Чемодан без ручки

Чемодан без ручки

    Как это уже бывало, Каренина проснулась с чувством того, что-то сегодня произойдет. Немного возбужденная, она проживала этот день как всегда: книги, кофе, сигареты в перерывах между ними; немного телевизора и прогулка  в наушниках по начинавшему желтеть парку.
    Теперь день заканчивался, на улице темнело; накрапывал  дождь вкупе с мерзким осенним ветром. Каренина сварила кофе и открыла книжку, не понимая букв. Потому, когда два раза продолжительно прозвенел звонок в ее квартиру, Каренина, хоть и подскочила, как от удара током, все же не удивилась: ведь  ждала весь день.
    Он стоял перед нею, в темной раме деревянной притолоки входной двери. С черного кожаного плаща скатывались капли  и падали на коврик. С лестничной площадки тянуло холодным сквозняком и заставляло неприятно переступать с ноги на ногу босиком. Каренина не признавала тапочек.
- Входи, а то сквозняк. – Саша быстро захлопнула за Артуром дверь. – Иди в гостиную, а я сейчас приду.
  В белую чашку осталось только налить кипятка. Прямо с утра, еще не почистив зубы, Каренина приготовила все для заварки столь любимого Артуром зеленого чая. Свое сердце решила пожалеть – и не сделала кофе – ему предстоит нелегкое…
  Артур прошелся по гостиной и всюду узнал черты характера Саши, столь давно, больно знакомые и незабытые. Большой мягкий диван цвета какао, черно-белые обои, бежевые занавески; противоположную от телевизора стену занимали портреты: Булгаков, Есенин, Митчелл, Цветаева, Гоголь.
- Какая странная компания, - кивнув на портреты, задумчиво сказал Болотов, когда Каренина вошла в комнату,  и подала ему чашку с чаем. Он слегка поклонился и сел в кресло.
- Ничуть. Булгаков считал Гоголя своим учителем, Есенин и Цветаева – одного времени, а Митчелл по личному предпочтению, - обыденно объяснила Каренина, садясь напротив Артура. Оба они непроизвольно делали вид, что ничего необычного в приходе Болотова нет. Почти ночью, в непогоду, со странным и…еще чем-то неясным и оттого смущающе-пугающим в серых глазах. Оба понимали – чем дальше, тем хуже, но не видели выхода из тупика. Артур обвинял ее, Александре было уже все равно.
- Как долго это будет продолжаться?
Каренина хмыкнула: все-таки не выдержал и первый начал. Ну, в принципе, это же он пришел к ней, и, причем, по делу.
- Что именно?
- Ты понимаешь, о чем я. Оставь меня в покое.
- М-м, интересно! – злой блеск глаз метнулся на его лицо. – А что ж я тебе делаю? – Каренина поднялась и по-бабьи уперла руки в бока. – Преследую тебя, звоню постоянно? Нет. – она подошла  к Артуру вплотную. Он сидел, и потому Каренина смотрела на него сверху вниз, а не как обычно. – Это ты, - маленькое местоимение приняло материалистичную форму ржавого металла. – находишь меня на квартире, которая уже третья за эти проклятые пять лет! – почти ядовитыми плевками выговорила Александра. – Так кто кого преследует и в покое не оставляет? А?!
  Болотов поднялся и выпрямился. Снизу вверх – все стало на свои места.
- Ты дергаешь меня с самых разных концов страны и даже мира. Сейчас я прилетел к тебе с Кавказа.
- Не понимаю, о чем ты, - упрямо ответила Саша, отходя.
- И опять-таки, ты знала, что я приду. Ты замучила меня тем, что думаешь обо мне. Этим ты тянешь меня к себе.
- Знаешь, я со школы мечтаю о черном джипе «Гелентвагене», думаю о нем довольно часто. Но почему-то этого джипа у меня до сих пор нет. А по твоей логике уже давно бы должен стоять у меня в гараже. А ты сам… - но тут же оборвала себя. Окончание фразы было самой ей столь смешным и нелепым, что трудно представить, как Артур на него отреагирует. Но, тем не менее, в голове уже давно жило такое окончание, как венчание сБолотовым. Это невозможно. Хотя бы потому, что Каренина элементарно даже войти на минуту в церковь не может без приступа удушья.
   Артур подошел к  ней. За руку взял, любовно-ласково. Посмотрел глазами загнанного животного, которое понимает: если само не издохнет, то его пристрелит хозяин.
- Отпусти меня…
  Она грубо вырвала руку и отскочила как от зачумленного.
- Я бы отпустила, да ты сам этого не хочешь.
- Я не хочу?! Да я… Да я… Да я всей душой желаю, чтобы забыть тебя! Никогда больше не думать о тебе! – и последними словами вытолкнул из души то, что не хотел.
  Каренина улыбнулась, но совсем не победно. Будто и не слышала последних слов. Улыбка вышла не менее измученная, чем сам Артур. Каждый раз она с нетерпением ждала неизбежную встречу, и каждый раз Болотов оставался так же далек от нее, как больная гепатитом луна на черном саване неба.
  Оба бились о прочное стекло. Расшибали лбы, царапали колючей крошкой руки, когда вроде бы по стеклу устремилась долгожданная трещина и кое-где уже откололся кусок; закусывали от усилия губы до крови, но полностью разбить чертов металло-пластик не представлялось возможным.
  Артур резко вышел в прихожую, порывисто дыша. Каренина тенью скользнула за ним, и молча смотрела, как он, путаясь в рукавах, надевал плащ.  Дернул за ручку двери. Толкнул дверь и быстро за собой закрыл.
  Дом давно спал, и шаги Болотова стуком молотка по гробу звучали в спящем доме.
  Смешивая слезы с криком, Каренина, лишь только шаги стихли, прохрипела во весь голос, лежа на боку на холодном диване:
- Невозможно вернуть того, кто не хочет возвращаться!

ПРОСТО ПОЗВАЛ
       Ей казалось, что вот сейчас, еще немного, именно в этот момент она станет абсолютно счастлива…Карениной давно не было так хорошо. Вот так – без лишних мыслей, без боли в душе и сердце. Душа сейчас наполнилась успокоением и сладкой истомой.
Сильные руки гладили Сашины плечи, а нежные губы шептали «Моя» и «Люблю». От радости хотелось кричать. Но…
- Я прошу тебя, не бери трубку… - не отрываясь от тела Карениной прошептал Верный.
Было два часа ночи. Луна была необычайно яркой, и даже сквозь задернутые полупрозрачные шторы заливала серебряной краской спальню: мятые красные простыни, брошенную возле кровати книжку «Любовь живет три года»…
Но рука уже тянулась к трубке, а тело с нетерпением освобождалось от сильных рук.
- Да, я слушаю! – а в голосе дрожит нетерпение, радость и…предвкушение.
Верный стал одеваться.
Счастья не получилось.
- Прости, что звоню тебе в такое позднее время…
«Прости? Какое «прости»? О чем это он вообще?! Какое же счастье что ты позвонил!»
- Артур, что случилось?
- Да ничего особенного… Просто…Ты не могла бы приехать?
«Конечно, да я…Да я хоть на край света прилечу к тебе!»
  Болотов в трубке вздохнул.
- Прости…
- Ничего не говори,  ничего. Жди. Я буду через полчаса.
Артур Верный молча стоял и курил в открытое окно.
Каренина словно забыла о его присутствии. Она перепрыгивала через разбросанные вещи, включила свет и принялась рыться в шкафу. Достала оттуда черное платье и белые туфли на каблуке; помчалась в ванную, что-то напевая себе под нос.
      Стоя у зеркала и расчесывая длинные черные волосы, Каренина думала о том, как долго будет продолжаться этот мазохизм…Наверное, пока она не умрет. А даже если и так, то далеко не гарантия, что она перестанет любить Болотова…Но что делать, если ей нужен этот человек. А человек ли? Вот она, Саша Каренина, ведьма…А Болотов, если подумать? Демон. Ее личный демон. С которым она, вместо того, чтобы бороться, стремиться всячески «поддерживать связь»…Черт бы тебя побрал, Болотов…
    - Я тебя не пущу. – Верный стоял у входной двери, скрестив на груди руки.
- Хорошо, - она развернулась и пошла в комнату.
Верный пошел за ней.

Каренина летела, смеясь сама над собой. Какое счастье, что старая швабра все-таки осталась валяться на балконе, что она поленилась ее выбросить! Как хорошо, что она вспомнила заклятье, а перстень не заупрямился и помог превратить простую швабру в средство для полетов!
     - Привет… - запыхавшись, выдохнула Каренина. Секунда взглядов «глаза в глаза» и…
Не выдержала, сорвалась. Кинулась к нему, обняла за шею, прижалась всем телом и заплакала…
Болотов замер. Он не должен был ее звать. Ведь знал же, что нельзя, что Каренина еще не «переболела»…Но что делать, если она – за все это время,  несмотря на десятки других – по-прежнему чувствует его и понимает с полуслова. Он ее убивает, он ее дьявол, а она и рада этому…
Несмело, не желая давать надежду, Артур приобнял ее, погладил по спине. Каренина тут же напряглась, выпрямилась и отошла на шаг:
- Не надо меня жалеть. Я сама себя на это обрекла.
Посмотрела прямо в серые глаза, закусив губу…Вытерла слезы, и совсем по-другому, искренно и тихо сказала:
- Спасибо, что позвал…

Я хочу согреть твои губы
Было…уже никак. Слишком давно тянется эта история, чтобы что-то в ней пугало или волновало. Стало уже привычной привычкой несколько раз в пару-тройку месяцев стучаться в эту темную дверь в шестом подъезде, часа так в два ночи…
Каренина гулко и коротко три раза стукнула в дверь. Никто не открывал. Еще пару раз ладонью по коричневому металлу. Еще два глотка из почти пустой бутылки шампанского.
Тишина…
Александра Каренина села на пол и закурила. Он откроет. Всегда.
- Тебе не надоело? Как маньячка, честное слово! – вот и в этот раз он открыл. Усталый и совсем не удивленный. – А если я тебя не впущу?
- Артур… - Каренина подняла глаза и посмотрела на мужчину. В темноте лестничной площадки ее карие глаза выглядели черными.
И Болотов молча прошел в квартиру, оставив дверь открытой…
Каренина стряхнула полсигареты пепла, отряхнула брюки вошла следом.
    Электронные часы на подоконнике в гостиной мигали зеленым светом – 2:47.
- Каренина, ну почему ты каждый раз приходишь ко мне как к себе домой? – все так же устало спросил Артур. -  Неужели тебе ни разу не приходило в голову, что меня может не быть дома, что я могу быть занят, могу заниматься сексом или умер, в конце концов-то?!
Саша подышала на перстень с красным рубином, протерла его рукавом рубашки.
- Нет.
- Слушай, ну я же тебе не священник, что ты ко мне регулярно приходишь и изливаешь душу! Я же не могу тебе отпустить грехи или что-то там еще!
- Артур, не надо про церковь. Тебе прекрасно известно, что при всем желании я не могу туда сходить.
- Саш, ну если ты и вправду ведьма, то почему ничего не можешь сделать? Оставь меня в покое! Я не люблю тебя!
Ресницы чуть дрогнули и серебро перстня неприятно кольнуло палец.
- Я знаю.
Каренина встала с дивана и прошлась по гостиной. Стала спиной к Болотову, потому что понимала – в глаза никогда не сможет произнести ему ни слова.
- Я, Артур, правда, ведьма. Я могу многое: переменить погоду, повлиять на настроение, сделать так, чтоб молоко скисло… - она хмыкнула,  как-то неумело в этот раз прикурив. – Я двух вещей только не могу. Первое – тебя разлюбить. Второе – сделать так, чтоб ты вновь меня полюбил…
Тяжелый вдох, холодящий легкие и горло. Рубин в перстне стал излучать слабое сияние, от которого, непонятно почему, распространялось тепло по всей комнате.
- Ведьма…не ведьма, неужели ты не понимаешь, что больше не нужна мне?
Сияние стало ярче, прямо таки вспыхнуло, и так ярко, что заставило на секунду зажмуриться и его, и ее.
- Ты понимаешь, в чем дело, - как-то нервно сказала Каренина, вертя перстень на пальце. – Понимаю. Умом понимаю. Ведьмовской сутью понимаю. А сердцем, остатками души – нет. Я как бумеранг. Куда ни пошли меня – возвращаюсь.
- Он тебе совсем не нужен?
- Нет. А я не нужна тебе. Вот такой круговорот не нужности…
- И все-таки я не понимаю, ты что, мазохистка? Зачем ты сознательно делаешь себе больно? Я не верю, что ты ничего не можешь с этим сделать!
И вот тут…Какая, к черту, разница, кто ты? Ведьма или нет…Или же ты вообще «нет»…
Каренина отбросила в сторону мундштук с почти истлевшей сигаретой и вплотную подошла к Артуру. Зрачков было не различить, и от взгляда в эти темные глаза Болотову стало муторно и прохладно.  Позади Карениной было зеркало.
Артур отчетливо видел в нем свое лицо и смутные очертания Александры. Едва уловимые в блестящей глади черные прямые до пояса волосы и  красные ботфорты…
Вдруг взял Каренину за руку и прижал к своей теплой щеке. Выдержал-вытерпел взгляд.
Она усмехнулась, моргнув пару раз. Но заплакать она не могла…
- Ты…ты…
- Ну давай, договаривай! – Александра резко выдернула руку и засмеялась. Смех отскакивал, как мяч, от стен квартиры, и заполнял уши и голову и побуждал желание немедленно скрыться от него куда-нибудь. Как вариант – под одеяло. – Кто я?! Смелее, мой родной…
- Как же ты можешь быть мертвой? Ты же живая! Ведьма, но живая!
- Знаешь, всем, и таким, как я, и людям запрещено переламывать свою судьбу. А я решила все же переломить…Тогда еще, как ты ушел. Изменить жизнь, чтоб тебя либо забыть, как сон, будто не было тебя никогда!.. – снова отрывистый смех. – либо новую, «лучшую» судьбу найти. И вот я нашла старое заклинание…в общем, одним из условий было перерезать себе линии жизни на руках. Что я и сделала…
  Болотов машинально опустил взгляд, но ее руки были в карманах.
- Я переломила судьбу, но не так, как хотела. Стала ведьмой – это раз. А два… Я тебя не забыла, не разлюбила. Но это было бы еще полбеды. В наказание я стала полумертвой, зависящей от тебя…Честно! Я бы не приходила к тебе, клянусь! Но теперь правда не могу…Прости меня…
Она обошла его, как тумбочку, и пошла к двери. В этот раз она чувствовала себя еще более мертвой, чем обычно.
Ничего не ощущая, Каренина пошла к двери. Болотов догнал ее в коридоре и прижался своими губами к ее губам. Александра потянулась к нему, но ощущение жизни не приходило.
- Артур, не надо, - она слабо оттолкнула его от себя. – Зачем ты это делаешь? Не поддавайся порыву.
Александра хмыкнула и взялась за ручку двери. Перстень лихорадило. Он то вспыхивал, то выбрасывал искры, то сжимал палец ледяным кольцом.
Каренина снова подошла вплотную к Артуру, еще до конца не веря. Провела ладонью со шрамом по щеке, чуть коснулась губ… Вроде бы все так же, но…
- Артур, прости меня.
- За что? – он чуть сузил глаза, не понимая, о чем Каренина говорит.
- За мой грех. Я нас обоих лишила души…Теперь мы в равной мере мертвецы, обреченные на общество друг друга. Я все время буду приходить к тебе, а ты – терпеть меня…Видимо, я соединила наши судьбы в одно…Наши губы мы уже никогда не согреем.
Болотов молчал. Он даже отвернулся. Одна его часть хотела, чтобы он сказал ей, чтоб Каренина себя не терзала. Вторая держала нейтралитет.
- Саш, ты тут ни при чем.  Люди глупы. Когда они отказываются от своей судьбы, от единственного человека, который им предначертан, то…умирают. Я умер, когда отказался от тебя.
Каренина молчала. Начинало светать.
- Мне пора. Еще раз прости.
  Через мгновение Артур остался один.


ЛЕД И ПЛАМЕНЬ
   Она молча пила красное вино в прозрачном бокале. Ни одна ресница не дрогнула,  уголки губ были умиротворенно приподняты. Она не улыбалась и смотрела словно сквозь него, куда-то за стену. Казалось, там есть что-то интересное.
    Он распалялся все больше, и вот-вот либо затопает ногами и стукнет кулаком по столу, на котором их общее фото в серебряной рамке.
Каренина спокойно закурила, медленно выпуская кольца дыма. Эти кольца проплывали по комнате между ними, как призраки. Возможно, прошлого.
    Верный подавился криком и на минуту замолчал. Он стоял спиной к Карениной, переводя сбившееся дыхание.
Каренина по-прежнему молчала, изящно держа мундштук  в наманикюренных пальцах.
- Ты! Ты слышишь меня?! Я здесь, перед тобой! Я живой! – Артур Верный резко схватил ее за плечи и принялся трясти. Длинные волнистые пряди выбились из прически и закрыли лицо. – Сколько можно о нем думать? Сколько можно бежать к нему по первому слову?! Как собака! Как сука последняя!
Верный снова тряхнул Каренину. Мундштук вылетел из пальцев и упал рядом со столом.
- Убери руки, - тихо, спокойно. Властно. – Убери.
Каренина встала, убрала волосы с лица подняла упавшую сигарету:
- Артур, неаккуратно. Может быть пожар.
Никаких эмоций, ледяной взгляд.
Верный понимал, что это тупик. Край. Этот лед не растопит ни один пожар.
- Ты же знаешь, что не нужна ему, - устало и разбито, еле слышно, но прямо глядя в глаза.
Ресницы дрогнули. Накрашенные красным губы искривились. Но совсем чуть-чуть.
- Он не вернется к тебе. Женится, у него будут дети… А ты всю жизнь ждать его будешь?! Да?
Каренина отвернулась, мечтая, чтоб нашлись силы промолчать. Закусила губу, почувствовала привкус крови. Соленой, как слеза. И сил не хватило.
Она закричала. Лед  трещал, его кусочки разлетались по квартире и вонзались в кожу. И в душу.
- Замолчи! Замолчи! Замолчи!
- Ты.Не.Нужна.ЕМУ!!! А мне нужна. Я тебя люблю.
- Замолчи. А я тебя не люблю.
 И тошно самой от себя. Говорить такие черные, ядовитые слова, какими когда-то ты сама была убита.