Браки рождаются на небесах Нет худо без добра

ГЛАВА III
Глаза они открыли одновременно. Маленькие птички сидели на ветках и смотрели на них, не шелохнувшись. Завораживающая тишина стояла вокруг. Цикады притихли. А величественные Солнце и Луна были скрыты наползающими из-за моря тучами.
— Ах!.. Вот от чего, притих мир?!! — сказал Ауст. — Должно быть дождю?
Идэн ничего не ответила.
Легкий ветерок пробежался по листве, подтверждая прогноз Ауста.
— Бежим! Радость моя, — восторженно обратился он. — А то, мы вымокнем!
Но, Форсет словно не слышала его. Она наслаждалась, его заботой о ней. Лишь, когда первые капли дождя упали на них, он решительно, протянул ей руку, заставляя её бежать к укрытию.
Грозовая туча властно застелила всё небо. Деревья закачались, под сильными порывами ветра. Молния, ярко сверкнув, озарила округу. И тут же, резкий раскат грома прогремел, среди нависших, темных туч. Удар прогрохотал такой силы, что небо и горы задрожали, а вода шквалом хлынула на землю. Ливень, все нарастал и нарастал, заливая сушу.
Ауст, чтобы дождь не замочил Идэн, растянул над ней свою рубашку, но она тут же промокла.
Гроза, молниеносно начавшаяся, также быстро и закончилась, оставляя после себя бесконечные лужи. Солнце, вновь, засияло на небосводе в альянсе с улыбающейся Луной. Убегающий ветер, стряхнул с намокшей листвы остатки дождя. Капли звучно падали в образовавшиеся лужи, пуская по поверхности воды разбегающиеся круги. Ветер стих окончательно, лишь время от времени лёгкое дуновение, покачивало остов прошлогоднего камыша, играющего своей метёлкой.
— Непонятно, как его сюда занесло? — подумал Ауст, разглядывая стебель осокового растения, нашедшего пристанище в узкой гранитной расщелине горной возвышенности.
Ауст взял из рук Идэн свою рубашку и стал её выжимать. Они, неотрывно, смотрели друг на друга и улыбались, довольные и счастливые.
Голос отца привёл их в чувства. Первым — это осознал Ауст. Беспорядочные мысли вновь за будоражили в голове Идэн. Лицо покраснело. Повторный окрик родителя заставил её отозваться, только возгласа не последовало. Порыв так и застыл, не сорвавшись с её уст. Она улыбнулась, сражённая своим бессилием. Ауст улыбнулся ей в след, прекрасно понимая состояние любимой.
— Иди, — посоветовал он. — Я приду позже.
Лишь на третий окрик отца она отозвалась.
Девушка сбежала с палубы по трапу и по дорожке направилась к дому. Она на ходу стала что-то петь, чтобы скрыть своё волнение. Только, как она не старалась, песня не получалась. Голос её не слушался, но Идэн не останавливалась. Со стороны — это выглядело нелепо, однако Эрик Форсет не подал вида.
— Сколько можно работать?!! — похвалил «Курчавая Голова». — А где Ауст?
— Не знаю, — ответила дочь и ещё больше покраснела.
Из ложбинок, после столь сильного, проливного дождя, подымался туман. Промозглость от чрезмерной влажности пробежала по телу прохладой. Плечи Идэн задрожали. А сердце, вновь, начало колотиться.
Смятение не покидало её. А наоборот, бурный поток ощущений нарастал, и от этого, ей становилось, ещё неудобней. В ушах шумело. Голова кружилась. Перед глазами медленно плыли, какие-то мельтешащие точки. Опускаясь до определённой черты, они вспрыгивали вверх и опять начинали ползти, до той же самой черты. Она молча шла рядом с отцом. Он ей что-то рассказывал. По крайней мере, у него открывался рот и шевелились губы, но она не слышала его. Слова-признания Ауста заполнили всё её внутреннее пространство.
— Я тебя люблю!!! Я тебя люблю!!! — слышала она и ничего другого.
Сославшись на усталость, дочь стала подниматься к себе, пожелав отцу: «Спокойной ночи».
— Люблю! Люблю! — пульсирующие удары били по вискам и точно эхо, эти звучания разносились по телу. Они звучали, не стихая. Звучали точно набат, призывающий на тушение пожара, но она не хотела тушить этот пожар.
— Люблю! Люблю! — опьяняло её всё больше и больше.
Это разбушевавшееся пламя, как вихрь, как ураган уносило Идэн из прошлой жизни. Точно лавина, с которой бесполезно бороться — она всё сметает на своём пути. Так и Ауст, словно лавина, схватил её и закружил в своих объятиях. Закружил её, словно соломинку. Погружая её, унося с головой, в водоворот налетевшего, нахлынувшего счастья.
— И нет смысла этому счастью противиться, — заключила девушка. - Идэн Форсет рада быть, этой счастливой соломинкой!
— Это судьба! — решила она. Далёкий раскат грома, уходящей грозы подтвердил это.
— Такого ощущения у меня ещё не было!.. Может потому, что Хальв, не говорил мне такого? — подумала Форсет, но она тут же, отогнала эту мысль. Набежавшая мысль о Хальве, показалась ей, какой-то не естественной и нелепой. Ей показалось, что — думая о Ирвинге — она оскверняет, свои чувства к Аусту и Ауста к ней. Теперь, конунг Хальв Ирвинг был для неё посторонним человеком. Он, отныне ничего для неё не значит. И ничего, кроме неприятностей, если думать о нём, ей не принесёт. Её сейчас заботило,  не своё состояние, а состояние Ауста. А то, что — эти думы — будут неприятны для её любимого, она была уверена.
Не желая больше погружаться в воспоминания, она подошла к окну. По небу медленно плыли вереницы белых облаков, словно эскадры кораблей под белыми парусами. Среди этой, растянувшейся эскадры кораблей, есть и их корабль с Аустом, - мечтательно подумала она и закрыла глаза.
— Я люблю тебя, — продолжало клокотать внутри, заполняя всю её неимоверной радостью.
Далёкие всполохи молний, сквозь сомкнутые веки продолжали тревожить её сознание. А чувства продолжали пылать. Точно огонь по весне, бушуя и расползаясь по прошлогодней, иссохшей траве. Забираясь все в новые и новые, не изведанные, ещё даже ею самой потаённые места. И вспыхнув — мгновенно запылав, огонь продолжал неистово разгораться, все сильнее и сильнее… Видимо много было неистраченных дров в печурке госпожи Идэн и горели они чисто, без пепла и копоти.
Идэн посмотрела на горы, продолжающие хранить свой цветущий весенний наряд. Яблони, сливы, вишни, рябины бурно цвели, точно невесты в белоснежных платьях.
— Надо же!.. — восторгалась она, находя место и для себя в этом свадебном эскорте.
По небу продолжали плыть облака причудливых форм. Солнце, отразившись от гор, золотило эти каравеллы, золотило всю эскадру и их с Аустом корабль в частности. Она услышала стук топора. Игл возводил очередную корабельную мачту. Его самого не было видно, из-за выступа дома, но его рубашка сохла на солнце. Он из палки соорудил плечики и теперь его сорочка, точно белоснежное облако, покачивалась при каждом лёгком дуновении ветерка. Окрылённая счастьем, она пошла, спать.
Идэн лежала на кровати и погружалась в сон. Ощущая какое-то трепетное, заботливое внимание и тепло. Забота исходила откуда-то издалека, но такая близкая, греющая и родная. Она, засыпая, не могла понять: «Что это такое?.. Что её так греет?!!» Откуда, столько трепетной теплоты и заботы?.. Не в состоянии объяснить эти явления она приписала, всё это сказочные состояния — заботы и любви, Аусту. Вот только, данное попечение, тепло и внимание исходило от потустороннего мира. «Существа», летевшего к ней в дом. Её дом, находящийся там, наверху и до поры — до времени ею оставленный и сейчас пустующий. Но она тут же уснула, обрывая с ним мысленную связь.
ГЛАВА IV
А «ОНО», в состоянии блаженства, продолжало лететь по бесконечному пространству хранилища, в желании поскорее увидеть своих подопечных чад.
Выключив, какое-либо воздействие — в виду отсутствия гравитации и притяжения, «ОНО» погрузилось, в ещё большее состояние блаженства и это состояние все множилось и множилось, готовое перерасти в эйфорию радости, не имеющую границ.
«ХРАНИТЕЛЬ ДУШ» обожал сюда возвращаться. И если бы не было, ограничения по времени здесь находиться и не требовалось, его присутствие на Земле, он бы никогда не покидал этого сказочного места. Его передвижное средство, в виде гранаты, несло его к цели. Им не надо было управлять — в силу магического притяжения родственных импульсов. Душам не нужен проводник домой — этот путь они знают без поводырей! А это были его Души. «ХРАНИТЕЛЮ» нужно было торопиться — посещение гостей было ограничено не только по времени, но и по количеству посещений. Поэтому он не мог здесь появляться и быть — бесконечно. Ангел пролетал, через множество сот, расположенных в небольшом пространстве — в тоже время безмерно-бесконечном. Он, весь, погрузился в предвкушение предстоящей встречи. Но, оказавшись перед пустым колумбарием, опешил. Сот был пуст. Не веря своим глазам, он поземной привычке засунул голову в колумбарий — заглянул внутрь прозрачной банки, но бесконечная глубина подтвердила отсутствие в ней «ДУШИ».
— Что??? — вскричал он и метнулся к следующему колумбарию и вслед за ним к последующему. Ячейки были пусты… К тому же соты разом превратились в ещё, более прозрачные банки, как бы призывая, его поверить в то, что он не ошибся.
В хранилище царило не зыблемое спокойствие, но резкий вскрик взорвал царственную тишину Неба.
— Не может быть??? — истошный крик сотрясал ВЫСЬ. Три ёмкости его подопечных были пусты.
— Как?.. Когда?.. — так и зависло немым вопросом.
На вопрос «Когда?» он ответ нашёл сразу: «Восемнадцать лет назад. С малыми, не значительными интервалами между собой».
— У… — облегчённо успокоил он себя. — Восемнадцать лет — это не возраст, даже и для людей!..
— Главное, чтобы они не вселились в зверей и неприкаянных упырей, — утешил себя Ангел.
Однажды, вот также, он не успел на вселение «Души» и она, неприкаянная, заблудилась. Намотавшись по свету, «Душа» вселилась в волчищу. И вот уже без малого восемьсот лет она идёт по пути перерождения. Теперь осталось всего, каких-то десяток лет и она, вновь, станет человеком. Только, вот эти — последние отрезки пути перерождения самые ответственные моменты. И их надо пройти с достоинством и без спешки. Иначе быть катастрофе и всё время ожидания пойдёт насмарку и откинет эволюцию восстановления «ДУШИ» назад — на целые тысячелетия. На невероятном подъёме поиска и полный ответственности, он покинул колумбарий, упорхнув в синее небо. Ангел так спешил, наверстать упущенное, что даже не навестил остальных своих подопечных.