Ее рыцарь. сказки для 19-летних. сказка одиннадцат

     В одном недалеком и неблизком государстве не так давно и не так недавно жил и правил король Грейт. Был он вдовцом, а памятью от брака и надеждой права на престол осталась стройная и воздушная, синеглазая и белолицая, гордая и неприступная прекрасная Фавилла. Принцесса Фавилла. И она соответствовала своему имени – была настолько нежна, что грубой случайностью ее можно было погасить, была настолько жаркой, что от ее страстного взгляда можно было обжечься, но никому ни нежность ни страсть она не дарила.
    Радовался, глядя на нее, король-отец. Такой и престол передать не зазорно. Однако же не вечно Фавилле быть в девушках, да и вопрос о внуке-наследнике из ее чрева далеко не праздный. Не из воздуха же он появится. Вот о будущем муже толклись разные думы в голове стареющего Грейта.
Но думы думами, а время неумолимо неслось вскачь и все настойчивее взывало к Грейту и, смеем думать, к Фавилле. В общем, подошел срок, оттягивать который означало на старости нажить интриг и врагов, если дочь засидится в невестах.   
    И разогнал король Грейт по всему королевству глашатаев, и протрубили те своими многодюймовыми лужеными глотками:
    - Созывает наш великий король всех честных рыцарей на большой турнир, где награда победителю – прекрасная Фавилла с вытекающими последствиями. Торопитесь! Ваше счастье в ваших руках.
    И поскакали к королевскому дворцу, и побежали, и пошли, и поползли жаждущие победить и жаждущие увидеть такую победу.
    Среди них был и рыцарь по имени Галардо. Он был не богат и не беден, не палата ума, но и не дурень, не красавец и не урод, но вместе с тем слыл смелым и решительным парнем. На турнир он поехал  не потому, что возмечтал о прекрасной Фавилле, а потому что ему, как любому уважающему себя рыцарю, захотелось себя показать да и на других посмотреть.
    И вот собрались рыцари и тьма-тьмущая народу. Вышли на высокое крыльцо король с принцессой поприветствовать подданных.
    - Боже мой, папа, - наклонилась к уху отца принцесса. – Я и не думала, что столько ослов, закованных в броню, будут домогаться химеры.
    - Доченька, не такие уж они и ослы, если хотят добиться тебя, - возразил папа-король.
    - Но не могу же я отдать себя какому-нибудь тупице, только потому, что он окажется сильней и грубей остальных. Как все это можно без… первого взгляда, первого свидания, признания и поцелуя, без замирающей души… Без любви. Только потому что кто-то победил кого-то, и я – как приз…
    - Дорогая Фавилла, - скосил не на нее набухающий гневом взор Грейт. – Я ценю твой ум, образованность и внешность. Но не потерплю, чтобы из-за всего этого и романтических бредней ты осталась старой надменной девой, и на следующий турнир, но уже с кровью, в качестве приза пойдет остывающий после меня трон. В истории и без тебя всяких Сапфо до черта, так что смирись и будь просто женой и матерью. Призвание женщины – быть женщиной, а не ходячей энциклопедией с моральными сносками.
    - Папа, ты примитивен, - вздохнула Фавилла. – Ты затеял этот турнир, чтобы привести в мою спальню жеребца. Можно было не утруждать себя расходами, а сразу пойти на конюшню и выбрать.
    - Замолчи! – топнул сапожком в серебряной оборке король. – Мое слово решающее. Будешь еще перечить, то прекращу турнир, и в самом деле пойду на конюшню.
    Фавилла покорно наклонила голову, но украдкой подмигнула верной служанке и, улучив момент, когда король проникновенно вещал собравшимся о роли короля в королевстве, прошептала ей что-то на ухо. Та поначалу прикрыла рот ладошкой от удивления, но под молниями бровей принцессы понятливо кивнула и побежала прочь.
    А турнир начался между тем. Съезжались и сходились рыцари, но явного победителя что-то не намечалось. Один лучше владел копьем, другой – мечом, третий – джигитовкой. Уж и солнце стало скатываться, устав наблюдать за турниром, и король нетерпеливее барабанил пальцами по золотому подносу, на котором давно пора было поднести счастливцу из рук принцессы бокал с вином.
    Но тут выступила вперед Фавилла и сказала:
    - Вы показали свою силу и равенство, благородные рыцари, и я восхищена вашей силой и любовью ко мне. Но ужас выбора в том, что только один из вас… станет… Слушайте мое последнее задание. Тот получит нашу благосклонность, кто на коне пронесется по краю городского вала и, если не сорвется и не сломает себе шею, на полном скаку сорвет висящее на засохшей яблоне красное яблоко и принесет его мне.
    Все взоры обратились к городскому валу, за которым зиял страшный своей глубиной ров, куда бросали воров и недовольных политикой короля. Каким-то чудом на валу сохранилась корявая иссохшая яблоня, и на ней – о, чудо! – действительно краснел плод. И откуда он взялся? Но этот вопрос померк перед более интересным – кто отважится на собственную погибель, то есть на исполнение задания принцессы.
    Промчаться на тяжелом коне по валу уже было подвигом – любая рытвина, неудачный наклон, неловкое движение, и тебя встретят гниющие хозяева в вязкой мерзкой жиже рва.
    - Ты что удумала? – прошипел Грейт. – Своей дурацкой затеей ты мне половину воинов уничтожишь.
    - Не волнуйся, папа, не больно смельчаков найдется.
    Ах, Фавилла. Она и в самом деле была умницей. Получить ее в качестве жены таким способом оказалось и в самом деле маловато. Даже настолько маловато, что задело патриотические и отцовские чувства папы-короля. А с другой стороны, те идиоты, что решатся на вызов принцессы и точно погибнут, оставят принцессу, как бы это сказать, небеременной. Ах, хитрюга, возмутился король, но было уже поздно.
К балкону подъехали четверо. Отсалютовав королю и склонившись перед Фавиллой, они заявили о готовности испытать судьбу. Король расчувствовался, перекрестил молодцев и пустил слезу:
    - Назовитесь, кто вы… на всяк случай, запомним, - произнес он с глубокой печалью. – И ради чего решились-то?
    - Рыцарь Пьета, ваше величество. Иду из жалости за остальных, чтобы избавить их от неминуемой смерти.
    - Достойный ответ, сынок, - благословил его король жестом руки.
    - Рыцарь Аморозо, ваше величество и ваше высочество. Иду из великой любви к несравненной Фавилле, без которой для меня жизнь, что тот же ров.
    - Чудесный ответ, мальчик, - проникся король к рыцарю чуть ли не любовью. Но, увы, он не был принцессой.
    - Рыцарь Бруто, ваше величество. Скажу честно, иду, чтобы в вашу кровь впрыснуть свою и владеть королевством по праву.
    - М-да, ответ, - сконфузился Грейт. – Такой честности не от многих дождешься, - и он скупо махнул головой.
    - Рыцарь Галардо, ваше величество. Иду просто так, от скуки.
    - Как? – король чуть не выпал с балкона. – Странный ответ. Ну, давай, не скучай, - и он вычертил в воздухе что-то непонятное, то ли кукиш, то ли кубок.
    Фавилла же стояла как неприступная крепость, которую не задевали смешные попытки желающих взять ее.
    И – началось. Первым рванул своего коня на вал рыцарь Пьета. Оцепеневшая толпа, затаив дыхание, глазела как, вырвав копытами клочья земли, конь споткнулся и сверг себя и бедного рыцаря вниз. В мертвой тишине через несколько мгновений раздался смачный всплеск жижы.
   Король только вздохнул Фавилла опустила голову.
   Рыцарь Аморозо, послав воздушный поцелуй гордой Фавилле, оставшийся без ответа, смело направил своего скакуна на треклятый вал. Вот он прошел то место, ставшее последним в жизни для предыдущего рыцаря, вот уже протянул руку к яблоне… Но конь не выдержал резкого наклона седока и упал в ров, увлекая за собой вскрикнувшего от страха и позора Аморозо.
   Король вытер слезу. Фавилла прикрыла глаза прелестной ладошкой.
   Рыцарь Бруто, не мешкая, поскакал по гибельному пути. Его крепкое тело, казалось, было слито в единое целое с могучей боевой лошадью. Вот они уже у древа, вот рука касается заветного яблока. Но что это? Лошадь захрапела, вскинулась на дыбы, скользя задними ногами в ров. Судорожно вскинулась рука рыцаря в последнем салюте...
   Король и Фавилла печально посмотрели друг на друга.
   Рыцарь Галардо, поддерживаемый сочувственными выкриками и вздохами, начал свой путь. Его верткий, но сильный конь, уверенно пронес хозяина по осыпающейся следом земле вала. Не притормаживая, рыцарь вскинул руку, надвигаясь прямо на дерево. Сейчас он натолкнется на него. В толпе истерично взвизгнули. Но в последний миг Галардо изящно отклонился, плавно изогнулся и пронесся дальше. Яблока на дереве не было, оно лежало на воздетой вверх ладони рыцаря.
    Так он и подъехал к балкону и снял шлем. Фавиллу обожгли его серые глаза, загорелое лицо и ниспадающие к плечам светло-шелковые волосы. Сердце у нее дрогнуло. В общем-то рыцарь был ничего себе. Правда, особой воспитанности и голубой крови в нем не виделось, но такие могут возомнить о себе от одного сорванного яблока…
    Но тут король Грейт, перевесившись через балкон, точно поняв думы дочери, заорал:
    - Хватайте его и тащите на вал. Бросайте его в ров.
    - За что? – одновременно выдохнули одновременно народ и Фавилла.
    - За компанию, - процедил король, вспомнив некстати старинный тост.
    Он еще мог допустить, что мужем дочери стал бы любивший ее слабенький Аморозо или тот же грубый вояка Бруто, но отдать ее в руки человеку, который скуки ради тут рыпается и случайно побеждает и мужем принцессы станет тоже, гляди, от нечего делать, это уж слишком. Все же Грейт был не только королем, но и отцом. А внука он как собирается зачать, тоже от скуки?
    Не успел Галардо опомниться, как дюжие гвардейцы подхватили, понесли да и бросили его в ров.
    Толпа возмущенно молчала и ждала. Всплеска не было. То ли гвардейцы не докинули, то ли законы физики, то ли провиденье Божие вмешалось.   
    Фавилла повернулась и пошла в покои дворца, король было за нею, но их остановил радостный рев толпы. Они недоуменно переглянулись и вышли обратно.
Перемазанный грязью и землей на краю вала показался рыцарь. С изодранной в клочья кожи сочилась кровь, руки и ноги подрагивали, но взгляд его хмуро и смело был обращен к балкону.
     Грейт с досады хватил кулаком по перилам. Но Фавилла упредила повторный приказ родителя.
    - Пусть рыцарь идет ко мне, - крикнула она и шепнула королю. – Дорогой самодержец, вот так из-за пустяков начинаются революции.
    Восторг толпы был неописуем, когда принцесса поднесла ему золотой поднос с кубком. А сам Галардо забыл вдруг обо всем на свете – вблизи принцесса не походила на красивую куклу, какой казалась на балконе. Тепло ее рук, в которых захотелось заснуть и умереть, запах ее волос, в которых хотелось запутаться до конца жизни… 
    Галардо сглотнул горячий подкативший ком и опустился на колено:
    - Я не думал, что вы так прекрасны.
    - Завтра днем я буду ждать вас, - спокойно ответила Фавилла.
    И в ее взоре рыцарю почудились загоревшиеся огоньки. Он мог бы счесть их за проявление симпатии, но, как мы знаем, огоньки бывают разные, в том числе и дьявольские. Какой же из них вспыхнул в очах принцессы? Подождем до завтра.
Сам же король, наслаждаясь верноподданным ревом толпы, лишь изрек:
    - Однако как мало надо, чтобы вместо каких-то революций получить преданность.
    На следующий день Галардо был допущен в просторный зал, где на высоком богато убранном кресле восседала принцесса. Она благосклонно ответила на пылкое приветствие рыцаря и покосилась на штору. За ней мрачно приготовился подслушивать Грейт.
    - Вы доказали нам мужество и смелость, - начала Фавилла. – теперь же осталось доказать, что вы также умны и благородны.
    - Неужели еще нужны испытания, если речь идет о любви? – осмелился спросить Галардо.
    - Неприлично перебивать принцессу, - отпарировала Фавилла, и штора довольно колыхнулась. – К тому же, какой любви от вас я могу требовать, если вчера вы говорили о скуке.
    - Простите, ваше высочество, это было вчера и до того, как вы подошли ко мне, - склонился рыцарь.
    - Так слушайте же. Вы исполните три моих просьбы, как принято в сказках. Первая – через три дня вы явитесь ко мне в образе Ланселота, ищущего не только чашу Грааля, но и Прекрасную Деву. Я соглашусь для такого случая сыграть роль Прекрасной Девы. Если же у вас что-то здесь не получится, даже в мелочи, то мне будет жаль.
    Бедный Галардо в жизни не слыхал о каком-то там Ланселоте, о Граале и вдобавок о Прекрасной Деве. Но покорно кивнул и с достоинством еще раз поклонившись, молча вышел прочь. 
    Грейт вышел из-за шторы и обнял дочь, слов у него не нашлось.
    В каких библиотеках сидел Галардо, кого из рассказчиков о древности слушал, с кем консультировался, все это осталось неизвестным, но…
Через три дня во дворец въехал одетый скромно и старомодно, но исполненный надменности и очарования рыцарь, да так, что у прислуги отвалились челюсти и в раскрытые рты влетело немало мух.
    Грациозно отсалютовав мечом, новоявленный Ланселот открыл забрало, соскочил с коня и подошел к изумленной Фавилле.
    - Не вы ли та самая Прекрасная Дева, которую я ищу безуспешно столько лет? – твердо спросил он.
    - Да, - прошептала пораженная принцесса.
    Исполненный благородства и учтивости, но в то же время величия собственного достоинства, рыцарь поприветствовал короля Грейта, в отличие от прислуги разве что не допустившего мух в рот.
    - Позвольте остановиться ненадолго у вас утомленному путнику, о, Прекрасная Дева, - сказал Ланселот. – Притомился мой конь, чресла мои саднят от ран, но все это такая мелочь в сравнении с очаровательной  как заря, с той, которая милостиво согласилась унять мою печаль и назваться дамой моего сердца.
    - Отведите рыцарю Ланселоту покои, - распорядилась растерянная Фавилла. – Мы будем вас ждать к ужину.
    За ужином рыцарь развлекал изысканное общество рассказами о короле Артуре, о доблестных рыцарях – Тристраме, Гарете, о неблагодарном короле Марке и бедной королеве Гвиневере, скромно умалчивая о своих чувствах к ней. Фавилла была очарована рассказчиком и его тактом, его свободным духом, проникновенной чувственностью, обращенной к ней, но с налетом той печальной участи, когда связанный долгом и честью рыцарь не должен выказывать своего состояния, дабы не быть униженным в сочувствии. Как будто во дворце воскресла легенда и пиршественный стол превратился в Круглый стол.
    Утром рыцарь стал прощаться. Взмахнув мечом королю, он подъехал к принцессе.
    - Я люблю вас, о, Прекрасная Дева, - произнес он грустно и твердо, - я готов на все ради вас, но ваше сердце не принадлежит мне, как и другое, которое вы не знаете и не поймете. Прощайте! – он резко повернул коня к воротам, как бы пресекая любые сантименты, пожелания, признания.
    Бурно вздымающееся сердце Фавиллы ответило рыцарю, но конь у него был слишком резв.
    На другой день во дворе дворца раздался стук копыт. Побледневшая Фавилла выскочила туда опрометью, но глаза ее тут же поникли.
    - А это ты, Галардо, - скучно произнесла она.
    - Я жду вашего второго задания, - сказал рыцарь, не спешиваясь.
    - Ах, погодите, дайте мне собраться с мыслями, я просто вчера была в очаровательном мире, который вам недоступен. Мое второе задание… Да явитесь через три дня в облике Антония. Я стану вашей Клеопатрой. Ах, идите, я еще не могу отойти от прошедшего, оно так очаровательно, что я хочу все снова вспомнить в одиночестве…
     Спустя три дня потрясенная челядь дворца, выронив все из рук, замерла перед невиданным: во дворец въехала колесница, из которой божественной походкой выскочивший воин в римской тунике прошествовал к ступенькам дворцового крыльца. На них, переминаясь с ноги на ногу, стоял король и потупившаяся Фавилла.
    - Кто вы и откуда? – важно спросил Грейт, подготовленный дочерью.
    - Я – Марк Антоний, разбивший вместе с Октавианом войска предателей Великого Рима – Марка Брута и Лонгина Кассия. Убийцы моего божественного дяди Юлия Цезарят больше не оскверняют землю, - сильным четким голосом гордо ответил пришелец.
    - Зачем вы пожаловали к нам? – проворковала восторженно Фавилла.
    - Я пожаловал сюда за наградой в виде неземного чуда Клеопатры, - невозмутимо ответил Антоний, словно он пришел в посудную лавку за тарелкой.
    - А вы знаете их дальнейшие судьбы?
    - Даже знание завтрашнего дня не в силах остановить случающееся сегодня, когда это вершится по воле любви, - скрестил перед собой руки Антоний.
    - Каков ответ, - восхитилась принцесса и хлопнула ы ладоши онемевшей прислуге. – Приготовьте комнату гостю.
Антоний, тряхнув, смоляными кудрями, еле кивнул.
    - Особо не беспокойтесь. Римским солдатам безразличны чертоги. Мне хватит и походной койки, если таковая найдется.
    - Вечером ждем вас к ужину, - мило улыбнулась Фавилла.
    До самого утра завороженно слушали особо близкие к королю и принцесса о великом Гнее Помпее, о трусливом сенате Рима, о подрастающей сорвиголове Юлии, горечи Октавиана. Туника Антония порой касалась принцессы, и ей овладевали восторг и покорность – прикажи Антоний стать ей просто одной из наложниц, стала бы не колеблясь, наклонясь, скажи он ей хриплым своим  голосом – желаю тебя, моя Клеопатра, не мешкала бы ни секунды прямо здесь на столе, выгнав из-за него всех, даже отца…
    Он был неподражаем в своем величии и простоте, проказах и притягательности мужчины, и Фавилла не могла оторваться от него взглядом, бессознательно ощущая себя с каждой минутой всамделишной Клеопатрой. Особенно когда Антоний нежно поглядывал на нее, рассудок стал тормозить, и принцесса слабо соображая, все же нашла силы уйти, сославшись на головную боль. Раздевшись в своей спальне, она бросилась на кровать и долго кусала подушку, заливаясь слезами.   
    Антоний, величаво-печальный, весело-возбуждающий и непременно с гордо вскинутой головой за день затмил даже самого короля Грейта. Прислуга стала ему кланяться ниже, чем королю. Очарованная принцесса как тень ходила за Антонием и не давала разрешения на отъезд. Наконец, они остались наедине.
   - Я люблю вас, Антоний, - прошептала Фавилла и прильнула губами к его горячим губам.
   - И я тебя люблю, Фавилла, - вскрикнул внезапно потерявший голову Антоний.
   - Что? – принцесса отстранилась. – Я – Клеопатра, не забывайтесь!
    Антоний молча повернулся, а вскоре исчез из дворца.
    На следующий день ко дворцу пришел Галардо.
    - О, это было волшебно и потрясающе, что со мной происходило в последнее время, - сказала Фавилла. – Я ничего подобного не испытывала.
    - Ваше последнее испытание, ваше высочество, - напомнил о себе рыцарь.
    - Ах, мой милый Галардо, как вам удалось так войти в разные образы, откуда такой дар, отвечайте немедленно!
    - Я просто люблю вас, Фавилла.
    - Вы прекрасны, мой рыцарь. Моя последняя…просьба. Приходите через три дня ко мне. И будьте… самим собою. И я обещаю – я ваша. Вы победили меня.
Рыцарь кивнул и молча вышел.
Прошли три дня, неделя, месяц. Галардо не появлялся. Встревоженная принцесса проглядела все глаза и не находила себе места.
    - Но почему? Ведь последнее испытание было самым легким!
    - Может, сбежал, подлец, чтобы нас опозорить? – предположил король, снарядив на поиски рыцаря всю свою гвардию.
    - Папа! он любит меня. И я его тоже люблю. Я не знаю, с ним что-то случилось. Ищи его и найди, заклинаю, - и с Фавиллой случилась истерика.
    А все объяснялось просто. Именно последнее задание оказалось невыполнимым для рыцаря Галардо. Он дрался на турнире, бесшабашно сорвал яблоко на пороге смерти, это был он, рыцарь Галардо. Он влюбился в прицессу, и это тоже был рыцарь Галардо. Но следующие испытания, два каприза взбалмошной принцессы… Да, превозмогая себя, он сумел перевоплотиться в великих людей прошедших великих эпох, но эти чудесные перевоплощения не только отняли у него все силы. Он потерял самого себя. Он уже не мог перевоплотиться обратно в свою сущность.
    Чернея от горя и раздирающей душу любви к принцессе, плача, что оказался бессилен перед последним желанием его Девы, его Клеопатры… о, Боже! – Фавиллы, он нахлестывал верного коня, уносясь прочь из королевства куда глаза глядят.
    А по его пятам уже неслась отыскавшая его след королевская гвардия, исполняя приказ Грейта – найти и доставить живым и невредимым! Настигнут ли?