5. На Ржевской дороге

 Зимой начала века пожилому водителю довелось побывать и на Ржевской дороге. Той самой, которая идёт от Осташкова, через Селижарово на Ржев. Этого часа он ждал с чувствами особыми.

По этой дороге шли на фронт маршевые роты, батальоны, полки. В одной из рот, зимой сорок второго года шагал и его отец, со стволом ротного миномёта за плечами.

Он остановил машину на самом высоком пригорке и долго вглядывался в окрестности. Ему захотелось увидеть окружающий мир глазами отца, каким он видел его в ту пору. Он понимал, что это невозможно. Поля и перелески были тогда совершенно иными. Время наложило свою печать на всё окружающее. Только Ржевские увалы, пригорки, лощины не успели изменить своего места. Ручьи и речки ещё не поменяли своего русла. Но мир этот был уже другим.

Ему захотелось почувствовать то же, что чувствовал отец, проходя по этому пригорку. О чём он думал? Что вспоминал? О чём загадывал?

Стремление это было неодолимым и рождало в нём какую-то неясную, щемящую душу тревогу. И ещё ему хотелось увидеть эти колонны и увидеть отца в этом строю. Его лицо.

И он словно услышал хруст шагов по столько же застылой земле. Услышал тяжёлую поступь тысяч ног, увидел развевающиеся на холодном ветру полы солдатских шинелей. Увидел суровые сосредоточенные лица солдат России. Увидел лицо отца.

Отец его, Василий Гаврилович, родился девятого мая тысяча девятьсот четвертого года, в деревне Михненки, что присоседилась с северной стороны поселка Ленинское в Кировской области.

В октябре сорок второго года он был призван в армию и проходил военное обучение наводчика минометного расчета, в поселке Вишкиль.
В январе сорок третьего года был отправлен на Калининский фронт. В составе маршевого соединения выполнил пеший рейд по маршруту: Рыбинск - Вышний Волочек - Селижарово - Ржев.

       Во Ржеве Волгу форсировали по льду под огнем артиллерии противника. Вражеские снаряды пробивали лед и зловещие фонтаны вздымались перед волнами наступающих батальонов. Косили осколками боевые порядки. Ранили, калечили и убивали бойцов.

За город Ржев второй год шли упорные бои. Линия фронта несколько раз передвигалась в сторону Вязьмы и возвращалась обратно к городу. Несколько раз прифронтовые деревни и села переходили из рук в руки.

Морозным утром февраля наступающий батальон, в котором воевал минометчик Василий Стародубцев, вступил во встречный бой с превосходящими силами противника. Ураганный огонь минометов противника накрыл наступающие цепи бойцов. Рота атакующих залегла в сугробы. Огонь усиливался и не давал поднять головы. Кто поднимался - был сражен пулеметным огнем.
Мороз крепчал.

Когда артобстрел прекратился, боец Василий Стародубцев встать на ноги не смог. Ноги были отморожены. В госпитале один ботинок разрезали, другой снялся вместе с кожей.
До лета сорок третьего года он находился на лечении в военном госпитале города Рыбинска. Там была ампутирована часть ступни левой ноги.

Летом сорок третьего года его, не ходячего, отправили долечивать ноги домой, а осенью мобилизовали на военный завод города Котельнича. Демобилизовали его через два года после окончания войны.
Василий Гаврилович за участие в боевых действиях на Калининском фронте, в годы Великой Отечественной Войны, награжден несколькими правительственными наградами.

А в морозном феврале сорок третьего, колонны бойцов шли туда, где за ближними перелесками гремела, горела и корёжилась линия обороны. Они ещё у судьбы не тянули  жребия на смерть и жизнь. Они шли в бой за поруганную врагом Родину, за землю отцов, за свое будущее. О нас они ещё не загадывали.  Ещё не знали какими мы будем, и будем ли? Что будем понимать. Во что верить. И что мы сделаем с землёй, за которую они сейчас шли умирать...


Большая шестиосная машина лежала в канаве совсем недалеко от Торжка. Двадцатиметровый фургон запрокинулся набок. Придавленная кузовом рама тягача вздыбилась нелепым подобием Пизанской башни. На конце её  торчала изуродованная кабина.

Уже гомонили вокруг тяжеловоза вездесущие патрульные. Уже разводил лапы мощный подъёмный кран, а встречные и попутные машины, по мере возможности пропускал постовой.
Пропустили и пикап.
– Ещё на одну беду в нашей земле прибавилось, – сокрушенно подумал он, сворачивая на просёлок.
Через две минуты он растворил ворота гаража и припарковал своего "коня" на привычное место. Двигатель машины облегчённо вздохнул и затих.

– Спасибо, матушка. – Сказал он на прощание и стал привычно выпрастываться из кабины. А потом долго стоял опираясь на переднее крыло машины.

– Ну вот и всё. Завтра сюда придёт другой человек. А я...  –

Очнувшись, он широкой ладонью смахнул с капота две прозрачные капельки, как две капли воды похожие на слёзы пожилого человека.

                2004 год.