Мороз

                Уже битый час отец Василий стоял на обочине дороги. Лютая уральская зима была в самом разгаре, и он начинал мёрзнуть. Стыли ноги в поношенных сапожках, а пальцы рук в шерстяных перчатках начинало сводить. «Надо во что бы то ни стало добыть валенки, да валенки, а то, если свалюсь, всё пойдёт прахом» - стуча зубами, рассуждал он. Ещё неделю назад было довольно тепло, всего – 10 и, когда встал вопрос о тёплой обуви, он решил повременить и купить шубку старшей дочери, хотя Нюша (матушка) отговаривала – она помнила, как он мучился в прошлом году. Вызовов на дом было много, а собственные машины в то время (начало 1980-х) были ещё редкостью и ездил отец Василий Колодин – настоятель маленькой церкви крошечного посёлка Урман на требы на попутках. Вот и сейчас его вызвали причастить и пособоровать умирающую в деревню за 20 километров, а транспорта нет. И в обычное время мало оживлённая трасса при 30 градусах Цельсия совсем пуста. Отец Василий начинает притоптывать, ходить взад-вперёд, хлопать свободной рукой ( в другой у него специальный «требный» портфель со всей необходимой амуницией) по бедру, чтобы заставить кровь веселей бежать в жилах, однако слишком активно двигаться он не может, так как на его груди дароносица со Святыми Дарами, а полы рясы подняты вверх на плечи и стянуты вокруг туловища. Сверху одето широкое пальто, маскирующее священника от не всегда доброжелательных любопытных взглядов ( не забудем: у власти в стране ещё коммунисты и враждебность к Церкви и её служителям в обществе не преодолена). Вместо скуфьи на голове отца Василия меховая ушанка с завязанными под подбородком клапанами, почти скрывающая покрытые сосульками волосы на бороде. Глаза слезятся от мороза, нос посинел, а дыхание облаком вырывается изо рта. Его начинает познабливать и, недавно появившаяся боль в груди ледяным молоточком толкается в лёгких, раздирающий кашель рвётся наружу и в этот момент боль резко усиливается, как будто в грудь ткнули ножом. «Что-то не так» - понимает отец Василий, - «лишь бы не слечь, лишь бы не слечь» - словно заклиная, бормочет он. «Господи помоги! Святитель Николай! Пошли «лошадку»!» И тут в клубах мелкого снега появляется обледенелый грузовик. Священник поднимает руку, машина останавливается и видно, что кабина занята, значит, придётся лезть в открытый кузов. Отец Василий хрипло кричит шофёру название пункта назначения и, встав на заднее колесо, переносит ногу через борт грузовика. Кузов пуст – порожняк. У задней стенки кабины куча брезента – есть, где присесть. Священник, сгорбившись, прижимается спиной к борту, кабина частично защищает от встречного вихря. Положив портфель на колени, он придавливает его локтями, а кисти засовывает в рукава пальто. В этом положении он будет трястись не меньше получаса. Машина с рёвом трогается с места, пассажира швыряет вперёд, потом отбрасывает назад, позёмка со свистом летит в лицо и пудрит усы и ресницы. Отец Василий терпеливо переносит все неудобства. Ему не привыкать. До семинарии он был десантником. Его товарищи дивились, узнавая об этом, уж больно добродушный и «штатский» вид был у Васи Колодина и не походил он на бравого щёголя и атлета в берете, с грудью колесом и стальными мышцами, какими мы привыкли видеть «крылатых пехотинцев» на экранах телевизора. «Ты что, и с парашютом прыгал?» - спрашивали у него.
«Прыгал»
«Сколько раз?»
«Пятнадцать».
«Страшно было?»
«В первый раз. Меня прапорщики просто выпихнули из самолёта, да и не только меня. Потом ничего. Привык».
Ежегодно 2 августа на Ильин день после службы в храме отец Василий отправляется праздновать день ВДВ. Таким образом, у него двойной праздник. Ряса снимается. Из шкафа извлекается китель со значками, тельняшка, голубой берет, всё, как положено. На встрече с однодивизниками в райцентре он не напивается до бесчувствия, не купается в фонтане, не бьёт морды «чуркам» на базаре, не затевает потасовок с милицией и не совершает прочие подвиги, столь излюбленные десантурой. Просто, после дружеской беседы на традиционном месте встречи – полянке за городом, друзья и соратники идут в ближайшее кафе, где вскладчину устраивают скромный праздничный обед и поют песни, свои, десантные – хриплыми голосами под гитару, не очень умело, но зато с большим чувством. Немного выпивают, не без этого. Тут отец Василий даёт себе маленькую поблажку, всего раз в году, но не допьяна, так, что матушка уже и не тревожится и сама гладит и чистит его форму накануне торжественного дня.
            Василий поступил в семинарию уже женатым. На втором курсе у него родилась дочь. Семинарское начальство старалось дать возможность «женатикам» поскорее окончить курс и отправиться на приход, так что духовную школу он завершил за два года вместо положенных четырёх, и отправился на родину – на Урал. Теперь у него небольшой приход и множество обязанностей, так как он единственный священник на площади в 300 квадратных километров. Правда, население здесь немногочисленное, а посёлки разбросаны далеко друг от друга. В Урмане у отца Василия родилось ещё семеро детишек. Нюша смотрит за малышами и ведёт домашнее хозяйство. Она у него молодец! В период учения в семинарии она содержала семью, устроившись нянечкой в детском саду. Отец Василий вспоминает то время и улыбается про себя, забывая про стужу и холод, ползущий под грубую ткань пальто. Трудно было. Сейчас куда легче! Вот только бы не заболеть, не заболеть!
            До места он доезжает совсем занемевший, с трудом разгибается и спрыгивает с кузова. Хорошо, идти не далеко. В жарко натопленной избе ему наливают стакан горячего чаю и он выпивает его залпом, даже не ощущая, что это кипяток. В соседней комнате лежит больная старушка, к которой его вызвали. Только в конце чина соборования отец Василий немного отходит. Его уговаривают подождать, погреться, но попутка из деревни отъезжает в Урман через 10 минут и он, закончив требу, торопится обратно, надеясь, что теперь уж поедет в кабине с водителем. Не ту-то было! Оказывается, другая пассажирка – женщина с ребёнком. Не посылать же их в кузов! И покорный судьбе батюшка снова трясётся наверху под свист встречного ветра. Озноб бьёт его, не отставая, и в голове гудит. Ему кажется, что он снова в армии. Сидит в самолёте лицом  к лицу со своими товарищами. Натужно воя, лайнер кругами поднимается выше и выше. Лица солдат бледнеют, не слышно обычных шуточек и перебранок. Глаза у мальчишек, как плошки – первый прыжок. Он снова переживает его. Опять видит внизу далёкие квадраты полей и змейки дорог. Они приближаются, затем – бах! И он падает на землю, как учили, слегка согнув ноги в коленях. От толчка просыпается и видит, что машина стоит около его церкви. Приехали!
                На другой день по настоянию матушки отец Василий идёт в поселковый медпункт. Ему назначают рентген. Он терпеливо ждёт результата. Лицо молодого врача делается  серьёзным и строгим: «У вас плеврит».
«Вот оно!» - вяло думает больной, - «недаром мне было так плохо».
Его переводят в стационар и сразу отправляют на «откачку». Отец Василий торопливо пишет записку матушке и ложится на хирургический стол, прикрыв глаза. Придётся семейству и прихожанам пока обойтись без него.

                Июнь 2006