Осколок зеркала, отражавший счастье. Часть 2

Рыцарь не верил своим глазам. Он все раз за разом повторял:
- Роза, Моя Роза, это я! Я наконец вернулся! Цветок души моей, я снова с тобой! Это случилось! Теперь навеки мы будем вместе! Сколько бы ни осталось, но вместе!
Он упал на колени около ее кровати и бросился усыпать её старческие руки поцелуями.
Но баронесса не смотрела на него, она лежала также без движения, и только глаза, полные боли и слез, уставились неподвижно в какую-то только ей известную точку на ее безупречно белом потолке.
Рыцарь по-прежнему продолжал целовать ее руки, придумывая все более и более фантастические эпитеты:
- О, моя Розалинда, принцесса моих снов и королева моих дум! Моя сладкая, несравненная, божественно хорошая, волшебная женщина, наконец-то я пришел к тебе!
Он не замечал ни своей, ни ее старости. Она для него была по-прежнему такой, как на картине, которую он когда-то подарил ей, заплатив сумасшедшую сумму денег, какому-то итальянскому мастеру, да и при чем тут деньги! Сейчас на склоне лет рыцарь понимал, что все, что он копил и зарабатывал для своей Розы, абсолютно не важно, а важно, что вот она рядом, он держит в своей руке ее руку и о большем счастье не смеет и мечтать! Да, да, я найму ей лучших докторов из Старого и Нового Света! Я подниму ее на ноги, ах мой цветок, как же мы с тобой заживем!
Прибывая в столь благостном, уже похожим на сумасшествие, настроении, старый Рыцарь даже не обратил внимание, что Розалинда не произнесла ни слова! Или обратил, но списал это на ее сегодняшнее немощное состояние.
Ничего, ничего, милая, мы тебя подлечим, ты еще по горам будешь у меня бегать! Ты помнишь, дорогая, как мы с тобой уходили на самую высокую гору и кричали, что любим друг друга, а многоголосое эхо подхватывало это и, усиливая, повторяло многократно!
        Так длилось довольно долго, ну а кто же в это время засекает часы? Тут часы летят минутами, а годы днями! Я стоял в сторонке и, как завороженный, смотрел на них, не в силах их покинуть, хотя того и требовали строго соблюдаемые в нашем городе нормы приличия. Да что я! Тут же был и герр Бургомистр, и Густав, и еще пара человек с открытыми ртами, стоящими вдоль одной из стен и также не находящие в себе сил, чтобы покинуть этот милый и такой тесный, неожиданно оживший, островок любви! Кто бы мог подумать? Старушенция, старая тетка, и этот ржавый железный старик и такие яркие, живые, молодые чувства! Эх, вот были времена, а сейчас... Неправильно мы еще воспитываем свою молодежь... Бургомистр поежился и глянул на окружающих. Да-с, надо выводить отсюда свою шайку-лейку, не ровен час, кто-то из них даст дуба и, если это случится при нас, пойдут слухи, а этого нам не надо! Он вполголоса прикрикнул на членов Совета и те неохотно, но подчинились ему, направившись к выходу.
А я не ушел! Мне то, что я не член Совета, да и вообще интересно! Когда еще такое событие произойдет в нашем затрапезном городишке? Я отошел чуть назад, чтобы не бросаться в глаза и превратился в одно большое внимательно слушающие ухо.
К этому моменту, когда мы остались одни (я и эти двое безумцев), Рыцарь уже не мог говорить, а просто положил голову на руку баронессе и так продолжал стоять на коленях у ее кровати со своей головой в ее маленькой почти кукольной руке.
И тут, братцы, Вы хотите верьте, хотите нет, мне и самому в это до сих пор не верится, но я видел это собственными глазами и слышал собственными ушами, Розалинда заговорила!
Она говорила, на удивление, громким и абсолютно спокойным голосом:
- Рыцарь. Почему же тебя не было так долго? Ты хоть представляешь, сколько лет я выходила к крепостной стене, чтобы, если и не увидеть, то хотя бы представить, как ты несёшься ко мне на своем скакуне, а я бегу тебе навстречу...
Но так было, первые десять лет!
Потом я подходила к стене и умоляла Господа, чтобы он даровал тебе жизнь в страшных боях, в которых ты участвовал.
Потом я стала просить, чтобы, если бы тебя и ранили, то несильно, чтобы я здесь могла тебя выходить.
Потом я стала просить Бога, чтобы, хоть кого-нибудь, безрукого, безногого, но живого тебя привезли бы ко мне, и я представляла, как мы катаемся по парку, я везу тебя на коляске, и мы смотрим на чудесные клумбы в нашем парке...
Но тебя всё не было...
Я просила ЕГО о многом, я просила ЕГО даже о том, что если ты нашел себе другую, то чтобы она любила тебя так, как я люблю тебя, только бы ты был доволен и счастлив...
Но проходил год за годом...
Десятилетия за десятилетиями, но тебя так и не было!
-Рыцарь, почему же тебя не было так долго? Я все равно каждый день выходила к стене, к моей стене, к нашей стене! В любую погоду, в любое время года, каждый день, каждый день!
Я верила в твое возвращение, как в сошествие Христа, да простит мне Бог эту хулу! Я жила только этой верой, это все, что у меня осталось! Моя вера! Моя сладкая мечта о твоем возвращении!
Я не думала ни о нерожденных наших с тобой детях, которых мы мечтали иметь с тобой дюжину, помнишь? Ни о своем угасающем здоровье, ни об упущенных годах и красоте...
Я ждала тебя, в этом было мое предназначение, в этом я видела свой единственно возможный жизненный путь!
Расскажи мне, Рыцарь, какие войны, деньги или вера стоят этого?
Ты молчишь...
А потому, что все это — Пшик! Никому ненужный и никем неоцененный.
Три дня назад я впервые не вышла на стену...
Ноги отказались вести меня туда!
Видимо, они уже не верили!
Но верила я!
И даже, лежа в этой кровати, я призывала небеса дать тебе возможность вернуться!
Рыцарь, почему же тебя не было так долго?
Если бы ты только мог знать, на что способна женщина, ожидающая своего любимого...
Мне казалось, что небеса не могут допускать такой долгой разлуки и, если это происходит, значит в этом есть моя вина!
Я начала молиться за тебя и, прося прощения у Богородицы по двадцать раз в день! Ночами я просыпалась от малейшего скрипа и бежала к окну!
Ты идешь!!!
Но за окном, как обычно, хулиганил ветер!
Рыцарь, - почему же тебя не было так долго? - она не кричала, она по-прежнему говорила четко, почти монотонно, но вполне разборчиво.
Рыцарь смотрел на свою даму и не мог поверить!
- Что она говорит!
- Что она говорит!
Как же ей объяснить, что защита веры - это долг, священный долг!
И нет ничего важнее и значимее этого!
Я воин Господне! За мной и вера, и правда, а, значит, и любовь, основная христианская добродетель!
Ведь сказано в писании: «Где Я, там любовь!»
Но Розалинда...
Мой цветок, моя любовь, разве стоило все это ее мизинца?
- Ты богохульничаешь, Рыцарь! - взревел в нем внутренний голос, - помни о Боге!
Но Розалинда... Рыцарь поник головой и молчал, а баронесса продолжила:
- Ты выбрал для себя служение церкви, как рыцарь её!
Поверь, я так гордилась тобой, я была счастлива так, как будто это мне даровали это святое звание!
Ты был мой рыцарь, моя гордость и моя любовь!
Но шли годы, за ними десятилетия...
Гордость уходила, а вместо нее пришло щемящее непонимание, что же это за Бог такой, который разрушает наши любящие сердца?
Что это за Отец наш небесный, который делает несчастными самых ярых своих почитателей?
У меня не было ответа...
И я стала проклинать Создателя!
Да! Я начала искать тайные мессы черных сил, прочитала сотни книг о колдовстве и ворожбе.
И все это с одной целью — вернуть тебя!
Увидеть тебя и обнять!
Но тебя все не было...
И вот сейчас ты здесь, передо мной ...
Ты - коленопреклоненный у моей кровати!
Если бы ты только знал, в каких малейших деталях я представляла это себе!
Я проигрывала эту сцену в голове, даже не десятки тысяч, миллионы раз!
Ты заходишь...
Я бегу тебе навстречу, бросаюсь на шею и не отпускаю тебя уже никогда!
Но нет, нельзя!
А вдруг ты ранен, нельзя думать о себе, никаких объятий, пока я не раздену тебя и не огляжу все твои раны!
Затем, обработав их и уложив тебя спать, я буду охранять твой сон, чтобы даже шум сверчка, не мог бы помешать тебе, кстати, я вывела из дома всех мышей, крыс, сверчков и тараканов, дабы твой сон не был нарушен их шумом!
У меня всегда в доме стояла свежая проточная вода, которую я еще и грела вечерами, вдруг в дверь сейчас постучат...
Каждый день я застилала кровать чистым бельем, чтобы быть готовым, если ты придешь и не тратить на это время при тебе!
И вот ты здесь... - она замолчала.
Как ни старалась она быть спокойной, голос ее уже дрожал, из глаз потоками лились слезы, которые она даже не пыталась вытирать,
- Я не знаю, что ты думаешь сейчас, но знаю, что думаю я!
- Я безумно тебя любила, да и люблю сейчас, но... осеклась на мгновение, сегодня я поняла, что умираю, скорее всего это произойдет сегодня ночью или утром на рассвете. Поверь мне, я прочитала столько книг, чтобы уметь лечить тебя, что уж с собой разбираюсь точно, мне не пережить следующего дня!
- И я, - она опять запнулась, помолчала и продолжила, - прошу тебя... уйти!
Это прозвучало, как гром среди ясного неба, даже я, в общем-то, совсем ни при делах, меньше всего мог ожидать такого разворота и то вздрогнул...
Рыцарь как-то неестественно дернулся и попытался встать, ноги не слушались его, но он все же предпринял еще несколько усилий, встал и заговорил хриплым голосом, лицо его было черно, как смоль:
- Роза! Душа моя! Но ведь все эти годы я, как и ты - жил тобой, думал о тебе и мечтал о нашей встрече!
- И почему же ты не приехал ко мне раньше? - мне на миг даже показалась, что тонкие губы баронессы изобразили ухмылку!
- Ты знаешь, я - Рыцарь, я не принадлежу себе, я - слуга Господа нашего! - он перекрестился.
- А чья же слуга - я? Для чего мне то нужен этот Бог, отнявший у меня и тебя, и счастье материнства, и веру в какую-нибудь справедливость? Ты не скажешь мне, о великий служитель Отца нашего!
Рыцарь стоял молча, его глаза блуждали по комнате, не в силах остановиться на чем-то.
Мир рухнул.
Нет мечты, нет любви, нет жизни, от бессилия он даже прислонился к стене, почувствовав, что если не сделает это, то просто упадет в обморок...
А Розалинда продолжала:
- Все эти годы, а особенно, последние я так сильно ждала твоего возвращения, что это и стало уже для меня самым сладким состояниям. Мне стало нравится тебя ждать, не знаю, как тебе объяснить...
Но мне нужна была отдушина, выход для моих переживаний, место, куда я помещаю свои мысли...
Все это было в состоянии ожидания твоего возвращения!
Теперь, когда ты рядом, я вдруг очень четко это для себя поняла, мне уже не нужен ты!
Мне нужно ожидание тебя, я хочу этой сладкой боли с надеждой, с верой, со смыслом...
И в эту последнюю ночь, любимый, я так сильно хочу ждать тебя вновь, прислушиваясь к шорохам ночи и представляя снова и снова, как пройдет наша встреча...
Уходи, если еще хоть немного любишь меня!
Я прошу тебя об этом!
Ты уже не мой рыцарь.
Мой остался там, в прошлом.
А ты...
Ты сейчас для меня, как осколок зеркала, в которое когда-то глядело мое счастье!
Но разбитое зеркало не склеить и хранить кусочки его, что бы они и не несли в своем отражении, не стоит.
Уходи любимый, я хочу вновь тебя ждать!
Возьми вот это, - она разжала свой миниатюрный кулачок, в котором лежал перстень, подаренный им ей на помолвку, - возьми, пусть теперь это будет твоя память обо мне, научись её любить! - она замолчала и закрыла глаза, и только бесконечные ручьи слез подсказывали - она не спит...
Ошеломленный, разрушенный Рыцарь не мог поверить ни одному ее слову, но честь Рыцаря приказывал ему беспрекословно слушаться свою даму сердца.
Он протянул руку и взял кольцо, все это было, как будто во сне.
Ему даже показалась, что он видит себя со стороны! 
Он отошел от стены, слегка покачиваясь от бессилия, и неровными шагами пошел к двери, остановившись у двери, он повернулся и еще раз посмотрел на свою Розалинду и, постояв с минуту, вышел на улицу...
Больше никто и никогда не видел этого человека, хотя ходили слухи, что высоко в горах живет какой-то безумный отшельник, который носит вместо Святого креста на груди какой-то перстенёк с блестящим камешком.
Баронесса не пережила эту ночь и отошла в мир иной на рассвете.  Я оставался с ней до самого конца. После ухода Рыцаря она застонала и начала плакать, да нет, рыдать в голос, таких ужасных рыданий я не слышал никогда. Кровь холодела в венах, и по телу пробегали огромные мурашки, так плачут раненые медведицы или тигрицы, оплакивая убитых рядом её зверят. Я не выдержал, выбежал из своего угла, подскочил к ней, с криком:
- Баронесса Розалинда! Что, что я могу для Вас сделать? Только скажите, я в лепешку разобьюсь, только бы Вы не плакали, только бы помочь Вам! - я даже не замечал, что и сам плачу навзрыд!
Старушка впопыхах попыталась успокоиться, она не ожидала, что находится не одна. Это было нелегко, но спустя несколько минут рыдания утихли, превратившись в стоны, а затем и во всхлипывания. Наконец, совладав с собой, она тихим голосом спросила:
- Кто Вы? - я, как мог, пояснил ей ситуацию,
- То есть, Вы были здесь все это время? - она смотрела на меня очень недобро.
- Вынужден сознаться, что да, баронесса!
Она на миг задумалась и произнесла:
- Ну может это и к лучшему, могу ли я обратиться к Вам с просьбой?
- Конечно, баронесса, я готов служить Вам!
- Служить мне не надо... а вот помощи я от Вас попрошу. Я не могу ходить, не могли бы Вы помочь мне добраться до стены?
- Конечно, баронесса, только вот стоит ли Вам...
- Молодой человек, Вы мне поможете или нет? - голос ее звучал опять строго и ровно.
- Конечно, пойдемте.
- Подождите. Дайте мне вон из того шкафа платье и выйдите за дверь!
- Какое?
Она посмотрела на меня, как на умалишенного:
- Это! - и ткнула кривым пальцем в картину! Тем более, что других там и нет!
Я достал платье, вот честное слово, скажу я Вам, оно было ново-новешенько! Яркие цвета, чистые камни, безупречный мех!
Через какое-то время пока я гулял вокруг дома, вспоминая детали этой ночи и сам себе не веря в то, что увидел, я услышал, что она меня зовет.
Я зашел в комнату и обмер, да что там обмер, я просто впал в ступор, передо мной стояла... Девушка с картины! Уж не знаю, какие там она использовала чудеса косметики, нонче чего только не делают, а может не зря прошли колдовские уроки, я не знал, но передо мной стояла молодая баронесса Розалинда! Только лишь скрюченные пальцы на руках выдавали в ней старуху.
Мы потихонечку пошли с ней к западной стене, подойдя, она села на свою лавочку и стала привычно вглядываться в рассвет, который своими первыми лучами уже пронзил долину.
Дорога была чуть видна, и на ней был только один путник, но он ни шел к ним, а медленно удалялся от города.
Баронесса еще раз осмотрела взглядом долину, закрыла глаза и тихо отошла к праотцам, оставшись сидеть на лавочке, прислонившись к дубу, одетая в чудесное бархатно-лилово-черное платье, украшенное безумной вышивкой, драгоценностями и даже соболиным манто.
В руке она сжимала осколок зеркала.