Плоды красноречия

                Там, где московский тракт делал длинную дугу, слегка отклоняясь к югу, а примыкающая к нему второстепенная дорога – к западу, большой, издалека заметный щит-указатель извещал, что этот боковой отросток дороги приведёт вас в Коробово, Луганиху и Чернолесье. Внизу щита какой-то шутник приписал: «Владения Сойкина». В эти «владения» помимо указанных на щите входило ещё 3-4 деревни и один довольно крупный посёлок, расположенные на площади примерно 40 квадратных километров. Должно быть, все жители этого района, а уж шофёры: и любители, и профессионалы наверняка, знали инспектора ГАИ Сойкина. Вряд ли среди автовладельцев, которых в России по статистике четверть населения, найдёшь пламенного поклонника работников ГАИ-ГИБДД. Мы не собираемся анализировать причину этой, мягко говоря, неприязни, это не входит в наши намерения и превосходит нашу компетенцию. Отметим лишь  общеизвестный факт: народ относится к «гаишникам» как к неизбежно-необходимому злу, поскольку всем понятно, что без них будет в сто раз хуже, как в Африке, где никто не обращает внимания на какие-то там правила движения. Представим себе на минуту, что автоинспекцию упразднили. В этом случае наши дороги превратятся в арену нескончаемых гладиаторских битв, где победителями станут, несомненно «новороссы», восседающие на «джипах». Они будут просто давить скромных тружеников за рулями «жигулей» и подвернувшихся прохожих, не убравшихся во время с их пути. Чур меня, чур! Пускай будут «гаищники» и да здравствует автоинспекция! Среди милиционеров тоже, конечно же, есть люди достойные, но инспектор Сойкин не принадлежал  к их числу. На фоне этой народной нелюбви ( не хочется говорить «ненависти») Сойкин выделялся совершенно выдающимися отрицательными свойствами. Будучи местным уроженцем, он знал всех и каждого и мог оштрафовать любого, не взирая на лица. Живя в этом сложном и противоречивом мире, каждый из нас связан тысячами невидимых нитей с множеством себе подобных: с родственниками, друзьями, соседями, коллегами по работе, бывшими однокашниками и т. д. , к которым мы испытываем особые чувства и от которых мы в разной степени зависим. Мы вольно-невольно выделяем таких лиц из толпы и часто бываем к ним снисходительны. В этом плане работники дорожной инспекции не исключение и даже им приходится иногда делать поблажки. Инспектор же Сойкин однажды оштрафовал собственного тестя и сделал это вовсе не из идейных соображений. В этом последнем случае его поступок заслуживал бы всяческого уважения, но Сойкин не был рыцарем закона, наподобие известного героя Гюго – полицейского инспектора Жавера, а просто вредным и безпринципным. Взятка же с тестя явилась маленькой семейной местью, поскольку многие зятья недолюбливают не только тёщ, но и их супругов.
                Прекрасно зная местность, Сойкин виртуозно выбирал пункты для своих засад. Любимым и самым «хлебным» местом был железнодорожный переезд с «мигалкой» в километре от села Коробово. Пасажирские поезда проходили по этой ветке всего пять раз в день, а товарняки и того реже, но в восьмистах метрах от переезда находилась узловая станция, где разгружались составы. По каким-то таинственным железнодорожным правилам, если вагоны маневрировали даже на таком солидном расстоянии от переезда, мигалка зажигалась, и проезд прекращался минут на двадцать-тридцать. Местные об этом знали и, чтобы не терять драгоценного времени, спокойно переезжали через переезд, предварительно бросив зоркий взгляд в обе стороны: не слишком ли близко состав. Сразу за переездом вдоль дороги росли высокие деревья, а у их подножья – густые кусты – идеальное место для засады, где можно надёжно спрятаться не только инспектору, но и укрыть милицейскую машину. Сойкин этим местом и пользовался. И не без успеха. В его владениях не было ни одного автовладельца, кто хоть раз не угодил в эту ловушку.
                Когда батюшка отец Василий получил назначение в храм в Коробове, он сразу услышал о Сойкине. Священник тоже принадлежал к славному сословию автолюбителей, являясь владельцем «девятки», но хотя упомянутая ловушка-переезд находилась всего в километре от храма, он почему-то ни разу не столкнулся с безжалостным автоинспектором, может потому, что неуклонно соблюдал все правила дорожного движения, а может Сойкин проявлял почтение к священному сану (ведь и такое может быть!). Как бы то ни было, они встретились, но всего один раз – на отпевании Сойкина. Да-да, работники автоинспекции смертны, как все прочие люди, о чём им стоит вспоминать почаще, впрочем, как и всем нам – остальным земнородным. Примерно через год после появления отца Василия Сойкин скончался, не дожив до пенсии. Милиционер был высоким, плечистым, крепким на вид мужчиной, но его погубил весьма распространённый порок – пристрастие к бутылке. Сойкин ЗЛОУПОТРЕБЛЯЛ. А может, сказалась всеобщая неприязнь? Сойкин не обращал на неё внимания, а может лишь делал вид, что ему всё равно?  Почему не старый ещё мужчина так внезапно и скоро умер? Вопросы без ответов. Про это не знает никто из людей. Почившего принесли отпевать в храм. Когда-то в нём же его и крестили. Бывал ли он здесь взрослым? Неизвестно. Может быть иногда, надев штатский костюм? Если нет, то во второй раз Сойкин очутился в храме уже в гробу. Отец Василий был удивлён числом народа, пришедшего проводить инспектора ГАИ в последний путь. Собралось не менее ста человек, что для сельской местности невидаль. В таких случаях батюшка всегда говорил проповедь в конце чина отпевания, пред выносом тела. В этот момент народ всегда уже расчувствуется, в особенности, если прощание происходит тут же, а не на кладбище, и под влиянием скорби более воспиимчив к христианским увещаниям. Отец Василий заметил, однако, что далеко не все присутствующие выказывают подобающие случаю скорбь и сокрушение. На некоторых лицах он читал выражение, очень похожее на замаскированное злорадство. Ранее священник слышал множество неприятных историй, связанных с покойником, поэтому в своём слове он, сравнив ненависть к работнику ГАИ с ненавистью к евангельским мытарям, то есть сборщикам налогов в Палестине времён Спасителя, призвал присутствующих простить усопшего от всей души. Отец Василий говорил, что перед лицом смерти следует позабыть все взаимные обиды и помолиться за умершего, которому предстоит пройти  мытарства. Цитировал те места из Священного Писания, где говорится о прощении врагов и подкреплял их соответственными выдержками из святых отцов. Говорил  минут пятнадцать и очень проникновенно. Его слушали с молчаливым сочувствием. У него осталось впечатление, что выражение многих лиц смягчилось. Наконец, под пение «святый Боже» гроб с телом усопшего вынесли из церкви. Одна женщина средних лет отделилась от толпы и подошла к священнику. «Я, батюшка», - сказала она всхлипнув, - «прощаю его. Прощаю от всей души!» «За что же прощаете?» - пожелал узнать отец Василий. «Покойник был должен мне 50 рублей» - изрекла женщина и вышла из храма, утирая слёзы.

                Июль 2008.