Он пришел. Миссия

23 ноября 2015 года

Даллас, Техас, США

16:05

«К этому в высшей степени опасному пределу» - спокойно продолжал понтифик, «христианскую цивилизацию подвели, разумеется, в первую очередь очень старые и очень недобрые смертные грехи – алчность (в смысле стремления к материальным приобретениям), гордыня, лень, похоть и страх»

Он глубоко и грустно вздохнул, затем продолжил:

«В первую очередь, разумеется, алчность, точнее, потребительство. Как крепко выражаются в твоей родной стране, потреблятство. Подавляющее большинство населения в христианских странах Европы, Северной Америки, Австралии и так далее, поддались искушению технического и экономического прогресса, который впервые в истории предоставил буквально каждому жителю – за исключением совсем уж тяжело больных – возможности по достижению материального благосостояния, недоступные какие-нибудь даже сто лет назад даже королям…»

«Как, надо отметить,» - продолжал он, «и возможности по столь же радикальному повышению своего социального статуса – социальную мобильность, то есть. Что уже кормило другой смертный грех – гордыню. При этом радикально более мощные и эффективные информационные технологии попали, естественно, в руки предпринимателей и бизнес-менеджеров, которые использовали их на полную мощность для стимулирования покупок как можно большего количества продуктов и услуг…»

«Тем самым, превращая Homo Sapiens в Homo Perussi? Человека разумного в человека-потребителя?» - усмехнулся я. «И заменяя христианство на де-факто новую языческую религию? Культ успеха – материального и социального и всё такое?»

«Именно» - кивнул отец Эудженио. «При этом рекламные технологии, а также СМИ, прямо или косвенно контролируемые деловой элитой, один за другим снимали внутренние барьеры человека…»

«Ибо эти барьеры мешали максимизировать потребление и, следовательно, доходы и прибыли бизнеса?»

«Конечно» - снова кивнул понтифик. «В частности, барьеры сексуальные. Что, разумеется, привело просто к взрывному росту потребления соответствующих продуктов и услуг. В первую очередь, разумеется, порнографии. А это уже кормило ещё один смертный грех – похоть…»

Я кивнул. Пий продолжал:

«Огромную – и чрезвычайно разрушительную – роль сыграло и неверное, точнее, катастрофически искажённое понимание в нашем мире прав и свобод человека. Очевидно, что из основополагающей – и объективной – цели человеческой жизни напрямую следует, что основополагающими правами человека являются право на счастье в этой жизни и на доступ в Царствие Небесное после неё, а основополагающей свободой – свободу делать всё необходимое для достижения этой цели. В частности, на поиск и обретение соответствующей Истины и проповедь этой Истины другим…»

Я снова кивнул. «Согласен».

«Вместо этого права и свободы личности стали пониматься как права и свободы говорить и делать всё, что угодно, если это не причиняет прямой и явный вред окружающим. В том числе, и создавать собственную реальность – в виде идеологии, философии, религии и так далее…»

«К сожалению» - согласился я.

«Кроме того, европейская цивилизация сделала совершенно неверные выводы из катастрофы, вызванной двумя тоталитарными режимами – нацистским и большевистским – которые проповедовали превосходство одной нации и расы над другой, одной социальной группы над другой и одной идеологии над другой...»

Я молчал. Ибо уже знал, что услышу дальше.

Пий продолжал:

«Вместо того, чтобы признать, что причиной этой катастрофы была только и исключительно ложность идеологий, которые исповедовали большевики, нацисты и фашисты, европейские элиты выдвинули столь же ложный лозунг о фундаментальном равенстве и равноценности всех идеологий, культур и религий…»

«Пресловутый мультикультуризм» - усмехнулся я. «Перемешанный с релятивизмом и толерастией. До полного хаоса и дурдома…»

«Именно» - кивнул понтифик. «До полного дурдома. Ибо нацисты, конечно, были неправы, считая, что одна раса или нация чем-то лучше или хуже другой. Это чушь, что было очевидно ещё в те времена. И уж, тем более, в наши дни. А вот культуры, идеологии и религии действительно бывают передовые и отсталые, плохие и хорошие, лучшие и худшие…»

«С точки зрения благодатности?»

«Разумеется» - снова кивнул Пачелли. «К сожалению, в высшей степени опасный вирус релятивизма стараниями творцов Второго Ватиканского собора и их последователей проник и в Церковь, которая, по сути, прекратила борьбу как с еретиками внутри, так и с ложными учениями и заблуждениями – от православия и протестантизма до ислама, иудаизма, атеизма и неоязычества вовне…»

«И, в результате, стала с ураганной скоростью терять благодатность и сдавать позицию за позицией силам Зла…» - мрачно пробормотал я.

«К сожалению» - подтвердил понтифик. «В первую очередь, разумеется, агрессивному секуляризму и ещё гораздо более агрессивному радикальному исламу. Впрочем, и не только радикальному. Ибо и этим, и другим ложным учениям глубоко ненавистна католическая Истина. Которая самим фактом своего существования изобличает лживую сущность их учений. Тем более, проповедью…»

«Поэтому неудивительно,» - он глубоко вздохнул - «что Святая Римско-католическая Церковь и вся христианская цивилизация, точнее, христианская составляющая современной европейской и американской цивилизаций находится под мощнейшим давлением со стороны этих – давайте называть вещи своими именами – демонических учений и эгрегоров…»

«Которые не успокоятся, пока либо не получат решительный отпор, либо не уничтожат Церковь полностью и окончательно» - заключил я. «А поскольку ни Церковь, ни цивилизация в целом даже и не защищаются…»

«То ты согласен, что угроза действительно экзистенциальная?» предсказуемо осведомился понтифик. «Угроза гибели Церкви и вообще всей христианской цивилизации, за которой неизбежно последует приход в наш мир самого настоящего Ада. Абсолютного Зла, по сравнению с которым даже самые отвратительные палачи Гитлера, Сталина, Пол Пота, Ким Ир Сена и Энвер-паши – просто ангелы небесные…»

«Согласен» - вздохнул я. «Только вот что с этим делать? Особенно если учесть, что христианская цивилизация реально вымирает, а наши враги (мусульмане, например), наоборот, плодятся как кролики?»

«Во-первых, не паниковать» - улыбнулся Пачелли. «В бытность мою Верховным Понтификом угроза была, пожалуй, даже посерьёзнее. И ничего, справились. Справимся и сейчас. Никаким вратам никакого Ада никогда не одолеть Святую Римско-Католическую Церковь и великую христианскую цивилизацию. Никогда» - убеждённо закончил он.

«Поэтому» - спокойно продолжил он, «вопрос не в победе или поражении, ибо если с Нами Бог Всемогущий, то неважно, кто против нас. Мы всё равно победим. В смысле, Церковь и христианская цивилизация. Вопрос в цене этой победы…»

Мне стало несколько нехорошо. Ибо я немедленно вспомнил цену предыдущей победы…

Пий, между тем, продолжал:

«Понятно, что для спасения Церкви и всей христианской цивилизации необходима радикальная реструктуризация – по твоей терминологии, реинжиниринг – всей государственной, политической, общественной, экономической и прочей системы Европы. В первую очередь, разумеется, Евросоюза, который является сердцем христианской цивилизации…»

Я, кажется, начал понимать, что от меня потребуется.

«… который» - продолжал понтифик, «может быть проведён либо сверху – мягко и аккуратно, либо снизу – жёстко и болезненно. Со всей вытекающей из этого разницей в цене победы»

Понтифик сделал многозначительную паузу, затем продолжил:

«Сверху реинжиниринг может провести только Церковь…»

«Но для этого ей нужно в первую очередь реформировать себя?». Вопрос, понятное дело, был чисто риторическим.

«Разумеется» - кивнул мой духовник.

Я вдруг сразу понял всё. Точнее, увидел. Чётко и ясно.

«Правильно ли я понимаю» - медленно осведомился я, «что мне надлежит, используя мои, скажем так, мистические способности и доступ к каналу тронда, организовать, скажем так, радикальную смену руководства Святой Римско-католической церкви? А затем передать новому руководству мои технологии – для радикального и ураганно-быстрого, ибо время не ждёт – реинжиниринга сначала Церкви, а затем – и всей европейской системы…»

«Скорее параллельного реинжиниринга» - поправил меня понтифик. «Но, в целом, всё правильно. Есть, правда, одно но…»

«А именно?» - удивился я.

«Ты пока ещё не можешь приступить непосредственно к выполнению Миссии...»

«Почему?» - изумился я.

«Потому» - по-отечески наставительно объяснил Пий, «что для её выполнения тебе нужно ещё несколько поправить свою энергетику. Серьёзно повреждённую… впрочем, ты сам знаешь, как и почему…»

«Знаю» - усмехнулся я. «Очень хорошо знаю. И что мне нужно для этого сделать?»

«Просто следовать твоему любимому Divine Guidance» - улыбнулся понтифик. «Руководству Божьему. Каким бы странным оно тебе ни казалось…»

Как показали события следующих дней, это было ещё очень мягко сказано. Насчёт странности...