Гаснут звезды

    Машина мчится по дороге. Маленькая, красная. Мечется из стороны в сторону, повинуясь темным изгибам асфальтовой полосы, по обеим сторонам от которой – лес. Свет фар разрезает ночь. Звук двигателя, зычным эхом отражаясь в окружающей тишине от стволов деревьев, летит вперед и в небо… Звездное небо!
    Машина мчится по дороге. Еще и с ветерком! Чуть открытые окна черпают прохладный, свежий воздух, который врывается в салон упругими потоками, приятно ударяя по лицу, взлохмачивая волосы. Мягкие, золотистые.
    Пахнет прелой листвой, травой.
    "Хорошо!"
    Она сидит на коленях у подруги, на переднем сидении. Голова немного наклонена, но затылок все равно упирается в крышу, обшитую, как и весь салон, чем-то мягким, бежевым. Она не знает, что это за материал. Да и зачем?.. Колени задевают о крышку бардачка, а локтями то и дело приходится пользоваться аки подпорками. На поворотах мотает. Не сильно, но все-таки.
    Не удобно? Конечно! Но это не беда, ведь только девушка за рулем пользуется соответствующим ее положению комфортом. А на задних сидениях, пожалуй, никому в этот раз не захотелось бы оказаться. Там был беспорядок. Возня. Глухие тычки. Недовольные стенания и тихая брань. А все потому, что там приходилось ютиться четырем широкоплечим парням…
    Четырем. Итого семеро! Как они только все уместились в этакую шкатулку на колесах? Впрочем, только не взбредет в голову человеку, чего только он не сделает. Особенно молодой! Было бы желание. И соответствующее настроение.
    А оно есть. На редкость замечательное настроение: глаза сверкают из-под пушистых ресниц, лучится улыбка, льется смех. Ее смех. Смех ее друзей. Молодой и здоровый…

    Что-то попало вод колеса. Камень или булыжник какой. Хрустнуло. Машина слегка дернулась в сторону, вздрогнула всем своим тщедушным тельцем, тряхнула пассажирами. Пустяк. Был бы. Если бы девушка за рулем не дернулась еще больше...
    Она испугалась. Среагировала, не думая. Крутанула руль в противоположную сторону, дабы вернуть автомобиль на прежнюю траекторию. Крутанула, но явно больше чем того требовалось. Потом обратно и опять с тем же результатом.
    Машину занесло. Покрышки с диким свистом заскользили по асфальту. Мир вокруг занялся неистовым танцем…
    Никто толком и не понял, что произошло. Ни девушка за рулем, ни другие пассажиры. Ни она.
    Все случилось слишком быстро. Всего несколько мгновений и…
    …И удар. Тяжкий удар. Звук металла, сминающегося подобно бумаге. Звук разбивающегося стекла и летящих во все стороны, сверкающих отраженным светом бисеринок осколков.
    Боль. Чудовищная боль.
    И тьма…
    Но ненадолго.

    Она лежит на спине, без движения. Лежит, ощущая сквозь порванную одежду холодную, росою увлажненную землю. Жесткую траву. В бедро упирается какой-то кривой корень. Правая рука, неловко откинутая в сторону, касается тыльной стороной ладони шершавой поверхности дерева; левая – не чувствуется вовсе.
    Вздох. Грудь изнутри будто опаляет пламя, а горло перехватывает спазм. На устах ее застывает стон. Получается лишь открыть глаза. С трудом: больше ничем пошевелить она не в состоянии.
    По грязной, испачканной кровью щеке скатывается слеза. Одна. Даже на это сил не хватает.
    Слух тоже возвращается; причиняет новую боль, ибо она слышит плачь. Поначалу едва только касающийся ушей, но затем – безумный и отчаянный, стальными иглами врезающийся в мозг, терзающий душу…
    Всхлипывания, вой и мычание. Жалкое.
    И еще шепот. Суетливый и прерывистый. Нежный. В нем была мольба! Кто-то очень настойчиво, сдерживая при этом рыдания, о чем-то просит… Кого-то. Не ее. И этот кто-то говорит. Силясь придать своим неверным, неловко соскальзывающим с языка словам как можно больше уверенности. Старается убедить, приободрить… В ответ ему, чуть слышно, другой голос. Он просит не останавливаться, просит продолжать.
    Просит.
    Потом перестает. И ни к чему больше сдерживаться.
    Она смыкает веки, прочерчивая слезинкой вторую светлую полосу на пылающей щеке.
    Вновь открывает глаза. Над ней небо! Бесконечное и звездное. Далекое.
    "Странно. Скоро должен быть рассвет. Почему же не светлеет?"
    Эта мысль очень занимает ее, но довольно быстро уходит.
    А вместе с ней уходит и боль. Медленно и неохотно, но отступает, подобно водам морским в час отлива, от кончиков пальцев к позвоночнику, к основанию шеи. С каждым ударом сердца. Становится легче. Лучше. Уже не хочется никуда вставать. Да и зачем? Мягче становится земля, ласковее.
    Кто-то зовет ее… Ее? Тихий и неуверенный, трепещущий словно от порывов ветра голос произносит имя. Но она его не узнает. Не оно было даровано ей при рождении! Ее зовут… Как? Она вдруг с изумление обнаруживает, что не помнит своего имени. Странно. Очень странно. Как такое вообще возможно? И тем не менее…
    Нужно постараться, подумать; напрячь память и вспомнить… Имя… Светлое! Определенно имя у нее хорошее и светлое. Надо. Надо бы. Но как это все-таки трудно!
    Она вспомнит. Не сейчас. Как-нибудь потом.
    Звезды вновь приковывают к себе ее внимание. Они такие красивые! Чудная россыпь драгоценных камней. Бесценные сокровища, выставленные на всеобщее обозрение. Их игривый свет, его лукавые, заговорщические подмигивания наполняют душу непонятной теплотой…
    Гаснут. Звезды гаснут! Одна за одной эти мерцающие жемчужины исчезают с глаз долой, ныряют в непроглядную темноту ночного(?) небосвода. Прячутся.
    "Какие скромные!"
    Она улыбается. Слабо, но, пожалуй, не имеет смысл требовать большего.
    Боли уже нет. Совсем! Дышится легко…
    А одна звезда таки теряться не желает и вовсе не смущается, в отличие от остальных, направленного прямо на нее стекленеющего взора. Совсем даже наоборот – разгорается все ярче и ярче, протягивая к земле свою ослепительную длань.
    "Может, хватит уже лежать здесь? Пора бы уже встать и пойти… Куда? Не имеет значения."
    И она встает. И идет… плывет, увлекаемая этим волшебным светом.
    "Жалко только маму с папой!"
    Свет ярче и ярче… Ярче…