После нас. Часть вторая

Рыжие тени метались по лагерю от одной человеческой фигуры к другой. Испуганные люди, в первые несколько минут ошарашенные внезапным нападением, организовали оборону у дома старосты, используя не занесённую ещё мебель для баррикады.
- Беги к Золе! - крикнул Бродяга, возвращая сыну аркан, и вынимая из ножен за спиной длинный заточенный обломок стали.
 - Но отец…
 - Живо!
В ту же секунду входная дверь разлетелась под сильным ударом снаружи. На пороге, тяжело дыша, стоял волк, могучее тело которого освещалось светом лампады едва ли наполовину. Когтистые лапы, перемазанные белой глиной, сжимались и разжимались так, как человек разминает запястья перед работой. Жёлтые глаза внимательно следили за людьми в комнате.
 - Беги… - Едва слышно прошептал Бродяга, подталкивая сына к окну.
Лакомка стоял как вкопанный, не в силах оторваться от сковавших его ледяным ужасом жёлтых глаз зверя. Когтистая лапа, легла на внутреннюю сторону косяка.
 - Беги! – Отец толкнул его к окну. – Уходи отсюда!
Зау-Кай оскалился и рванулся вперёд, снеся широкими плечами половину дверного проёма. Поднырнув под его рукой, Бродяга мощным ударом рубанул зверя по спине, отчего тот, взвыв, выгнулся дугой, но в следующую секунду резко повернувшись, ударил мужчину лапой наотмашь. Лакомка бросился к окну, и, не смотря на высоту, выпрыгнул наружу.
Пролетев несколько метров, он коснулся влажных от росы корней дерева, и, прокатившись по ним, рухнул в холодную мокрую траву. Несколько мгновений он лежал, приходя в себя. Звёздное небо крутилось из одной стороны в другую, то срываясь в движение, то застывая на месте. Наконец он смог приподняться на локтях и оглядеться. Деревня с разных сторон освещалась огнями занимающихся пожаров. В воздухе летали крики людей и волчий вой. Заполучив преимущество, волки начали методично загонять людей в тупики. Те немногие, что не успели добраться до дома старосты, и всё ещё были живы, устраивали захватчикам ловушки, пытаясь уровнять шансы. Перевернувшись, пригибая голову, Лакомка пополз на четвереньках в сторону дома шаманки.
Юноша скатился в овраг и затаился. Где-то совсем рядом тяжело дыша, прохромал человек, а следом за ним шелестя сухими листьями, пронеслись две пары лап. С этого места была хорошо видна его хижина, где в едва освящённом окне сцепились в схватке две тёмных фигуры. Неожиданно та, что была поменьше, болезненно дёрнулась и повалилась на пол. Волк занёс лапу для удара, и Лакомка зажмурился, отведя взгляд в сторону. Плохо разбирая дорогу, он помчался дальше, а по щекам его покатились слёзы.
Из дома шаманки валил густой чёрный дым, а крыша уже была охвачена пламенем. Несмотря на защитные чары, входная дверь была взломана и лежала теперь снаружи. Взяв себя в руки, Лакомка подкрался к дверному проёму и заглянул внутрь. Комната, где она начинал своё обучение, где впервые сплёл свои первые чары, где учился готовить свои первые зелья, была уничтожена. Травы и коренья были разбросаны по полу, пополам с перьями, бусинами и просыпанными порошками. Два волка, тихо разговаривая на своём языке между собой, методично собирали с полок всё, что попадалось им на глаза, не разбирая насколько тот или иной ингредиент важен и ценен.
Он оглядел комнату ещё раз, надеясь увидеть шаманку живой и невредимой, где-нибудь в углу под защитным покровом плетущую атакующие чары на двух захватчиков, но секунду спустя зажал себе рот рукой, едва не закричав от ужаса. Зола немигающими глазами мертвеца смотрела с пола на своего ученика, а на её лице застыло выражение удивления и детской обиды. Когда на неё напали, она не успела сделать ничего, что бы защитить себя. Даже заговорённый нож Фармант остался в ножнах, так и не получив шанса защитить свою владелицу.
Ведомый яростью и болью, Лакомка подполз к телу своей наставницы, и с тихим смешком, издаваемым волшебным клинком, вытащил его из ножен. Он шёл очень тихо, а волки были слишком заняты своим делом, что бы услышать его. Подкравшись к тому, что был повыше, юноша в прыжке взмахнул клинком, нанося удар зверю в шею, вкладывая в него всю свою ненависть. Зау-Кай взвыл. Его тело выгнулось дугой. В разные стороны полетели травы и бутылочки с зельями, которые он как раз сгребал с полки. Тот волк, что был меньше, резко обернулся и с удивлением воззрился на своего павшего товарища.
 - Теперь ты, - прорычал мальчик, готовя нож к бою. Фармант быстро впитывал в себя пролитую  живую кровь с потусторонним смешком.
Человек и волк сошлись в битве не на жизнь, а насмерть. Лакомка никогда не учился владеть холодным оружием, а потому его техника боя оставляла желать лучшего. Но и волк постоянно медлил, примеривался и откладывал момент атаки до последнего. Лакомке даже показалось на секунду, что перед ним такой же подросток, как и он, который нехотя участвует во всём этом.
 - Зачем! Зачем вы пришли в нашу деревню?!
Он едва успел поднырнуть под лапой противника, уходя из-под удара. Когти оставили на книжной полке глубокие борозды. Волк прорычал что-то в ответ, а затем внезапно для Лакомки проговорил на чистом людском языке:
 - Глупая обезьяна.
Юноша застыл от удивления, что дало Зау-Кай  лишнюю секунду, и он прижал мальчишку к стене, занеся лапу для последнего удара.
 - Рар’курай, - усмехнулся волк.
 - Не дождёшься, - огрызнулся Лакомка и ударил противника  в коленную чашечку. Волк покачнулся, а в следующую секунду на его шее туго затянулся аркан, накануне сплетённый для Бродяги. Жёлтые молнии потянулись от шеи вниз, заставляя Зау-Кай опуститься на колени.
 - Чем больше сопротивляешься, тем быстрее подчинишься. Зачем вы пришли в нашу деревню?! Говори!
Волк, быстро слабея, прорычал что-то на своём языке, отчего Лакомка натянул аркан ещё сильнее.
 - Я знаю, что ты знаешь наш язык! Я слышал! Говори!
 - Я кырар иык.
 - Не прикидывайся!
Мальчик ударил пленника рукоятью ножа по голове.
 - Я не знаю ваш язык! – Прорычал волк в ответ с таким ужасом в голосе, что Лакомка наконец-то пришёл в себя. Он, человек, который до этого отказывался охотиться из любви к животным, он, который пошёл в шаманы, чтобы постараться решить все разногласия с лесными народами миром, только что убил одно живое существо, и сейчас пытает второе. Фармант недовольно повернулся в его руке.
 - Ладно. Я….
На улице совсем близко послышался волчий вой, а следом за ним ещё один, чуть поодаль. Бросив нож на пол, мальчик схватил с полки несколько бутылочек с разного вида зельями и швырнул их в сторону двери. Тонкое стекло лопнуло, несовместимые реагенты соприкоснулись между собой, а затем грянул взрыв такой силы, что плохо закреплённые брёвна завалили вход в дом.
 - Надо подумать, - сказал Лакомка сам себе, - должен быть выход.
Плотно обвязав аркан вокруг шеи волка, он выглянул в окно. На фоне всё ещё тёмного неба языки пожарища в доме старосты были хорошо видны, однако ни слышных криков, ни человеческих фигур рядом видно не было.
 - Неужели все они…
Он закусил губу, проглотив подступивший к горлу комок.
 - Ты унесёшь меня отсюда, - проговорил он пленнику на ухо. - Понимаешь? Ты поможешь мне выбраться.
Глаза волка были полны страха. Он быстро-быстро закивал, пытаясь подняться на ноги, но аркан помешал ему это сделать. Мальчик быстро покидал в рюкзак всё, что могло пригодиться, некоторые ингредиенты для зелий и малый походный набор. Скрепя сердце, он положил Золе на глаза два листика полыни и аккуратно, стараясь не касаться её тела, снял ножны вместе с ремнём. Фармант нехотя вернулся в них, и теперь висел у мальчишки на поясе. Повесив первый рюкзак на плечи волку, Лакомка наполнил второй и повесил себе на плечи. Затем он забрался к пленнику на спину, и, взяв аркан, слегка размотал его.
 - Уходим отсюда.
Зверь выпрямился, несколькими ударами выломал противоположную от двери стену, и с хрустом ломаемой древесины, вывалился на улицу. Свежий воздух, осквернённый гарью, ударил Лакомке прямо в нос, и он шумно выдохнул, стараясь не думать о том, чем это пахнет. Они несколькими прыжками пересекли расстояние до внешней стены деревни.
 - Держись, - вполне отчётливо прорычал волк, и прыгнул вперёд. Ухватившись лапами за ветку, он подтянулся, упёрся нижними лапами в гибкую древесину, и, оттолкнувшись от неё, словно выпущенный из пращи, пролетел над частоколом, уносясь в сторону леса. Густая листва скрыла их фигуры, пряча от возможных наблюдателей. За их спинами горящий дом шаманки с хрустом осыпался вниз, превращаясь в погребальный костёр.