Фрионса-бан-ард Сона. Первый сказ о Соне

- Мы уходим, - она обернулась в дверях: лазурная мантия облекла ее стройное сильное тело и диковинным цветком легла около ног. От той потерявшейся и не знающей, что ее ждет роженицы, какой она постучалась в мой дом - не осталось уже ничего. Это снова была высокая Магесса: сильная, свободная, уверенная в себе и в своих силах. Райвен, держа мать за руку, спокойно и с легкой доброжелательной улыбкой смотрел на меня.
Я пожал плечами и кивнул:
- Был рад помочь, Ванесса.
Она посмотрела на сына. Она кивнули друг другу и шагнули за порог. Портал Ванесса открыла тут же, и две фигуры исчезли в портале.
- Рисковая женщина, - пробормотал я и повел рукой. Дверь послушно встала на место.
Я поднялся в свой кабинет, сел за рабочий стол, и опер подбородок о сложенные ладони. Закрыл глаза и прислушался. Было непривычно тихо. После десяти лет шума и гама, которыми наполнял мою башню Райвен, тишина казалась оглушительной.
Я услышал трепетание тонких крыльев и через пару секунд в комнату влетели удивленные сильфы. Их король подлетел ко мне, положил руки на мой нос и, в мозгу моем возникло ощущение вопроса.
- Они окрепли, выросли и ушли, - ответил я.
Снова вопрос, но с ноткой сочувствия.
- Жалею ли я?
Я задумался. У всех живущих под этим небом есть одно плохое качество: мы привыкаем. И к хорошему - и тогда ищем лучшего. И к плохому - и по непонятной странности нашей души именно это пытаемся сохранить, как самое ценное.
- Нет, я не жалею.
Король грустно улыбнулся. В голове возникло ощущение печали.
- Не так, - не согласился я: - Им будет лучше со своими.
Легкий укор.
- Да мне будет печально. Но не долго. Займусь тем, чем занимался до них.
Нечто похожее на восклицание.
- Я тоже так думаю!
Король сильфов козырнул мне от виска, подлетел к своим подданным и величественным жестом велел удалиться. Сильфы, введя меня в легкое нервное потрясение, послушно ушуршали крылышками прочь.
И тут в дверь постучали. Я, все еще пребывая в некотором ступоре, спустился и открыл. На пороге стояла, закутанная в длинный походный плащ, девочка. Впрочем, стоило ей сделать шаг, войти в башню и скинуть капюшон, как я понял свою ошибку. Вошедшей было столько же лет сколько и мне. Просто макушкой она едва доставала до моей груди. Длинная задорная челка ложилась на чистый ровный лоб, темно-русые волосы средней длины забраны сзади в свободный хвост, лицо…
 Лицо ее было одновременно и округло мягким, с ровными высокими скулами и почти детским и, в тоже время - царственно величественным. Но больше детским. Однако, сильнее всего поражали ее глаза - они плавно и незаметно меняли цвет. Серый перетекал в зеленый, зеленый в голубой, голубой в глубокий карий, карий в желто-кошачий, а желтый в серый. Я так засмотрелся в ее глаза, что гостье пришлось помахать передо мной изящной тонкой ладошкой:
- Фреки-и-и-и…
- Имею честь знать? – наконец я выплыл из  ее бездонных глаз.
- Меня – нет. Но вот наставника моего знаешь, - улыбнулась девушка, просияв безупречными зубами.
- И кто Ваш наставник?
- Твой…-  поправила она.
- Кто твой наставник? - сходу перестроился я.
- Мемнон.
- Мемнон, Мемнон, - бормотал я, вспоминая. Ну, не было у меня знакомых с таким именем. Кроме одного старого кентавра: - Мемнон?!!!
- Ты что кричишь-то? – гостья с укоризной поглядела на меня: - Да, кентавр Мемнон - мой наставник.
- Как поживает старый жере…эээ, пройдоха
- Жеребец, ты хотел сказать, - легко рассмеялась гостья: - Он им и остался. Ну, знакомство можно считать состоявшимся?
Она с многозначительным видом посмотрела на меня. Я вспомнил о своем долге хозяина. Приняв от гостьи плащ, я невольно залюбовался ее фигурой: стройный стан, узкая талия при сильном животе, крепкие стройные бедра. Нет, не подумайте – она была одета. Просто одежда была облегающей и основные абрисы гостьи весьма выгодно подчеркивающей. Гостья же, ничтоже сумняшеся, прошла на второй этаж, и завернула на кухню. А я, пребывая в легком обалдении, шел следом и поражался грациозности ее танцующей походки и думал, что даже самый опытный следопыт сошел бы с ума доведись ему несчастье ловить такую беглянку. Да, кстати, а кто же она? Для карлицы и человека – слишком красива, для дочери подгорного народа – очень стройна, для эльфов – все-таки низкоросла.
Пока я пребывал в этих размышлениях, девушка хозяйской рукой растопила очаг, поставила на огонь чайник.
- Ты чай с чем будешь?
- Прости?
- По словам Мемнона ты был сообразительнее, - рассмеялась гостья: - Хорошо, все сделаю сама. Меня зовут Сона. Я – дриада. Дочь короля Игна.
Что-то громко упало на пол. Оглядевшись, я понял, что это моя челюсть. Мать моя Бездна! Дриада! Один из самых таинственных народов, перед кем преклонялись даже зазнайки кентавры!
- И чем мое скромное жилище привлекло фрионса-бан-ард Сона.
- Давай без титулов, - поморщилась дриада, роясь в настенных ящиках в поисках съестного.
-  А твой батюшка знает где ты? -  слегка напрягся я, памятуя о множестве рассказов про сбежавших принцесс.
- Знает, и больше того – сам отпустил меня, - успокоила меня Сона.
Я затаенно перевел дух. И вспомнил, кто хозяин в этом доме. Усадив гостью за стол, я живенько сервировал его, метнулся в подвал за припасами, соорудил пару бутербродов, кои могли сойти за непринужденное угощение,  заварил чай…
Сона с улыбкой наблюдала за моей суетой:
- А в этом Мемнон не солгал.
- В чем? – я поставил чайник на стол и разлил ароматный настой по чашкам.
- Ты очень добрый и милый, - без улыбки ответила гостья, глядя мне в глаза.
- И еще совсем не умею вести себя с красивыми умными девушками, - неожиданно брякнул я чистую правду.
- Секрет прост, - Сона с улыбкой погладила мою ладонь: - Будь собой. Давай пить чай…
Я прокашлялся. Клянусь, будь у меня хвост, как у собаки, он вертелся бы сейчас из стороны в сторону   с такой скоростью, что был бы невидим.
После чая мы поднялись в кабинет. Сона скинула сапоги, с ногами забралась во второе кресло. Я щелкнул пальцами и в камине вспыхнул огонь. Дриада кивком поблагодарила меня и засмотрелась на пляшущее пламя. А я, не зная куда деть себя, сел за рабочий стол. Признаюсь, поначалу я тоже смотрел на огонь. Но потом мой взгляд сам собой устремился на Сону и понял, что она уже давно пристально смотрит на меня.
- У меня еще одни уши выросли? – спросил я.
- Нет, - улыбнулась девушка, а глаза ее смотрели в самую глубину моей души и, мне впервые за всю жизнь нечего было скрывать.
- Почитай что-нибудь, - попросила Сона.
- ?
- Из своих стихов, глупый, - с какой-то нежной улыбкой пояснила девушка: - Мемнон часто читал твои стихи.
- Вот мерзавец! – ругнулся я: - Ведь обещал не рассказывать никому.
- А он и не рассказывал, - рассмеялась Сона: - Пока я тайком не залезла в его пещеру и не нашла книгу. Знаешь, что мне первое попалось?
- Нет.
- «Дождь», - сказала Сона и, повернув голову, глядя в огонь, стала наизусть читать мой стих. Читать так, что у меня мурашки поползли по коже Никто и никогда не мог читать мои стихи так, чтобы я не морщился. А здесь…будто бы это мой голос звучал в освещенной камином комнате, будто бы это я сам читал, строчку за строчкой пропуская через сердце. И те чувства, что вложил  в эти строки я, сейчас звучали в голосе Соны.
- Ну как? - робко спросила она, когда в комнате стало тихо.
Я сглотнул вставший в горле ком. Прокашлялся:
- Никто и никогда не читал мои стихи лучше тебя…
- Спасибо, - улыбнулась девушка.
Я вскочил и забегал по комнате:
- Спасибо?! Да понимаешь ли ты, что сейчас будто я сам читал его?! Да это я должен благодарить тебя за стих и…и…и небо за тебя!
- Да успокойся ты, - Сона поджала ноги: - Лучше почитай что-нибудь сам…
Я сел за стол, наугад открыл книгу. Попался венок сонетов. Но едва я начал, Сона почти простонала:
- Не надо. Это сильный стих, красивый, но не сейчас…Я устала от скоротечности времени. Я устала терять то, что люблю. Когда я читала этот венок сонетов, я наяву видела Соджок-Орху…
-?
- Вот видишь. А ведь это был величайший из городов построенных людьми. Жемчужина южного мира, с белоснежными стенами, пышной зеленью садов и радугами фонтанов. А сейчас там только песок. Ровный, гладкий. Мертвый…
- Но у меня мало веселых стихов, - признался я.
- Но они есть, - грустно улыбнулась Сона: - «Звездный мальстрем», например…
Мы проговорили всю ночь. Читали стихи. Сначала только мои. Словно бы не нарочно Сона обмолвилась о том, что тоже пишет, и я вынудил ее прочитать свое. Потом мы просто говорили обо всем и ни о чем. Я рассказывал свои истории, она делилась своими приключениями. Мы много смеялись, иногда надолго умолкали (наслаждаясь молчанием друг друга, не меньше чем беседой). Только под утро, когда восходящее солнце залило розовым цветом склоны окружающих гор, Сона сладко потянулась и потерла глаза:
- Сейчас поспать бы…
Я щелкнул пальцами, и в комнату вплыло покрывало с подушкой. Они уютно расположились на широком диване и, дриада с улыбкой легла, натянула одеяло до подбородка, и сладко-сладко зевнула.
- Спи, - прошептал я, выходя из кабинета. Сам устроился на кухне, на жестком и узком топчане. Но, клянусь, тогда спалось на нем слаще, чем на самой нежной пуховой перине.
Проснулся я от того, что на пол громко упала поварешка. Открыл глаза и увидел хозяйничающую у стола Сону. Она сосредоточенно что-то крошила большим мясницким ножом. Обернувшись, она просияла мне такой белозубой улыбкой, что мои губы поневоле растянулись в ответ.
- Чем завтракать будешь, соня? – поинтересовалась девушка.
- Обычно омлет с беконом, - еле ворочая непослушным со сна языком, ответил я и потер шею: - Это не сон.
- Ты о чем? – дриада серьезно посмотрела на меня.
- Да я, - я смутился: - Когда засыпал - боялся, что проснусь, а ты окажешься сном.
Она подошла ко мне и взяла мои руки в свои:
- Я реальна, видишь? Могут видения сделать так? – Сона села на мои колени и, осторожно взяв меня за голову, коснулась нежными, пахнущими клубникой и свежим весенним утром губами моих губ. Сначала робко, осторожно. А затем, словно сама поверив себе и мне – в полную силу…
Запах горящей яичницы коснулась наших ноздрей одновременно. Сона со смехом соскочила с моих коленей, и мы бросились к плите.
Яичница безнадежно подгорела, но самое главное свершилось. Я удивленно оглядывался вокруг, будто впервые видел окружающий меня мир. Все было таким живым, цветным, реальным и в тоже время настолько воздушным и легким…
- Как на  Тин-Даэрат, - пробормотал я.
- Что? – Сона проглотила кусок бутерброда и запила его молоком.
- На востоке, в Поднебесных горах есть одна долина – нагорье Тин-Даэрат. Множество странников побывало там, на ни один не сможет снова найти дорогу туда, если только его не ведет сердце. Я был там дважды. Просто я сейчас чувствую себя, будто нахожусь на этом нагорье. Я живу…
- Я тоже, - эхом отозвалась Сона, глядя мне в глаза.  А я…я снова утонул в этих прекрасных, огромных, мерцающих глазах.
- Ну-с, - вывел меня из забытья задорный голос дриады: - Когда отправимся в очередное путешествие?
Я оторопело посмотрел на нее.
- Мемнон говорил, что вы с ним много путешествовали, - пояснила Сона свою мысль.
- Вообще-то скорее долго, но редко, - я прочистил горло, поставив себе галочку напротив пункта «Выдергать Мемнону по одному волоску бороду за длинный язык».
- Так ведь я и не говорю «Пошли сейчас», - пожала плечами дриада, наклонив голову и собирая волосы в хвост: - я спрашиваю «Когда?»
- А куда бы ты хотела отправиться? – спросил я.
Сона подошла ко мне, со вздохом прижалась к груди и прошептала:
- Я очень долго была вне людского мира…


Сказать, что наше появление вызвало переполох, значит – не сказать ничего. Все дворовые Ждана вывалились из дома встречать нас. Даже злющие кобели вертели хвостами, довольно урча и добродушно грызясь между собой за эту привилегию, терлись о ноги сияющей как Солнце Соны. Женщины махали руками на собак, охали и ахали вокруг дриады, а Ждан облапил меня и поволок нас и все свое семейство в дом. Вихрь, гостеприимства, любви и обожания, который завертелся вокруг нас - согревал  и тело, и душу лучше любого солнца и вина. Сона просто светилась от счастья и, от ее улыбки солнечные зайчики прыгали по стенам, улыбающимся лицам, потолку, полу. А я…мне было просто тепло и светло от ее улыбки, счастливых глаз, искристого смеха. От касаний ее плеча, от соприкоснувшихся рук, мимолетных взглядов. Я был счастлив от того, что, по сути, не сделав ничего, я подарил ей такое счастье.
- Фреки, банька готова. Пожалуйте…
Я почувствовал, что неотвратимо, мучительно и жарко краснею. Весь дом грохнул хохотом. Сона смеялась громче всех, обессилено повиснув на моем плече.
В баню мы пошли вдвоем. Но в предбаннике я встал у двери, отвернувшись и сложив на груди руки. Я не ожидал такого, но Сона ткнулась лбом в мои спину, порывисто обняла и, поднявшись на цыпочки, шепнула:
- Я быстро, благородный мой рыцарь…
И, быстренько скинув одежки, юркнула в дохнувшую ароматным горячим паром дверь. Минут через пятнадцать она вышла, довольно отфыркиваясь, пошуршала полотенцем, затем одеждой и, наконец, раскрасневшаяся, с мокрыми растрепанными волосами встала передо мной. Коснулась щеки рукой и, глядя в самую глубь моей души прошептала:
- Ты такой, каким я тебя и представляла. Иди, мойся, мой рыцарь…
И упорхнула. Я сел, потер лицо руками и не чувствуя под собой земли стал раздеваться. И был сбит с ног влетевшим в предбанник Жданом. Глаза огромные, рубаха расхристана до нательной ладанки.
- Вы что - поссорились? – выдохнул он, нависнув надо мной.
- Ты о чем? – не понял я, поднимаясь и садясь на скамью
- Дак жена твоя одна вышла, - Ждан обеими руками показал куда-то себе за спину.
- Ждан, - я почувствовал, что снова краснею: - Она мне не жена…
- Ой, да ладно брехать-то, - Ждан плюхнулся на скамью рядом со мной: - Ты вон бабке моей скажи про это, она и то не поверит. На вас же смотришь – все ясно делается. Вы в глазах друг друга отражаетесь, даже если смотрите куда-то в другую сторону.
- Загнул, однако, - усмехнулся я.
- Дурак ты, - не обиделся Ждан: - Я-то пожил, знаю что почем…Дак у вас все хорошо?
- Да, - ответил я, чтобы Ждан отвязался.
- Вот и хорошо, вот и ладно, - Ждан довольно хлопнул себя по ляжкам: - пойду Любаву успокою, то она аж за сердце схватилась, когда жена твоя одна пришла.
Я не стал разубеждать счастливо бормотавшего Ждана.
Мылся долго и с наслаждением, смывая с себя все страхи и сомнения, до треска волос поддавал жару, парился и хлестался веником, обливался водой, в которой плавали куски льда с реки, и в результате из бани не вышел, а выплыл, не чуя ног и земли под собой. Войдя в дом, столкнулся в темных сенях с Соной. Она обняла меня, запрокинула голову и…
- Хи-хи! – внук Ждана, зажимая рот ладонями, юркнул в дом. Поцелуй пришлось прервать.
За столом засиделись далеко за полночь. Ждан даже выставил пузатую, пыльную бутыль, при виде которой мой желудок мучительно сжался, а в голове зазвонили колокола. Я отрицательно мотнул головой хозяину дома и, успел разглядеть, как тень тревоги слетела с лица Соны.
Спать нас уложили в отдельной хозяйской комнате на широченной кровати, где, надо полагать, было зачато не одно поколение Ждановой семьи. Если честно я не знал, куда себя деть. Сидел на краю кровати, как школяр, сложив руки на коленях. Вошедшая Сона уперлась мне руками в грудь, и заставила лечь. Села на меня, наклонилась так, что наши губы соприкасались, а глаза видели только глаза и тихо-тихо, нежно-нежно прошептала:
- Глупый ты мой рыцарь…

Мир до утра был полон нежностью и теплом…Это была страсть и нежность, нега и безумие, наслаждении на грани с болью. Это был  стремительный горный поток, кристально чистый и обжигающий, что несся сквозь нас. Это был могучий южный ветер, что вздымал нас до небес и дарил силу крыльям. Это был союз тел и душ. В ту ночь мы стали одним целым…

Обычно день в Ждановом доме начинался задолго до рассвета. И домашние, занятые повседневными делами мало заботились о сонях и лежебоках. Но сегодня, когда я открыл глаза, день уже давно перевалил за половину, а в доме царила тишина. Я поцеловал сладко улыбнувшуюся  во сне Сону в висок с тонкой пульсирующей жилкой, сел на кровати и осторожно оделся. На цыпочках подошел к двери и, медленно открыв ее, вышел. Если честно - чуть не расхохотался, когда увидел всех Ждановых домашних ходящих на цыпочках и разговаривающих шепотом. Даже псы на дворе грызлись за кости молча, и цепями не брякали. Ждан, вошедший в дом, всем своим видом показал заинтересованность в моем самочувствии. Я, молча, показал большой палец. Ждан расплылся в улыбке и по привычке облапил меня.
А потом так же жестом велел собирать на стол, а меня вывел во двор.
- Если бы ты знал Фреки, как я рад за тебя! – прогудел он. И голос двухметрового орясины, как-то голыми руками переломившего спину забредшему шатуну, подозрительно дрогнул. Он, стараясь не шуметь, высморкался, чтобы прочистить горло и скрыть выступившие на глаза слезы.
- Ты чего? – усмехнулся я.
- Да вот вспомнилось как мы с Любавой, молодыми гулять начали. Как тайком от родителей бегали друг к другу. Хотя какое – тайком! Все всё знали. Мать только для виду хмурилась. А ты. Ты будто родился заново. Не спорь, - он положил лопатоподобную ладонь мне на плечо: - Я ведь не малец, и зима моей жизни не за горами, и я вижу, что ты стал настоящим.
- А был игрушечным что ли? – улыбнулся я.
- Я говорю, что чувствую, - грустно улыбнулся Ждан: - не с моим образованием лезть в филологические изыски. Ты был надежным, верным, немного сумасбродным, в чем-то замкнутым, в чем-то открытым, но словно прозрачным. Пустым. А сейчас…ты остался прежним, но стал каким-то полным. Сильным. Ты был магом, но чудеса твои были сродни фокусам, а сейчас тебе под силу перевернуть весь мир, но именно поэтому ты не сделаешь этого. Береги ту женщину, которая сделал тебя таким. Пуще глаза своего и сердца береги! – голос Ждана стал каким-то незнакомым, глухим, полным лютой злобы, как сиплое рычание могучего сторожевого пса. Он взял меня за плечи и приподнял над землей: - Потеряешь ее – потеряешь себя.
Я, молча, спокойно глядел в его глаза. И тьма ушла из них. Ждан отпустил меня, долго выдохнул, отвернулся и, набрав пригоршню снега с крыши, с силой потер им лицо.
- Извини, - тихо проговорил он, не глядя на меня: - Старый становлюсь, слезливый.
Я положил руку ему на плечо и развернул к себе:
- Ждан.
И…не найдя слов и силой сжал его руку. Он понимающе кивнул:
- Об истинном нельзя сказать словами…
Когда мы вернулись в дом, Сона уже сидела за столом и за обе щеки уписывала немудреные, но сытные и от всей души приготовленные угощения. Увидев меня, она просияла и кивнула рядом с собой, не переставая жевать.
- С пирогами осторожнее – в штаны не влезешь, - подколол я.
- Ой, слушай, - со смехом отмахнулась Сона: - ты меня за ночь так умотал, что месяц отъедаться можно.
Мне осталось только краснеть, слушая добродушный хохот Ждановых домашних…
Наевшись, Сона пристально взглянула на меня и шепнула на ухо:
- Ты не обиделся?
Я приобнял ее за талию и чмокнул в ухо. И почувствовал, что зверски голоден. Ждан аж сиял от удовольствия, глядя, как я уплетаю все, до чего могли дотянуться руки.

Мы задержались на хуторе на неделю. Днем я помогал Ждану по хозяйству. Со своей стороны, разумеется. Ну, с лешим договорится, чтоб детишек в лесу не пугал, со скотинки всякую шушеру потустороннюю снять, да и так - кому какие болячки заговорить, мелкоте фокусов показать. Хотя все подрастающее поколение сразу и безоговорочно отдало свои сердца Соне. Они терлись около нее, показывали свои игрушки, делились маленькими радостями и огорчениями, висли на шее. Стоило Соне выйти во двор, как к обступившей ее детворе присоединялись и собаки, довольно урча, умильно прижимая уши и всем свои видом показывая свою любовь к ней и обожание.
На второй день я, улучив минутку, поинтересовался:
- Ты не устала? Мы можем уйти в любую минуту. Нас поймут.
- Ты что! – рассмеялась Сона: - Я здесь всю жизнь прожила бы. Здесь так хорошо! Прекрасен тот дом, где бывают Первородные.
Я еще крепче обнял Сону. Она прижалась ко мне, пряча лицо на груди:
- От тебя лесом пахнет…
Я улыбнулся:
- Сегодня к лешему в гости ходили. Договаривались, чтоб хуторян не пугал…
- Договорились?
- А то! – я гордо подбоченился.
- Мо-ло-дец! – похвалила меня Сона.

На седьмой день, я собрался, обнял Ждана, потрепал по головам его внучат. Взял за руку Сону, и мы шагнули к Башне. С довольным урчанием каменная дверь откатилась в сторону. Сона шагнула первой, я следом. Скинув мне на руки плащ, дриада поднялась на второй этаж и я, снимая свою амуницию, услышал ее звонкий голос:
- Ты есть будешь?   
- Мы ж у Ждана поели, - удивился я, входя в кухню.
- Мама всегда учила, что мужчину вернувшегося в дом - первым делом нужно накормить…
- А вторым? – мурлыкнул я, приобнимая Сону.
- Вторым – напоить, - дриада игриво оттолкнула бедром.
- А третьим?
- Расспросить, - Сона, пряча улыбку, поставила на стол кипящий чайник, чашку с печеньем и сладостями, - Садись, отдохни с дороги.
- Ох, устал! – подыгрывая, потянулся я и плюхнулся на стул: - А четвертое-то будет?
- Ты прямо век голодал, - Сона с ногами забралась ко мне на колени.
- Два дня, - подумав, ответил я.
В ответ дриада, жарко дыша, укусила меня за мочку уха…

В-общем чай остыл. Да и время ужина подоспело. Мы в четыре руки быстренько спроворили поесть. После ужина, прихватив бутылочку вегерского золотого, сели у камина. И почти до полуночи проговорили. У Ждана как-то не до разговоров было. За исключением первого дня, вставали мы со всеми, как только солнышко золотило верхушки сосен, и ложились затемно. Тесно прижавшись друг к другу, засыпали чуть ли не сразу как головы касались подушек. Иногда, конечно, Львиноголовая Бакст обдавала нас своим жарким дыханием…но и после того как Небесная львица удалялась, мы тут же засыпали.
И вот сейчас, забыв про бокалы в руках, мы молчали, говорили, смешили друг друга, делились мыслями…и я впервые за очень долгий промежуток времени подумал, что счастлив. Подумал о том, что счастье может быть не только частью памяти, но и существовать в настоящем. Что я могу быть счастлив сейчас, а не думать, что я был счастлив когда-то. Что изменилось в мире или во мне? Мир и я остались неизменными. Просто с Соной, дочерью самого таинственного из народов этого мира,  я мог быть самим собой. Не великим магом, не могучим воином, не великим мудрецом. А самим собой. Человеком. Со всеми достоинствами и недостатками, силой и слабостью. И впервые за много лет я не ощущал щупалец «Маски» лежащей на моем лице.
Я потянулся к Соне и поцеловал ее мягкие, нежные, пахнущие клубникой губы. И увидел себя на самом дне ее глубоких глаз, прекрасных, искренних, всегда смотрящих вглубь моей души.
- Я вижу тебя, - прошептала Сона.
- Я вижу тебя, - шепнул я в ответ…

Автор иллюстрации Инфинити Лао: http://www.stihi.ru/avtor/vasekoa