Былое и думы про...

         Отлично помню первые появления «чернокожих» в городе и реакцию на них среди местного населения. Сколько было разговоров, пересудов. Злобы не помню, хотя должна была быть, как казалось, ведь это были представители «враждебного» нам запада. Не то, что бы их не было вообще, этих инородцев - свободно гуляющими по улице, не было. Затем «местные жители» увидели белую девушку с афроамериканцем или африканцем. Почему, зачем и как, мол, такое, возможно, никто не спрашивал, но осуждение уже чувствовалось - во взглядах, в ехидном оборачивании с показыванием пальцами в сторону наблюдаемого объекта.

             Там - за Уралом, ближе к столицам всё «это» было не в диковинку ещё с небезызвестного Фестиваля молодёжи и студентов. Первые же «сибирские дети», с кожей цвета бурого угля, появились чуть позже - к восьмидесятым годам. Вспоминаю выступление одного обрусевшего «негра», женившегося на сибирячке и работающего психологом в одной из школ. Гам, шум начался на первых секундах доклада и не утихал до самого окончания. Кожа оратора заметно побелела от волнения и неудобства. Выкрики слышались то там, то тут:

- Вот ещё, нам этого «учителя» не хватало!!!
- Голодающие и угнетаемые припёрлись понукать нас!

              Цыгане, единственный кочующий и пришлый народ, в те годы, вообще не приравнивался к «людям» - имел статус бродячих собак. Мягко выражаясь. Их не трогали, они особо не «гадили» - так и жили бок о бок, не касаясь друг друга. Жители Средней Азии, Кавказа появлялись редко, да и то - только в районе Центрального рынка и далее чем на сто метров от него, не отходили, хотя отношение к этой категории граждан СССР, всегда было нормальным. Словосочетания – «сексуальные меньшинства», «люди нетрадиционной ориентации» никогда не звучали, таких слов никто не знал и представителей этих «словосочетаний» никто не видел. Время от времени появлялись бритоголовые и прочие неформально ведущие себя, одевающиеся непонятно личности, но до разговора с милицией дело не доходило - они прямиком попадали в «травмпункты» после «общения» с традиционной молодёжью.

              Хорошо ли, плохо ли то, что я сейчас рассказал - не знаю, но так было и совсем не так давно - в семидесятые, начало восьмидесятых. Прибалтийцы всегда вели себя как иностранцы, отличались одеждой, высоко поднятым носом и «поголовным незнанием русского языка». Так и жили. Гостям всегда были рады, но требовали вести себя так, как принято в данной местности, а не как хотят гости. Сами, за редким исключением, за границу, за бугор, не выезжали. Иностранцев, кроме жителей Соц. Республик, приезжавших «по работе», было очень мало. Жили и уважали друг друга на расстоянии. Призываясь в ряды советской армии, юноши имели возможность «путешествовать» по стране, а иногда и попадать в страны Варшавского Договора. Ещё такие возможности имели спортсмены, деятели культуры и партийные работники. Про наркоманов и наркозависимых никто не знал, и даже не предполагали, что в себя, что-то можно вкалывать, вливать и вдыхать.

              Не касаюсь внутренней и внешней политики государства, не трогаю запреты, аресты, притеснения, о чём сейчас постоянно пишут и рассказывают очевидцы, не вспоминаю поголовное пьянство и самогоноварение, которое, якобы захлёстывало страну. Я ничего этого не видел, не ощущал и не знал, что все эти беды испытывали миллионы. Возможно, жили они где-то отдельно от меня, моих друзей, родных, знакомых. Церкви, соборы и другие места подобного рода, были огорожены, там протекала своя жизнь и все граждане знали, что по закону, всё это отделено от государства, обособлено и вращается само в себе. Уточню - очень многие были крещённые, но это, скорее, как дань уважения старикам, которые «требовали» соблюдения этого обряда. Помимо знания, что крещён с пелёнок, никто, ничего не знал про «опиум для народа», не носил атрибутов этого православного или католического таинства. Пишу всё это и думаю:

- Зачем я всё это делаю?
- Все, кто прочтёт и без меня всё это помнят и, в той или иной форме, знают.

             Послужило же, как мне думается, толчком одно «Диво дивное», наблюдаю которое уже несколько лет. Супружеская пара - ОНО и ОНО, вообще-то это две девушки, но одна из них муж, а вторая, естественно, жена. Почему ОНО? Да потому, что мужем одевается то одна, то другая и произошла некая путаница, насколько я могу судить, не только у меня одного. Они никому не мешают, ходят всегда вдвоём, держась за ручки, мило улыбаются друг другу, далеко не одиноки, всё чаще встречаются ОНО и ОНО, мужского рода, да, бог с ними. Я о другом. Как бы восприняли, всё то, что сейчас становится нормальным и естественным, наши отцы, деды и прадеды. Как бы мы - молодёжь семидесятых и восьмидесятых в те годы, вели себя по отношению к этому «выкидышу демократии», «аппендиксу свободы»…??? Не знаю, не уверен…


Метки: Виктор*