Три свидания

Невролог ЦРБ Кистанова Татьяна Григорьевна этого мужика видела всего третий раз. Сперва, как водится, не узнала, но профессиональная память все же взяла свое: вспомнила - где и когда. Первый раз – 20 лет назад, когда ее, молодую только что приехавшую на село докторшу, попросила старшая  медсестра поликлиники посмотреть на дому ее сына – жаловался он с утра на голову и что греха таить, возможно, с похмелья. О просьбе «старшей» вспомнила она к обеду, когда возвращалась с вызова от инсультного больного, которого консультировала по просьбе участкового терапевта.
«Что до вечера тянуть, все равно мимо еду, дел-то на десять минут». Подъехали к дому, квартира Юрия, так звали сына медсестры, была на первом этаже, прямо по лестнице. Татьяна Григорьевна постучала, позвонила, но за дверью было тихо. «Спит что ли,  подумала она, или уже опохмелился?» Постучала еще, но никто не ответил.
Тогда она торкнулась в дверь, но та открылась на немного, так как упиралась в лежащее у порога тело мужчины. «Пьян?, но почему тогда не пахнет спиртным?»
Толкнула дверь сильнее, но мужчина и на это никак не отреагировал. Пришлось звать шофера, который сумел отодвинуть тело от двери и проникнуть в квартиру.
Через несколько минут погрузили Юрия на носилки, отвезли в больницу, где срочно она впервые сделала спинномозговую пункцию (сейчас страшно вспомнить – по учебнику Нервных болезней Михеева).
Пункция удалась и причина комы стала ясна – когда из иглы Таня вынула мандрен, то из нее пошел густой сливкообразный зеленый, как сопля, гной.
Через две недели после курса антибиотиков Юрий удивительно быстро поправился от гнойного цереброспинального менингита и даже продолжал работать шофером, но, правда, пить перестал совсем, боялся потерять выгодную работу в райпо. Удивил он Татьяну Григорьевну тем, что не только не поблагодарил за лечение, да что греха таить – за спасение, но и даже никогда не здоровался с ней на улице после выписки.
Второй раз она видела его через десять лет после первой встречи, когда, задыхаясь, бежала домой с автостанции – срочно приехала с курсов усовершенствования из областного центра к умирающей матери по телеграмме брата. Она торопилась и бежала, чтобы застать ее в живых, но ноги отказывали, не шли. Она остановила первую машину, в ней оказался Юрий, который и отказал ей под предлогом, что спешил с обеда в гараж. Мать тогда она в живых не застала, опоздала на каких-то две минуты.
Прошлое неумолимо накатилось на нее, и обрело физическую сущность, навалилось гневом и болью, осознанием какой-то бестолковой толкотни в своей работе, рабской безысходности происходящего уже два десятилетия.
Когда наступила очередь  Юрия, Татьяна Григорьевна молча сняла халат, надела пальто и на вопрос-взгляд принимающей с ней медсестры ответила: «Мое время работы закончилось десять минут назад, прием окончен». А потом шла домой, и плакала без слез в душе, в которой шевелилось сомнение: так ли  прожила она свою жизнь?