Дневник подопытного 13. 24 мая. Четвертая часть

      Сил вчера не хватило, чтоб взяться за эту чертову тетрадку. Безбожные умники застукали меня за открытой папкой моего журнала и тотчас сменили пароль. Весь вчерашний день меня никто не трогал. Наверное, просто боялись моей реакции, будь она агрессивной или даже спокойной. Общаться со смертником, когда он не знает своей участи, намного проще, чем видеть отпечаток неизбежного конца в глазах.

      Теперь так хотелось поверить в Бога, что я пару раз поднимал руку, дабы очертить на себе православный крест, но рука бессильно зависала над головой и тут же летела на мой железный стол, делая в нем глубокую вмятину. После этого постоянно приходилось лупить по внутренней стороне, чтобы хоть отдаленно вернуть плоскую поверхность.

      Двухдневный стресс сказывался на моем внешнем виде, коросты росли и крепли с большой скоростью, так что врачам пришлось пересилить свой страх перед моим и оторвать еле живое тело от ничего…

      Боли не было. Все же, в этой отстраненности есть нечто хорошее. Но длительность операции стала выводить меня из комы. Доктора метались от лазера к пульту управления, то и дело, поправляя на нем мощность. Тогда я начал сосредотачиваться на боли, но она отсутствовала совсем. Непонимающе, я взглянул на врача, тот пожал плечами и, так же в растерянности, вымолвил про небывалую плотность коросты.

      Наконец, что-то отвлекалет меня от умирающего тела. Я оказался в операционной. На полке лежали блестящие хромом ножи, которые отражали мощный электрический свет. Он бил мне в глаза отовсюду. Комната была совсем бела, подобно снегу, выпадающему рядом с базой зимой.

      Зашел гигантских размеров мужчина и громко, будто я был глухим, выкрикнул, что он хирург, затем, схватив большой напильник начал быстрыми и уверенными движениями растирать им мне руку. Это не принесло никаких результатов, как не принесли их ни кислота, ни железный скребок.

      Хирург взял стальной колышек и сказал, что придется бить им, чтобы короста потрескалась. Я согласился. Он прижал кол к моей руке и размахнулся молотом. Я зажмурился.

      Я, по всей видимости, от испуга и шока перестал воспринимать боль. Но ничего, думал я, через секунду буду скучать об этом неведении. Я открыл глаза и встретился взглядом с хирургом. Он снял маску и открыл рот. В руках у него была только половина стального кола, другая часть лежала на полу.