первым в России стал сочетать западную модель менеджмента с российскими традициями театральной антрепризы.
     В 90-е годы судьба свела Азата с министром культуры Северной Осетии Анатолием Дзантиевым – человеком умнейшим, эрудированным, без самохвальства самоотверженно трудившемся во благо своего народа путём объединения разрозненных сил творческих деятелей республики. Многие помнят, что в те годы и в Осетии отмечался некий всплеск самосознания деятелей культуры,- публиковались труды опальных поэтов и писателей, реставрировались церкви, открывались новые музеи, театры, начал проводиться всесоюзный театральный фестиваль под названием «Бонварнон»… В числе лиц, привлечённых Дзантиевым   к сотрудничеству при подготовке вышеназванного театрального фестиваля, оказался и Азат Рафиков. Надо полагать,тогда и зародилась идея поставить спектакль с осетинскими актёрами по пьесе классика мировой драматургии, дабы показать его в рамках фестиваля осенью 1991 года. Сюжет исторической пьесы Мориса Метерлинка под названием «Монна Ванна» показался самым подходящим, и режиссеру Рафикову дали «добро» для, так называемой, «сценической адаптации» этого  превосходного драматургического материала в стиле героико-романтической трагедии. (Эту пьесу бельгийского драматурга, балансирующую на грани драмы и трагедии, исследователи его творчества обычно относят то к жанру драмы, то к интеллектуальной драме, то к трагедии.) Пьеса была чуть подсокращена постановщиком и  переведена на осетинский язык писателем Гришем Бицоевым. Затем, в результате творческого процесса, за месяц репетиций в Осетинском театре родился уникальный спектакль, впоследствии показанный на сценических площадках Владикавказа, Москвы и Антверпена.
     Интерес к премьерному спектаклю в дни проведения театрального фестиваля «Бонварнон» был исключительный. Счастливые дни напряжённой репетиционной работы завершились, и мы предстали перед зрителем. Вдохновенно отыграв спектакль, поняли, что прорвались через границы жанра драмы к трагедии. Зрители благодарили за минуты потрясения … Спустя некоторое время спектакль «Монна Ванна» («Джованна») было решено показать и в Москве. То было в те годы (1991 -1992 г.г.), которые в хронике трагических лет России стоят особняком. Донельзя усложнилась общественная и культурная ситуация в стране после «беловежского соглашения» и, казалось бы, в условиях чудовищной инфляции, царившей в развалившейся стране, мало кто ещё верил в силу акций культуры. И всё же были и такие люди, что не хотели верить в роковой исход страны Советов и даже прилагали усилия по сохранению уз братства в пространстве театрального (и прочих видов) искусства. В столичной прессе впоследствии появились статьи, где, не скрывая восхищения, писали не только о постановке, но и об устроителях показа спектакля на сцене Малого театра. И, на самом деле, эта акция фирмы «Мир – Театр» и Северо-Осетинской ассоциации творческой и научной интеллигенции «Ир» могла показаться почти безумной, но они рискнули, несмотря на бешеную дороговизну гостиниц, дорожных перевозок… В результате, этот, по- настоящему театральный, зрелищный спектакль по пьесе, утверждающей героический подвиг во имя Родины, не оставил равнодушными ни москвичей, ни дипломатических представителей ряда государств, ни взыскательных театральных критиков.
     После первого показа спектакля в Москве (19 февраля 1992 года) состоялась дискуссия на тему «о роли интеллигенции на развалинах империи», участники которой были едины во мнении, что искусство объединяет народы и что под сводами Малого театра на спектакле «Монна Ванна «можно было почувствовать давно позабытое понятие «магия театра». Были восторженные отзывы в прессе, на телевидении… Вот что, к примеру, писала известный театровед Наталия Балашова в статье «Пушки должны молчать, когда звучит Метерлинк на осетинском языке» (газ. «Московская правда»): «…Родился потрясающий по своей художественной силе интернациональный спектакль. А подлинные события пятисотлетней давности – изнурительная война богатой Флоренции против маленькой, но гордой Пизы, положенные в основу драмы Метерлинка, напомнили о трагедии сегодняшнего дня. Истинно трагической актрисой предстала в роли мужественной, гордой, непреклонной Монны Ванны Рита Рамонова. Как на подбор - сильные, красивые, темпераментные - актёры мужчины: Анатолий Галаов - кипящий как лава, Гвидо Колонна; Анатолий Дзиваев- суровый воин и нежный, целомудренный влюблённый; Виктор Гагиев – стремительный как чёрная молния, телохранитель Гвидо. Светлый разум мудреца и чистое сердце праведника ведут по жизни старого Марко, мягко и проникновенно сыгранного Коста Слановым. Таира Чочиева (Ведия), Валерий Цариев (Борсо), Николай Кундухов (Торелло), Роман Бирагов( Тривульцио) и просто безымянные воины и народ составляют прекрасный, слитный ансамбль спектакля…». А газета «Московский комсомолец», спустя две недели после показа спектакля, опубликовав заметку журналиста Дмитрия Минченка (о «визите дамы»), как бы подытожила мнения всех театральных критиков словами: « Жанр «плаща и шпаги» - редкий гость на московской сцене. Режиссёру Азату Рафикову удалось, на мой взгляд, вложить в постановку накал чувств и свою энергию. Жаль только, что триумф «Монны Ванны» продлился лишь один вечер»…
     Этот спектакль по пьесе Метерлинка, на самом деле, заслуживал того, чтобы жить долгой сценической жизнью, покоряя сердца не только рядовых зрителей, но и жюри театральных фестивалей. Однако в Осетии, в результате неких козней, постановку решили похоронить (прежде всего, из опасения, что «неуёмный Рафиков выдвинет свой спектакль на соискание высшей театральной премии страны»). Противостоять своеволию «хозяев театра» было нелегко и участники спектакля почти все обречённо повиновались (вернее, приняли удобную выжидательную позицию); но Рафиков не сдавался, - он несколько раз прилетал из Москвы, чтобы рыцарски – самоотверженно бороться за жизнь нашего театрального детища. Незабываем его трогательно-ершистый образ на фоне бездумно-безжалостной позиции руководства театра по отношению к его великолепному спектаклю. Особо запомнились дни осени 1992 года, когда он  был вынужден восстанавливать этот спектакль на различных сценических площадках с тем, чтобы показать его для делегатов съезда осетинского народа (показ «Монны Ванны» состоялся тогда в Музыкальном театре)… И всё же ему удалось, каким – то образом усыпив бдительность недругов, намеренно зачёркивавших немалый труд постановочной группы, устремиться к нехоженой тропе, ведущей через  Москву … в Европу. Вскоре было обнародовано, что он приступил к осуществлению проекта под названием «Европейский театральный тракт- 95: Россия – Германия – Бельгия», в соответствии чему группа осетинских актёров отправится со спектаклем по пьесе Метерлинка в гастрольное турне. Намеченное им, в рамках программы «Взаимодействие и взаимопроникновение национальных культур», было поддержано Александром  Дзасоховым, в те годы возглавлявшем Межпарламентскую группу в Государственной Думе.
     Проект с участием осетин был первой совместной акцией Европарламента и фирмы «Мир – Театр».  По задумке её программа, под названием «Звёзды Осетии в Европе»,  должна была быть «миротворческой миссией культурных и политических деятелей из Осетии и России», дабы «привлечь внимание европейской общественности к проблемам межэтнических конфликтов, братоубийственных войн, которые вспыхивают в Восточной части Европы в конце XX века». Однако тогдашний президент Северной Осетии Ахсарбек Галазов так и не смог выкроить время для того, чтобы принять участие в работе Международного «Круглого стола». Не смог он вылететь в Европу по понятной причине, - мало того, что народ на юге Осетии жил на израненной земле под обстрелом грузинских молодчиков, так ещё и небо над Северной Осетией  вдруг стало воздушным коридором для российских самолётов, со смертоносным грузом направлявшихся в мятежную Чечню… Галазов, конечно же, вынужден был остаться, чтобы вместе с первыми лицами северокавказских республик хоть как-то держать сложившуюся ситуацию под контролем. Однако в Москву всё же прибыл с тем, чтобы сказать своё слово перед началом нашего спектакля.
     15 марта 1995 года в Малом театре вновь был аншлаг: в зале были и политики, и выдающиеся деятели культуры страны, и студенчество... А по завершении спектакля овации и розы, розы, розы… На самом деле, было приятно, что постановка публике понравилась. Не скупились на похвалы и представители прессы. Несмотря на то, что у Рафикова, в годы реализации предыдущих проектов, появилось немало недругов, способных на низкий подкуп журналистской братии, всё же в те дни превалировали публикации и отзывы СМИ по достоинству оценившие  постановку; в превосходной степени отзывались и о работе сценографа Ярославы  Барановой – Рафиковой, и об организаторском таланте Азата .
     Отправляясь в дальнюю поездку, казалось, что весь негатив, связанный с состоянием дел на кавказской земле останется за спиной, когда мы окажемся за пределами горного края. Однако… К примеру, прибыв в Германию, нас ошарашило известие о том, что на польской таможне задержан транспорт с оформлением нашего спектакля, якобы, в знак протеста в связи с начавшейся бомбардировкой столицы Чечни. Таким образом, с лёгкой руки польских пограничников, спектакль «русских злыдней» в гостеприимной немецкой стране был сорван . Мы, так называемые «русские», были в шоке. К счастью, спустя 2-3 дня, оформление всё же было «отвоёвано» и отправлено в Бельгию. Услышав это обнадёживающее известие в городе Марле, мы постепенно стали приходить в себя. В те  дни состоялась встреча  с бургомистром упомянутого выше немецкого города, затем футбольный матч, в котором состязались команды из числа горожан и участников «театрального тракта». В театральное путешествие вместе с нами, драматическими актёрами, отправились и танцоры Государственного ансамбля «Алан», ставшие полноправными участниками новой редакции спектакля; этот замечательный коллектив по всему маршруту тракта Россия – Германия – Бельгия выступал и с концертами ( в том числе, и в Марле). 24 марта взяли курс на Антверпен . Там нас дожидался Камерный хор РСО –А под руководством Агунды Ходовой (этот коллектив был задействован в Гала -концерте по поводу торжественной презентации «Европейского театрального тракта- 95»). По прибытии окунулись в красочный праздник, устроенный горожанами в преддверии Пасхи. Танцоры ансамбля «Алан» приняли участие в карнавальном шествии по городу и дали концерты в рамках пасхального торжества. В этом бельгийском городе мы и сыграли запланированные спектакли. Нас загодя предупредили, что горожан Антверпена, пресыщенных представлениями всевозможных заезжих звёздных трупп, не так – то просто заманить в театр, да к тому же, задеть струны их душ, однако (судя по отзывам присутствующих в зале русских эмигрантов), равнодушных к событиям сценического действия, не было.  Спектакль имел успех и немалый . Тому свидетельство, поступившие в те дни заманчивые приглашения  заморских продюсеров принять участие в театральных фестивалях , проводимых в Италии и столице Шотландии. Вот только, увы,  по возвращении из турне посыпались какие – то мерзкие огульные обвинения в адрес организатора «театрального тракта» и сотрудничество с московской фирмой оборвалось…  Надо полагать, что кому-то, по-прежнему, было не в радость напоминание  о том, что появление этого спектакля в Осетии в 1991 году было одним из свидетельств «ориентации творческой интеллигенции, государственных органов на подъём национальной культуры», и на нашей работе был поставлен крест, несмотря на то, что на его постановку были потрачены немалые суммы ( в том числе, и из фонда, созданного лучшим представителем интеллигенции Осетии).
     С тех пор прошло немало лет и, казалось бы, можно было бы уже и признать, что в то тяжёлое время осуществление проекта «Европейский театральный тракт – 95» с программой «Звёзды Осетии в Европе», конечно же, стало чудом, сотворённым Азатом  Рафиковым. Невзирая на многочисленные  препоны (с оттенком банальной человеческой зависти и ненависти), он всё же провёл эту тщательно разработанную дорогостоящую акцию. И что бы там не говорили, глядя с высоты дня сегодняшнего, видишь, что постановка Рафикова по пьесе бельгийского драматурга, остаётся лучшим спектаклем, из поставленных в постперестроечный период в Осетии (хотя, бывало, что местные режиссёры выбивали немалые суммы для своих постановок, стараясь доказать, что театральных взлётов не было лишь ввиду отсутствия должного финансирования) . С тех пор, осуществить такого рода проект для национального драматического театра, никто больше не решился. К сожалению, в угоду кому-то  из влиятельных лиц, об этом грандиозном событии не принято напоминать; фото и видеоматериалы об акции тоже припрятаны кем-то из услужливых осетин; и, к примеру, когда зашла речь о проведении выставки в фойе Дома искусств в 2010 году, то дальше слов дело не пошло (развернуть экспозицию  о маршруте мира  собирался директор вышеназванного учреждения Лев Хасиев в память о знаковом  событии 15 – летней давности ). И  ведь мало кто помнит, что той весной 1995 года из Берлина во Владикавказ были доставлены останки  выдающегося общественного деятеля Осетии XIX-XXв.в. Гаппо Баева; а сопровождали траурную процессию, в том числе, и участники театрального тракта. Было, было и это. Низкий поклон тому, кто поставил столь благородную цель и доставил прах великого патриота на родину … 
     Годы идут, а яркие, незабываемые впечатления от миротворческого маршрута и поныне не стереть из памяти:  помимо подобающих для служителей театра «атрибутивных составляющих» (в виде бурных оваций с букетами), приятные отзывы подходивших журналистов и видных деятелей культуры; приёмы; встречи с эмигрантами; экскурсии по Брюсселю, по Антверпену, по сказочной красоты улочкам города Брюгге… И этот  трёхнедельный праздник состоялся, прежде всего, благодаря Азату. Сам же вышеназванный устроитель праздника, к сожалению, за границей был не в лучшем расположении духа, поскольку проведение Международного «Круглого стола» оказалось под вопросом не только из-за отсутствия Ахсарбека Галазова, но и в связи со смертью писателя Владимира Максимова - основателя и главного редактора журнала «Континент».  Как выяснилось, Рафиков почитал Максимова как отца…
     В 2003 году, после смерти Рафикова, редакция газеты «Северная Осетия» опубликовала  мой очерк о безвременно ушедшем под рубрикой «Память». Приведу строки: «…Азат был человеком сложным, но честным, готовым отдать последнее нуждающемуся. Да и вообще, будучи татарином по происхождению, он любил Осетию больше, чем некоторые из числа осетин. А как он полюбил осетинский язык! Как сейчас слышу произносимые им фразы из спектакля: «М; фыд!.. Куыд?»…
     На самом деле, таким он и был, и как много хорошего следовало бы сказать о нём участникам той поездки…  Лично я верила Рафикову, считала его достойным уважения … Он часто упоминал при встречах с актёрами как, впервые увидев меня на сцене, воскликнул: «Вот она моя Монна Ванна! » Произошло это летом 1991 года. В тот год, по окончании репетиций в Осетинском театре, я обычно спешно  направлялась в Театр для детей и юношества, где шли репетиции документального спектакля о Коста Хетагурове (по моему сценарию). В той сценической версии роль многоликой Музы была доверена мне. Так вот, помню как тем летом какой-то незнакомец , как-то незаметно проскользнувший  в полутёмный  пустой зал театра , вполголоса  воскликнул что-то, просмотрев сцену с моим участием. Я с недовольством развернулась в сторону подавшего странную реплику, но незнакомец поспешил удалиться. Вслед за ним вышел и режиссёр Цариев . Оказалось, что в театр пожаловал министр культуры Дзантиев, а нарушивший тишину в зале, был его гостем (из Москвы) , из праздного любопытства заглянувший в зал, откуда, под звуки музыки, доносились голоса актёров.  Это его «любопытство» и отразилось на распределении ролей для будущего спектакля,- в начале сентября  того же года мне вручили роль Джованны (Монны Ванны). Прочитав пьесу,  я хоть и  была польщена, что выбор пал на меня ( роль-то замечательная ), всё же поспешила отказаться, представив себя в  костюме героини ( то есть полуобнажённой). Однако Цариеву всё же удалось уговорить меня сыграть эту роль, пообещав от имени постановщика, что под плащом на мне будет « что-то вроде  платья ».  Слово сдержали. Процесс работы над спектаклем незабываем. Работали в течение месяца, с утра до вечера по графику, в соответствии с подписанным контрактом. Режиссёр был пунктуален, приходил на репетиции без опозданий, успевая заглянуть во все цеха, в том числе и в пошивочный, где над костюмами работала талантливейшая художница Ярослава  Баранова (ставшая впоследствии его супругой). Будучи учеником Юрия Завадского (главного режиссёра Театра им. Моссовета), Азат  придерживался в своих режиссёрских исканиях методологических открытий своего учителя (постановки которого были отмечены тонким психологизмом). Вот и работая над многослойной пьесой Метерлинка с неисчерпаемыми глубинами внутренней жизни персонажей, он побуждал актёров к детальному анализу. Из опасения , что при переводе на осетинский язык могла быть размагничена авторская мысль для отдельных зашифрованных сцен, он, прислушиваясь к диалогам , постоянно просил актёров обратить внимание на текст пьесы в переводе с оригинала на русский. В общем, работали, доискиваясь «до идейной сути» и время впустую не теряли. Причём репетиции оплачивались щедро (в тот период времени такие гонорары могли получать разве что актёры, задействованные в киносъёмках). Завистников у постановочной группы было, конечно,  предостаточно, - одни завидовали по – чёрному, другие «по – белому», с  полуулыбкой на устах с недоверием покачивая головой (последних можно было понять, ведь участники проекта и сами не могли предположить, что даже ежедневные обеды актёров в ресторане гостиницы «Владикавказ» будут тоже оплачиваться спонсором). Всё это было… К сожалению, был как – то и срыв репетиции по вине  режиссёра . Нервы  - то приезжему постановщику надо иметь железные, чтобы наладить работу театральных цехов, не привыкших укладываться в столь сжатые сроки, вот и… (Помогла ему выкарабкаться из сложной ситуации   Ярослава, ставшая его верным другом.). Было всякое... С  неутешной печалью вспоминается   всё, связанное с работой над спектаклем и , конечно же, по -  родственному  трогательное отношение Рафикова ко мне и ко всем членам нашей семьи; и как, вопреки злопыхателям, ценил меня как «Актрису с большой буквы», как не позволил мне отказаться от роли (ведь я всё старалась убедить его, что по внешним данным на эту роль больше подходит другая актриса). Он мне даже фото первой исполнительницы Монны Ванны доставил из Москвы, чтобы я убедилась во внешней схожести с той мадам  Жоржетт Лебланк- Метерлинк, для которой драматургом и была написана эта роль в 1902 году. «Схожесть», конечно же, отсутствовала, но я промолчала. По сей день в  нашем доме хранится и программка поставленного им спектакля «Монна Ванна», где мне адресованы его слова: «С победой в жизни»… Я благодарна всем, кто по – доброму относился ко мне в этой жизни, в том числе, и Рафикову.  И неспроста первую книгу, в которую включены мои пьесы и сценарии, я посвятила и памяти вдохновителя маршрута мира – 95. Как говорится, «всё, что могу…» Уверена в том, что, по мере того, как начнёт складываться непредвзятый взгляд на те проекты, что были осуществлены в Осетии при министре культуры Дзантиеве, будет осознана и значимость режиссёрского творения Азата Рафикова по пьесе Мориса Метерлинка «Монна Ванна».
    

Рита Рамонова.
Актриса, драматург.

2013год.