Сочельник

    В КРЕЩЕНСКИЙ сочельник я решила сходить за Богоявленской водой в церковь.  Храм напоминал улей.  Невозможно было подойти к иконам, чтобы поставить свечки. Прихожане усердно молились.
    Душа моя находилась в смятении и нерешительности. Я искала ответы на извечные вопросы: «Что делать? Как жить дальше?». Но их не было.  Не давал покоя тот прошлогодний звонок телефона.
   - Ну. Здравствуй. Это я.
    - Привет.
   В трубке молчание. Пауза затянулась. Раздался глубокий вздох. Мне показалось,  что Кириллу не хватает воздуха.
   -  Аленький, ты меня слышишь? -  раздался снова когда-то любимый голос.
     - Да, - сказала как можно равнодушно.               
      - Я проездом.  Хотел бы встретиться с тобой.
      - Зачем?
    Пауза.
    - Не знаю…
   - Извини, я занята. - Положила трубку.
    Господи, как у него все легко: захотел -  бросил, захотел -  вернулся. В душе давно выжженное поле -  ни обид, ни любви. Прошлое очень долго не отпускало меня. Я жила им и мучилась. Однажды поняла: так жить нельзя. Жить надо настоящим и будущим. Цепляться за прошлое -  это равносильно самоубийству своей души.
     Моя история банальна, как все семейные драмы. Служебный роман  мужа после двадцатилетней совместной жизни. Разоблачение, развод, раздел честно нажитого имущества. В итоге  мне -  одиночество, ему -  большая и чистая любовь. Как говорится, каждому свое.
      НЕ ПОСТУПИВ в педагогический  институт, по совету родителей я поехала в провинциальный город N залечивать свои раны. Хотя и ран-то не было. Экзамены я сдала успешно.  В приподнятом настроении шла по институтскому коридору и вдруг увидела у окна рыдающую девчонку.
   - Что случилось? Я  могу помочь?
    От моих слов она еще сильнее расплакалась. О, господи. Я обняла ее. Она прижалась ко мне.
    - Как тебя зовут?
     - Я,  я,  я Лана, - всхлипывая, проговорила она.
     - Алена, - представилась я. - Лана, что стряслось?
    - Понимаешь, я всегда хотела стать учителем, мечтала об этом с детского сада, и любимый предмет,  историю, сдала на тройку. Я так переволновалась,
    Лана стала отвечать на вопросы билета, будто я экзаменатор.
    - Так почему же ты не ответила?
    - Меня заклинило. Я все повторяла, повторяла, в голове все перепуталось плюс бессонная ночь.
       Опять слезы. Немного успокоившись, продолжила:
    -  Не хватает одного балла, мне подсказали в приемной комиссии, если кто-то передумает учиться, меня зачислят. Алена, разве так бывает? - И снова  Слезы, слезы, слезы. У меня защемило сердце. Так стало жаль ее. Ну что для меня институт, подумала я, мне все равно где учиться. А у Ланки мечта.
   -Стой здесь и никуда не уходи, поняла? Обязательно меня дождись.  И хватить реветь!
     Решительной походкой я направилась в приемную комиссию.
    - Девушка, к ректору нельзя, идет заседание приемной комиссии.
    Я, было, ринулась открыть дверь, но секретарша преградила мне путь. Она смотрела на меня через огромные очки. Глаза у нее были строгие, но в них я увидела лучик понимания.
      -  Пустите, я  прошу, умоляю вас, хотите, встану пред вами на колени.
    -  Проходи.
    Я распахнула дверь. Члены комиссии смотрели на меня с недоумением.
    - Мария Ивановна, в чем дело? - обратился статный мужчина к секретарше, стоящей за моей спиной.
   -  Иван Сергеевич, простите, но выслушайте эту сумасшедшую.
    -  Ну ладно, ладно, слушаю вас, -  обратился он ко мне.
      –Я, Алена Морская, хотела бы знать, зачислена ли я в институт?
    - Уважаемая Морская, - возмутилась женщина, очень похожая на жену вождя пролетарской революции  Крупскую. - Вы,  что,  не можете подождать два часа, когда будут вывешены списки?
    -  Нет,  не могу. Будет уже поздно, -  парировала я.
    - Ну, это сверх нахальства! -  От негодования она еще больше смахивала на Крупскую. Но тут за меня вступился Иван Сергеевич. Я сразу в нем почувствовала великого педагога Сухомлинского.
    -  Деточка, - сказал он по- отечески, -  может, вы все таки объясните суть  дела.
     - Иван  Сергеевич, миленький…
     - Фу, что за фамильярность! - прошипела Надежда Константиновна. Я продолжала, не обращая внимания на реплику из зала:
    - Если я прошла по конкурсу, то вместо меня зачислите Лану Донскую, эта мечта всей ее жизни! Вы не пожалеете. А мне все равно где учиться.
   -  Ну что ж, уважаемые коллеги, посмотрите, есть Морская в списках студентов?
    -  Иван Сергеевич, у нее высший балл.
    -  Подумайте хорошенько,  Алена.
    -Я все решила.
    - Зачисляйте, - обратился он к членам приемной комиссии,  - Донскую вместо Морской.
    - Спасибо вам, - не веря своему  счастью, пролепетала я.
    - Алена, надеюсь, что вы найдете свое призвание в жизни, буду рад, если вы все-таки придете к нам учиться. Удачи, -  Сухомлинский на прощание пожал мне руку.
    Лана, как оловянный солдатик, стояла, ждала меня.
    - Через два часа будут вывешены списки, читай. Я узнала, что какой-то парень передумал и забрал документы.
    - Правда, ты не шутишь,  Ален?
    - Такими вещами не шутят.
   Перед отъездом домой я снова заглянула в институт, подошла к спискам зачисленных.  Увидела  счастливую Лану. Не скрывая своей радости, она бросилась меня обнимать.
    -  Я поступила. Алена, я студентка! Ты оказалась права. А ты, как ты?
    -  Да недобрала одного балла.
     Мой «провал» не отразился на ее лице. Счастливые люди  все-таки эгоисты.
    - Алена, не переживай, у тебя все будет хорошо! -  пропела Ланка.
     Институт я покидала с легким сердцем. Я испытала огромное чувство радости, это когда ты даришь другому крылья, крылья его мечты. Лану я полюбила как сестру. Мы любим тех, кому. Делаем добро, и не жалуем, кого обидели. Итак, страна потеряла гениального педагога - это я о себе. А я приобрела, как оказалось, верную подругу на всю жизнь -  это я о Лане.
    Родители  мою «неудачу» приняли по-житейски мудро, поохали, поахали, ну, значит, не судьба. А мой старший брат Вовка промолчал. Неделю назад он вернулся из Чернобыля. Он как настоящий патриот  по зову родины поехал ликвидатором в Припять. За ужином папа сказал
    - Ну, что ж, дочура, мы посоветовались с мамой и решили, поедешь к тете Нине, отдохнешь месяцок,  заодно поможешь ей, с ребятишками посидишь, а там, даст бог, устрою к себе на завод курьером.
      После ужина мы с братом пошли в наш сад пить чай, поболтать,  кому на Руси жить хорошо.
    - Аленка, у тебя такой обалденный чай. Я пытался заваривать по твоему рецепту, мяту добавлял, лист смородины. Все равно не тот вкус. Скажи, в чем секрет?
    - Секрет прост, как все гениальное:  нужно любить  тех, кому завариваешь чай.
    - Понял. А теперь, сестренка, колись. Что - то я не очень поверил в твои сказки. Недобрала балла, с твоими-то  знаниями? Врешь, подруга.
     Мой брат - это второе мое я. Мы с ним настолько близки, что чувствуем друг друга даже на расстоянии. Для меня он лучшая подруга, наверное, поэтому до сих у меня их не было. В них просто не было нужды. Все свои детские тайны и влюбленности я доверяла ему. Он был моей наперсницей, как пишут во французских романах, то есть хранителем  моих тайн. Я даже не вела дневник. После моего чистосердечного признания:
    -  Дура, - был Вовкин вердикт. - Лана тебя и не вспомнит, а ты, может, свою судьбу поломала.
    - Нет, братик, судьбу нельзя поломать. На то она и судьба, то есть суд божий.
    - За это я тебя и люблю, -  чмокая в щеку, сказал Вовка.
      - Вовчик, расскажи мне про Чернобыль.
     - Обязательно расскажу, сестренка, только немного подрасти.
    Спустя годы, я узнала от него всю правду о трагедии и только тогда, когда  мой единственный и любимый брат  Вовка стал инвалидом из-за участия в ликвидации аварии Чернобыльской АЭС.
     ТЕТЯ Нина, мамина младшая сестра, ее муж дядя Витя встретили меня радушно. А мои двоюродные братишки       Серега, трехлетний карапуз,  и Димка шести лет прыгали от радости. Жили они в собственном домике с огородом. По утрам я отводила свою банду в детский сад. Пока тетя с дядей были на работе, готовила обед, убирала в доме, а еще прополка и поливка овощей…  Жила как в сказке о Золушке. Только жаль, что тетя у меня не волшебница, а сортировщица  фаянсовой посуды, и в нашем королевстве нет принцев.
    Так прошла неделя моего отдыха. Наступили долгожданные выходные. Утром я проснулась, лежала в кровати, наслаждаясь заслуженным бездельем. Вдруг слышу шепот тети Нины, она внушала маленьким кузенам:
    - Если вы будете шуметь и драться и, не дай бог, разбудите Аленку, так и знайте, она уедет. Она целую неделю горбатилась на нас. Ей нужно отдохнуть.
    - Да я уже проснулась, - подала я голос. Малышня бросилась целовать и обнимать меня. Серега, захлебываясь слезами,  проговорил:
    - Аленка, не надо на нас горбатиться, только не уезжай.  Я обняла своих рыцарей и через тоненькие маечки чувствовала, как бешено, стучат их сердечки.
    - Родные мои, любимые, успокойтесь, я никуда, никуда не уеду, солнышки вы мои.
    Тут я и сама, не выдержав такого проявления любви и нежности, прослезилась.
    За завтраком тетя Нина. Сообщила мне, что на обед придет ее подруга с дочкой Ритой, моей ровесницей.
    С  Ритулей мы сошлись быстро. Так бывает только в юности. Легко знакомишься, легко расстаешься. Ведь вся жизнь впереди. Вечером  мы убили с ней двух зайцев. Сходили в кино    «Анжелика и король»,  а затем, после фильма, в Доме культуры начинались танцы. До начала танцев пробыли полчаса в туалете, чтоб пройти бесплатно. За это время я все узнала о своей новой приятельнице. Она окончила школу, собиралась пойти    работать на фаянсовый завод, там же работали ее родители и мои дядя и тетя.
     - А ты  что собираешься делать? - поинтересовалась Ритуля.
    - Папа обещал на свой завод курьером устроить.
    - А сколько платят?
    - Не знаю, рублей семьдесят…
    - Да ты, что Аленка, я на «сделке» смогу заработать сто восемьдесят – двести рэ. Представляешь, какие это деньжищи, как у королевы английской!
    Заиграл оркестр, начались танцы.
    - Все, пора. Выходим. -  И королева английская решительно пошла вперед, я следом, как и положено первой статс-даме. На одной стороне зала стояли принцессы СССР, на противоположной -  рыцари того же королевства. Музыканты заиграли мою любимую мелодию  – «Червону руту». Образовавшиеся словно по мановению волшебной палочки  пары танцевали.  Моя  Ритуля, танцуя с парнем на голову ниже ее, кокетничала. Я стояла в растерянности. Мне так стало себя жаль. О,  господи, думала я, неужели я никому не нравлюсь. Девчонки страшненькие, с кривыми ногами, и прыщавые, и толстые, и худые -  все танцуют. А я? Как это унизительно стоять одной и никому не нужной. В это мгновение не было более несчастного человека, чем я.  Думала, не переживу свой первый выход в свет.
   Мне казалась, что « Червона рута» никогда не закончится. Я уже собиралась сбежать с этой ярмарки  невест. Но кто-то взял меня за руку, я оглянулась. О, боженьки ты мой! Пред моими очами стоял принц. Рост под два метра, с блондинистой шевелюрой и голубыми глазами, от него исходил запах не тройного одеколона, не «шипра», а запах  мужской силы, нежный и слегка терпкий.
    - Можно вас пригласить на танец? - услышала я его чарующий голос.
    - Да, - ответила я, потупив взгляд. Только мы сделали первые шаги в танце, тут, словно как в поезде кто-то сорвал стоп-кран. Короче, музыканты закончили играть. Сердце мое, еще не успев наполниться всей полнотой счастья, оборвалось. Я уже собиралась вернуться к ненавистной мне стенке, как услышала его тихий голос:
     - Не уходите, я приглашаю вас на следующий танец. Как вас зовут?
    - Алена.
    - А я  Кирилл.
    - Очень приятно, - все, что я могла сказать. Банально, но от всего сердца.
     После танцев он проводил меня домой. Свет горел во всей хате, как сказала бы моя бабушка из Запорожья. Времени было одиннадцать  вечера. По идее, вся моя родня должна спать. За столом сидели дядя Витя, тетушка, Серега и Диман.
    - Простите меня, - взмолилась я. -  Мои родненькие, я так вас люблю.
     После знакомства с Кириллом моя жизнь наполнилась совсем другими красками. Я была счастлива, я радовалась наступившему утру. Запаху полыни, полевых цветов, даже дождь за  окном не приводил меня в уныния. Гроза молнии и те пробуждали во мне радость. «Я люблю, я люблю, я люблю, я люблю-
Иных слов я найти не могу» -
напевала забытую мной песню. Спустя годы я вспомнила ее продолжение:
«Проходит жизнь, проходит жизнь,
 Как ветерок по полю ржи.
Проходит явь, проходит сон,
Любовь проходит - проходит все.
И жизнь прошла, и жизнь прошла,
И ничего нет впереди-
Лишь пустота, лишь пустота.
Не уходи, не уходи,
Не уходи…»
    Ладно, не будем о грустном.
    Всю неделю до субботы я жила как во сне. Мечты, мечты, приятна ваша сладость. Вот долгожданная суббота. Я с Ритулей составила культурную программу. Просмотр очередной «Маркизы», интеллектуальная получасовая беседа в туалете, танцы. Но карты судьбы легли иначе.
      Субботний семейный ужин проходил в дружеской обстановке. На ужине присутствовали: тетушка, дядя Витя, наследные принцы, первая статс-дама, то бишь я. Стол был уставлен изысканными блюдами: молодая картошка из собственного поместья, усыпанная первозданным укропом; салат из свежих помидоров и огурцов, приправленный душистым чесноком; селедка иваси с репчатым лучком под горчичным соусом; запеченная куропатка, фаршированная белыми грибами, под белым соусом (он же майонез провансаль). Правда, вместо куропатки была курица. (Сосед, пьяный, ехал на велосипеде и задавил нашу курочку Рябу). Из напитков на столе стояло бургундское вино из подвалов тетушки, (она же и производитель).
    Нашу трапезу нарушил стук в дверь.
    - Кого черт несет? -  возмутился  дядя Витя.
    - Непрошеный гость хуже татарина, - философски заметила тетушка.
     - Мамуль, а кто лучше? - спросил принц Сергей.
     –Да ну  тебя, - махнула на сына рукой и пошла, открывать дверь.
    На пороге стоял Кирилл с цветами и авоськой в руках. Через сетку проглядывалось ее содержимое: бутылка столичной водки, советское шампанское, большая коробка конфет ассорти - для того времени страшный дефицит. Короче, праздничный набор. Я поняла -  намерения у него серьезные. Тетушка, увидев такого денди, только ахнула. Дядя Витя, пристально оглядев авоську,  любезно пригласил гостя отужинать с нами. Кирилл выложил все содержимое на стол, тетушке вручил цветы, достал из кармана пиджака две шоколадки «Аленка» и вручил моим братьям. Те с нескрываемой радостью приняли их. Вот так с лету мой принц покорил мою родню. Уже не говоря обо мне. Я, конечно, не Наташа Ростова, да и Кирилл далеко не Андрей Болконский. Но искра  любви вспыхнула между нами. Я чувствовала, что он меня любит так же сильно, как я его. Было это все, было. Почему же со временем все растаяло, как первый снег?!
    Кирилл за столом вел себя застенчиво, отказывался от угощения. Не знал, куда деть свои руки с длинными и красивыми пальцами.
    Дядя Витя, видя смущение и волнение гостя, с высоты своего королевского величества спросил:
    -Ну, че, свататься пришел, орел - вороньи перья?
    - Да, Нина Макаровна,  Виктор Николаевич. Аленький, я хочу, чтобы ты стала моей женой. Я, я люблю тебя. Аленький, что скажешь?
    Что я могла сказать. Даже в самых смелых грезах я не могла  представить такого поворота событий.
    - Я согласна.
    Кирилл с радостью посмотрел на меня. От волнения у него выступили капельки пота на лбу. А ведь он любил меня, любил. Ну, куда же все ушло?!
    Свадьбу назначили на 3 октября - суббота да еще праздник День учителя. К этому времени я работала вместе с Ритулей на заводе. Деньги получали по тем  временам приличные. Правда, и вкалывали до потери пульса. Кирилл работал водителем, возил посуду в Москву.
    Так сказка стала былью.
    Накануне свадьбы приехали мои родители и Вовка, мой единственный и любимый брат. Я так соскучилась по нему. Как мне не хватало его! Как много хотелось ему рассказать, поделиться своим счастьем, своими сомнениями, мыслями.
     Все ночь мы с ним проболтали.
    - Аленка, - спросил братишка, - скажи честно, ты его любишь?
    - Вовчик, больше жизни!
    - Я рад за тебя. Кстати, я привез тебе письмо.
    -От кого? -  удивилась я
    - Угадай с трех раз.
    - Вовчик, не мучай меня.
    Он вручил конверт, почерк был мне не знаком. Я начала читать вслух: «Здравствуйте, Алена. Как ваши дела, как поживаете? Да к черту весь этот этикет! Аленка, адрес твой я узнала в деканате. Совершено случайно я услышала разговор Ивана Сергеевича со студентами. Он рассказывал о Морской, которая ради меня забрала свои документы. У нее талант, талант быть человеком, говорил он.  Аленка, спасибо тебе. Ты дала мне путевку в жизнь, ты мой ангел-хранитель. Целую.  Пока.  Лана. Мой адрес…».
     ПРОШЛИ годы, сменилась целая  эпоха. Все это время мы с Кириллом и дочкой Сонечкой прожили в семейном общежитии. Двенадцать квадратных метров, замкнутое пространство: шаг влево -  детская кроватка. Шаг вправо – софа, в середине стол. Общая кухня, ванна, туалет. Это  мои апартаменты.  Общество -  пьяные мужики и бесконечно сплетничающие бабы.
     Сегодня один из самых счастливых дней  моей жизни. Кирилл принес ордер на квартиру в новом доме. Теперь все общее станет нашим. Никто не украдет мой борщ, котлеты. Господи, спасибо тебе. Счастье, наверное, как и горе, не приходит одно. Меня утвердили заведующей детским садом. Я очень люблю свою работу. Каждый будний день для меня праздник, потому что я иду на встречу с моими маленькими подопечными.
     Началось все с того, что когда Сонечке исполнилось полтора годика, мне нужно было выходить на работу  после декретного отпуска, а мест в яслях не было. И мне предложили работать няней, на этих условиях брали мою доченьку. Заведующая детсадом убедила;
     - Ну, что ты раздумываешь, конечно, денег платят мало, зато твоя дочка рядом под твоим присмотром. Представляешь, какая эта радость, дуреха,  да ты еще за это будешь получать зарплату!
    И правда, подумала я. Так я окунулась  в чудный мир детства.
     Среди малышей я чувствовала себя комфортно. Дети относились ко мне с любовью, я никогда не позволяла себе на них кричать, тем более  бить. Они же не могут ответить взрослому на его грубость, да в этом возрасте даже пожаловаться не могут родителям. Звали они меня Ляля. Работала я в паре с воспитательницей Анной Ивановной, женщиной лет 40  одинокой и бездетной. Высокая, худая, я бы сказала, даже костлявая.   Щука -  о таких говорят в народе. Бог, когда создавал ее,  думал о чем-то, о своем. Ни женской мягкости, ни доброты, ни сострадания он ей не дал. Забыл, наверное.  С детьми она была всегда строга и сурова, будто это малолетние преступники. Для полноты образа ей не хватала хлыста, но его заменяли ее тонкие сухие руки.  Утром мои маленькие принцы и принцессы бежали ко мне, распахнув свои объятья. Ритуал встреч повторялся каждый день. Анна Ивановна стояла у окна, наблюдая картину, нервно стучала своими длинными пальцами по подоконнику. Когда ее переполняла желчь, говорила голосом курильщика:
     - Ну. Все хватит телячьих нежностей. - Дети замолкали.  - Алена Сергеевна, марш на кухню за завтраком.  Дети, на горшок, затем мыть руки.
     Рабочий день для меня пролетал как одно мгновение. Для меня это  была не работа, а смысл жизни. Я купалась в детском смехе, непосредственности. Ничто мне не приносило столько радости, как мои ангелочки. Как они старались мне понравиться. Любовь - самая большая сила. Дарующий любовь получает сторицей. День заканчивается. Пора расставаться. Мой, котеночек Сонечка, видя, как любят ее маму, садилась ко мне на колени, чтобы никто из детей не имел ко мне доступа. Всю жизнь нас преследуют чувство собственника и чувство ревности. Даже в моей крохе они уже есть. Видя недоуменные глаза моих обожателей - голубые, карие, синие, - я предложила:
    - Сонечка, солнышко, давай попрощаемся  с твоими друзьями, сначала ты помашешь им ручкой, а затем я.
     Ей это понравилось. Таких сцен Анна Ивановна не выдерживала, уходила, демонстративно хлопнув дверью.  Про себя я говорила: бог с тобой, красная шапочка. Но один случай вывел меня из равновесия.
     Все шло как обычно, как пишут в романах, на дворе стояла зима. Канун нового года. Я всегда замечала: люди в преддверии праздника становятся иными. В них оживает надежда, вера в чудо, что наступающий год обязательно принесет счастье и удачу, радость, которые так мало и редко приходят. И они придут, обязательно придут! Только нужно уметь ждать и верить. И все будет хорошо,  как говорит мой папа.
    - Алена Сергеевна, - обратилась ко мне Анна Ивановна, - марш за обедом!
    - Слушаюсь и повинуюсь! - Я состроила рожу, высунула язык жандарму в спину. Возвращаясь с кухни с обедом и войдя в группу, увидела картину, которая меня потрясла. Мой любимый мальчик Арсюшка обкакался не по расписанию. Фашистка, почувствовав запах естественных человеческих отходов, ударила его не по попе, как это обычно она делала, а по ангельскому личику, боясь запачкать свои сухожилия. Вот, сука, пронеслось в моем воспаленном мозгу. Ни о чем не думая, я схватила малютку, прижала к своей груди, обцеловала все его пальчики на руках и крупные слезинки на  розовых щечках. Побежала в туалетную комнату, подмыла Арсюшку. Он успокоился и уснул  у меня на руках. Я уложила его на кровать, прикрыв одеялом хрупкое тельце.
     Ну, мерзавка, держись! Я вошла в столовую как гладиатор на последний бой, как львица, у которой отняли детеныша. Напуганные ребятишки сидели молча. Садистка стояла и ухмылялась.   
       – Вы убрали за ним говно? - обратилась ко мне. За спиной я держала грязные Арсюшкины колготки.
     - Да, - с размаху колготками с говном, выражаясь ее языком, окрестила ее по лицу. Немая сцена. Не ожидая такого поворота, она сначала побледнела, затем позеленела. Детки, видя все это, заплакали и бросились ко мне. Рев стоял  - мама не горюй!.
     В тихий час меня вызвала заведующая.
    - Что случилось, Алена Сергеевна, -  глядя мне прямо в глаза,  спросила она.
     - А вы не знаете, кого держите рядом с детьми, ее даже к собакам нельзя допускать.  Те хотя бы ее облают. А детки они же беззащитные. Вы, что, слепая?! -  Я не выдержала и расплакалась.
     - Успокойся, возьми платок и вытри слезы. Я знаю, я все знаю, но работать некому. Я с радостью бы взяла тебя воспитателем, но у тебя нет образования. Алена, тебе нужно учиться. Я дам тебе рекомендацию в институт, помогу, чем могу. У тебя есть искра божья. Подумай хорошенько. Обещаю тебе: завтра ее не будет в нашем саду, сделаю все от меня зависящие, что и в другой любой детский сад дорога для нее будет закрыта.
     Я приготовила ужин и ждала Кирилла с работы. Он задерживался, я уложила спать Сонечку.  Кирилл вернулся поздно.
     - Аленький, тебе письмо от Ланы. Ужинать не буду, перекусил в дороге.
     Я открыла конверт и стала читать письмо. Лана писала о своей студенческой жизни, об учебе, делилась своими впечатлениями. Оказывается к ней приезжал мой брат Вовка. Они гуляли, ходили в кино. «Я, кажется, в него влюбилась, - писала она. Я дала себе слово, пока не закончу институт, замуж не выйду. Для меня это главное. А брат у тебя замечательный и такой надежный, с ним легко и просто. Да, Аленка, на этой неделе Сухомлинский читал у нас лекцию. После он попросил меня остаться, представляешь, он помнит тебя. Спросил, что я знаю о тебе. Я ему рассказала. Передайте ей, попросил меня, что ей нужно обязательно учиться. Знания у нее хорошие, только нужно их восстановить. Аленка, иди учиться, можно ведь и заочно. Знаешь, какой бы камень свалился у меня с души. Ты отдала мне то, что по праву принадлежит тебе. Ну, пока. Целую. Лана».
     Я дала письмо прочитать Кириллу. Прочитав,  он молча, положил его на стол. Закурил. Да, подумала, разговор предстоит серьезный.
     -Аленький, - начал он, - тебе мало денег, что я получаю? Я беру самые трудные рейсы, вкалываю с утра до вечера за баранкой. Для того чтобы у тебя и у дочурки все было, как у людей. И жить вечно мы не будем в общаге. Шеф обещал помочь с квартирой.
     - Кирилл, - попыталась я сказать свое слово,  - учиться я буду заочно, только два раза в год буду ездить на сессию.
     - Нет, я сказал нет, этого не будет.
     - Но почему?
    - Ты подумала о Сонечке. Я допоздна на работе. С кем она будет? Подумала, ну с кем?
     - Тетушка поможет, твоя мама…
     -Маман? Даже не и не надейся, она любит внучку на расстоянии, а у Нины Макаровны  своя маленькая дочка на руках.
     - Ладно, тогда буду ездить на сессию с  Сонечкой, и оставлять ее у моих родителях.
    Переругались мы вдрызг. Даже прозвучало слово «развод». Как ни сопротивлялся мой муж, я твердо стояла на своем. И тут до Кирилла дошло, что я не уступлю. Он смирился. Так у меня начался новый этап в жизни.
     Студенческие годы пролетели как одно мгновение. Вручая мне, диплом с отличаем, Сухомлинский предложил:
     - Алена, а не пойти ли вам в аспирантуру?
      – Нет, миленький Иван Сергеевич, я не теоретик, я практик.
    - Ну, ну, поживем - увидим, - улыбаясь, проговорил он.
     Я ГОТОВИЛАСЬ к новоселью. Должны прийти тетушка со своим семейством, приехать родители, мой брат Вовка с женой, моей подругой Ланой. 
      После окончания Ланой института Вовка предложил ей руку и сердце. Она, было, заикнулась об аспирантуре:
    -  Давай подождем.
     - Я тебя и так ждал пять лет. Так и знай, женюсь на малолетке, и она нарожает кучу детей.
     - Я тебе дам малолетку, обрадовался, а вот этого не хочешь?  - Лана скрутила  фигу перед его носом. Вопрос со свадьбой был решен.
     Я так была счастлива в этот день: все, кого я люблю, были рядом. Хотелось, чтобы так было всегда. Я молила бога, чтобы это время длилось долго, долго.  Чтобы родители старели помедленнее. Я очень беспокоюсь за брата Вовку, в последнее время у него участились головные боли - последствие ликвидации ЧАЭС. Лана никак не могла забеременеть, все это тенью ложилось на мою душу. У меня всегда, когда хорошо, возникает страх, что это не может длиться вечно. Чувство тревоги подкрадывается в самые потаенные уголки души. Ну, все хватит, сказала я сама себе, прочь дурные мысли!

     Я ПРОСНУЛАСЬ в два часа ночи, Сонечки нет дома. Набрала ее номер ее мобильника, душевный женский голос ответил: «Абонент не отвечает или временно  недоступен». Я вышла на балкон, летнее небо было усыпано звездами. Я, конечно, понимаю, ей девятнадцать лет, время любить и верить в безоблачное счастье. Она у нас очень хорошая девочка, как в кино – студентка, спортсменка да просто красавица. Как мало нужно родителям: позвони и скажи три слова - жив, здоров, буду во столько-то. Народная мудрость права: маленькие детки не дают спать, а с большими сама не уснешь.
      Кирилл храпит, как ни в чем не бывало, наверное, у мужиков есть огромный запас уверенности, что все будет хорошо. О чем только не передумаешь ночью. Вовка, Лана, как мне не хватает вас. Я могу говорить с ними обо всем и ни о чем. Мне так легко на душе, когда они рядом. Помню, мне позвонил  Вовка, я услышала в трубке: «Сестренка, поздравь, у меня родился наследник!»  – «Как Лана, как малыш себя чувствуют?» - «Все хорошо,    вес  три пятьсот, рост 52 сантиметра».  Пересказывать восторги счастливых людей невозможно. Любые слова меркнут с чувствами. Сейчас Антошке  уже пять  лет.
     Я услышала скрежет в замочной скважине. От сердца отлегло -  дочка пришла. В коридоре загорелся свет, в комнату Сонечка вошла с молодым человеком.
    - Здравствуйте, Алена Сергеевна!
     В ответ я кивнула головой.
     - Проходите на кухню, чай будете?
     - С удовольствием, – ответил молодой нахал.   
     -  Мамуль, прости, что не позвонила, телефон разрядился.
     - Ладно, только не делай, пожалуйста, так больше. Познакомь меня с другом. Его ты подготовила к нашей встрече.
    - Арсений, - представился он. - Алена Сергеевна, я сам не помню, мне  рассказывала мама, как вы защищали мою честь и достоинство в детском саду.
     - Арсюшка! - радостно вскрикнула я. Обняла и поцеловала его.
    - Вы, не волнуйтесь, я люблю Сонечку и сделаю все, чтобы она была счастлива.
    - Спасибо тебе, мой милый.
     ПОЗВОНИЛ мой брат Вовка: «У мамы инсульт, поторопись, сестренка, боюсь, ей осталось немного». Господи, помоги!
      Папа, Вовка, Лана и я по очереди дежурили в больнице, ухаживали за мамой. И бог помог -  на десятые сутки кризис миновал. Мама стала нас узнавать. Плохо, но начала ходить и разговаривать. Я позвонила Кириллу, чтоб сообщить радостную новость и предупредить, что выезжаю домой. Домашний телефон не ответил, позвонила на мобильный -  тоже тишина. Я не знала, что и думать. Может, в рейсе, а там нет связи. Открывая дверь квартиры, услышала звонок моего мобильника.
     - Привет, мамуль. Как бабушка? - спросила  Сонечка
     - Сейчас все нормально. А ты когда приедешь домой из института.
    - В субботу. Мамуль, как папа?
    - Не знаю, дома нет, телефон не отвечает. Дочь, а тебе он не звонил?
   -  Нет.
    - Ладно, целую.  До встречи.
     Было около девяти вечера. От усталости я валилась с ног. Приняв ванну, легла спать. На душе было тревожно, но я уснула. Разбудил меня звонок городского телефона. Ну, слава богу, подумала я, звонит Кирилл.
    - Кирилл, - крикнула я в трубку. - Ты где?
    -  Это не Кирилл, - ответил женский голос.
    - Кто вы?
    - Я  -  Марина, та, которую он любит.
    - Да? – только и смогла я сказать.
     - Я прошу,-  ее голос перешел на фальцет, -  не мешайте нашему счастью.
    - Господь вам на встречу.
      Мне показалась, что я бросила не трубку, а змею, которая ужалила меня в самое сердце. Вот и все, и свет погас, и потухла счастья лампада.
     В ЦЕРКВИ служба подходила к концу. Священник заканчивал освящение воды. И что тут началось. О боже праведный! Прихожане рванулись к бочкам со святой водой, сметая все на своем пути, толкая друг друга. Смиренные только что люди превратились в бесов. Мне стало страшно. Вот и в жизни рвемся ухватить только себе да побольше, не думая о других, не думая о божьем наказании.  Остолбенев от людского безумия, вышла из храма.  Спустя полчаса  церковь опустела. Я вернулась, набрала воды.
    Придя домой, умылась святой водой, окропила углы квартиры.
Мой трудный день, ты, кажется, идешь к закату, но отчего нет радости во мне? К былому нет уже возврата...  Звонок в дверь. Господи, кого несет так поздно? Я посмотрела в глазок. Ни фига не видно. В коридоре лампочка и не ночевала.
    - Кто там?
    - Аленький, это я, - услышала до боли родной голос.
    Я открыла дверь. Дверь настоящему. Дверь будущему.
    -Заходи.