Рагнарёк

Они вышли к берегу моря.
А море не помнило войны.
- Кинна, а раньше здесь была вода? – Анна кивнула на мирно шумевшие волны, а её волосы трепал солёный ветер.
- В каком смысле? Ты про море? Не знаю. Я никогда раньше не видел ни одного моря, так что откуда мне знать об этом, а? – он улыбнулся, - пойдём ближе.
Они подошли совсем близко к воде.
Их обувь и лапы, сопровождавшей их собаки, утопали в мягком песке.
Через несколько шагов Лисица сорвалась и, подобно пушистой стреле, бросилась в голубую воду.
- С ней всё будет в порядке? – в голосе Анны звучало бескойство, - она не отравится.
- Всё будет хорошо, - уверенно ответил Кинна и закрыл глаза.
С закрытыми же глазами он пошёл дальше, вдоль морского берега, пиная камни, если они упирались в его носок. Анна шла следом, внимательно глядя на медленные волны и прислушиваясь к радостному субачьему лаю.
Наконец, Кинна остановился и по его лицу пробежала мечтательная улыбка.
- Иногда, я бываю рад, что война выкосила часть людей. Мир будто родился заново, а мне стало легче дышать.
Он скинул куртку на песок и широко развёл руки, покрытые грязным загаром, его волосами играл солёный ветер.
Анна встала рядом с ним, оставив одну ногу назад и подняв лицо навстречу ветру.
Собака плавала совсем рядом с ними. Её радостный лай был единственным звуком на много километров вокруг.
Кинна увидел её, когда она выходила из солёных пенистых волн.
Невысокая, смуглая и черноволосая девушка казалась чьим-то давно забытым призраком.
Она была обнажена, и ветер с трудом теребил её длинные чёрные тяжёлые пряди, спадающие ей на плечи. Девушка стояла, широко расставив ноги, чтобы удержать равновесие в волнах.
Взглянув на Кинну, она присвистнула и этот свист был невероятно мальчишеским и наглым, ничуть не подходящим к её девичьей красоте.
- Твоя собака? – она кивнула на Лисицу, плескавшуюся неподалёку.
- Моя, - коротко и резко ответила Анна, сверкнув на незнакомку глазами, - а тебе какое дело?
- Аааа… - протянула девушка, казалось, она была немного разочарована, - просто интересуюсь. В этой части Ойкумены мало бесхозных собак.
Кинна же хранил молчание, с лёгкой полуулыбкой глядя на незнакомку. Он походил на большого, спокойного пса.
- А это, если не ошибаюсь, твой друг? – девушка ощерила зубки, казалось, она совсем не стесняется своей наготы.
- Да, а как ты… Чёрт, - Анна в раздражении топнула ногой, и из-под её тяжёлого ботинка разлетелся песок, - Кинна! – она окликнула мужчину, - Кинна! Какого чёрта ты молчишь?
- Я созерцаю море, как и положено истинному магу, - на его лице блуждала мечтательная улыбка, а взгляд был действительно направлен в сторону моря. Кинна отвёл руки и заломил их за головой, что придало ему какой-то мученический беззащитный вид, хотя его оставалось безмятежным.
Обнажённая девушка звонку рассмеялась, вновь напомнив о своём присутствии, но ничего не сказала, лишь окончательно вышла с мелководья на котором стояла. Девушка продолжала тихо смеяться, когда вытащила свои вещи из-под ближайшего камня и начала одеваться.
Лисица, наконец, выбралась на берег и, отряхнувшись, легла на песок. Она не чувствовала опасности и потому положила голову на мокрые тонкие лапы, а взгляд её устремился в сторону горизонта.
- Ты чего? – Анна толкнула Кинну локтем в бок, несильно, но вполне ощутимо.
Кинна резко отвлёкся от созерцания моря и потёр бок. На лице мужчины отразилась недовольная гримаса.
- Могла бы просто одёрнуть. Ты такая грубая, что я иногда тебе просто поражаюсь.
- Зато ты, блин, мягкий…
- Но хлёсткий, - он оскалил в улыбке жёлтые зубы и прищурил глаза, что сделало его ещё более похожим на кочевника.
Собака лишь подняла голову и удивлённо посмотрела на людей. Она уже привыкла к таким перепалкам.
- Эй-эй, можно прекратить, я думаю, - послышался знакомый женский голос, - я вернулась, так что вы уже полностью успели меня обсудить.
На ней было нечто, напоминающее короткую белую тунику, кое-где расшитую красными цветами.
Кинна резко обернулся, а улыбка не сходила с его лица.
- Голая ты лучше, чем одетая.
Анна перевела недоумевающий взгляд на своего спутника, но он этого не заметил. Был поглощён обменом колкостями с девушкой. С их лиц не сходили улыбки.
 - Знаю, - просто ответила она, - возможно и ты лучше. Вдруг, меньше похож на степняка.
- Не думаю…
- Эй!- подала голос Анна. В налетевшем порыве ветра, её голос почти утонул, превратившись в тихий возглас.
- Вы ни о ком не забыли?
- Нет. Ты всё ещё с нами, моя дорогая подруга. Это просто очень увлекательный разговор…
- Приходите на праздник, - перебила его девушка, - в нашем селении. Сегодня. Вечером. Вас пропустят, я скажу за вас словечко. Вы забавные.
- Я не… - начала было Анна, но Кинна грубо оборвал её.
- Да, мы придём.
Анна почувствовала, как мокрая Лисица прижал к её ноге, а глаза мужчины и девушки сверкнули, будто они обменялись чем-то, что недоступно сталкеру. Скорее всего, так и было. Между Кинной и этой странной девушкой было некое сходство, Анна даже не могла точно выразить в чём оно заключалось. Будто… И Кинна и эта девушка владели какой-то истиной, недоступной обычным людям.
Приближался вечер.
Когда мужчина и девушка подошли к деревне, уже совсем стемнело.
Они стояли на высоком холме, а ветер шелестел голубоватой травой под их ногами, казалось, что они стояли на вершине гигантской волны.
А там, внизу, они видели крошечные фигурки людей и тёплые оранжевые огоньки.
Кинна ничего не сказал, лишь по его лицу промелькнула какая странная улыбка, и он начал спускаться.
Анна и Лисица последовали за ним.
На празднике людей оказалось не так много, как показалось путникам с вершины холма. Но тем ни менее Кинна не мог назвать их точного числа, будто бы они ускользали от его попыток сосчитать их, поэтому он и бросил эту затею. Люди были одеты в туники того же покроя, что и девушка, вышедшая на пустынный берег.
Большая часть язычников водила хоровод вокруг большого, вздымающегося к небесам костра. Кинне казалось, что огонь лижет звёзды.
- И как они не боятся обжечься? – проронила Анна, и в голосе её звучало искреннее удивление. Она даже отступила на полшага назад, как обычно делала в минуты опасности.
Лисица же вела себя чересчур спокойно. Она уселась на траву и направила уши в сторону костра. В её зрачках плясало пламя, а пасть была приоткрыта, как в минуты высочайшей радости.
- Огонь не может повредить тем, кто пришёл со звёзд, - прозвучал мужской голос позади Анны, - ведь что есть звёзды, как ни сгустки совершенного белого огня? Так говорят книги.
Анна резко обернулась:
- Ты ещё кто такой, чёрт побери?!
За её спиной стоял мужчина неопределенного возраста, с блестящими в темноте голубыми глазами. Они и, в правду, казались осколками звёзд.
- Нисса говорила о тебе, - мужчина вновь заговорил. Взгляд его был обращён на Кинну.
- И что же она говорила обо мне, - Кинна обернулся к незнакомцу.
- Она сказала, что ты сполна испил красного вина боли и белого вина надежды, - он улыбнулся, - весьма исчерпывающе, правда?
- Кто такая Нисса? – Анна  настороженно смотрела на мужчину. Её сердце отчаянно билось.
- Девушка, вышедшая из моря, - просто ответил он, а Кинна кивком подтвердил его слова? Будто с самого начала понял, о чём была речь.
- Пойдёмте поближе к огню. Там и поговорим, - странный мужчина продолжал игнорировать недоумение Анны. А Кинна и Лисица безропотно последовали за ним, и Анне пришлось подчинится всеобщему мнению, дабы не остаться одной. Легкомысленность и излишняя доверчивость Кинны безумно раздражали её. Потому что… Потому что… Чёрт побери, да мир вокруг безумно опасен! Полон мутантов и прочих выродков.
А Кинна идёт прямо, высоко подняв голову и везде встречают его, как старого друга.
«Бьенвеню», - вспомнила Анна легкий обрывок какого-то древнего языка, - «бьенвеню – тот, кто всегда приходит, как друг».
Возможно, именно это и притягивало её к Кинне. Он видел то, что не видят другие, он способен пройти в места, которые недосягаемы для других… И… Сколько ему лет? Анна не знала. И сколь бы она не путешествовала с Кинной, сколько бы с ним не говорила, сколько бы не путешествовала, она совершенно точно знала только две вещи: любимый цвет Кинны – это ультрамарин и его лучшего друга звали Люпус. И именно эта таинственность и некий ореол тёплого невидимого света, исходивший от Кинны так влекли её. Она чувствовала, что Кинна способен показать ей ещё много чудес.
Двое мужчин, девушка и собака расположились неподалёку от большого костра, но обитатели деревни были слишком заняты празднеством, чтобы обращать внимание на маленькую группу.
Лисица смиренно легла на траву и закрыла глаза, будто бы предчувствовала важный разговор.
Кинна сидел на коленях, повернутый спиной к костру. На его куртке сверкали оранжевые всполохи. Глаза его были устремлены на мужчину. Взгляд был мягким и изучающим.
Светлоглазый улыбнулся сначала Анне, а потом и Кинне, установив со вторым зрительный контакт, как Нисса, тогда на побережье.
- Что вы празднуете сегодня? – голос Кинны звучал мелочно, как плеск волн спокойной реки.
- Праздник Блистательной Царицы Неба. Мы разводим огромный костёр, что бы Наша Мать, Обитающая в Высшем Космосе, видела, что мы ещё живы.
- Звучит, как сектантские бредни, - хмыкнула Анна и с лёгкой усмешкой посмотрела на говорившего мужчину.
Он же смерил её долгим проникновенным взглядом:
- Посмотри на звёзды.
- Что?
- Посмотри на звёзды, - чуть настойчивее повторил мужчина.
Анна подчинилась и подняла голову.
Всё небо над ними было усыпано мельчайшими белыми осколками, равнодушно взирающими с высоты на людей. А среди них была мерцающая темнота, которая так сильно притягивала взгляд девушки.
- Стоит только посмотреть на звёзды – и ты пропал, - услышала она голос Кинны, - поэтому не стоит недооценивать веру наших новых друзей.
Кинна тем временем перевёл взгляд на местного жителя:
- Вы так и не назвали вашего имени.
- Прошу прощения, - мужчина слегка наклонил голову и на его длинных седых волосах отразились отблески костра, - я совсем забыл об этом. Моё имя – Астерий.
Кинна только улыбнулся.
- Странное имя, - эхом откликнулась Анна.
- Не страннее, чем Кинна, - голос её спутника снова прозвучал глубоко и мягко, она уже почти стала забывать эту интонацию.
Веселье слышалось где-то уже совсем вдалеке. Стало зябко, но Астерий и не думал уходить или отпускать своих собеседников.
- Кинна… Да, действительно странное имя. Я бы дал его тому, чьи предки пришли с Сириуса, -  он на секунду замолчал, будто обдумывая и вспоминая что-то. Он не сводил глаз с Кинны, будто видел перед собой не мужчину со странным именем, а человека, который действительно пришёл со звёзд, -  наши древние книги писали о таком… - взгляд Астерия изменился. Стал выжидающим и очень пристальным. 
Он тихо прошептал: «Нисса была права».
- Слишком много пафоса и загадок, дорогой друг, - Кинна поднялся, будто его что-то зацепило в этой фразе, - нет, к сожалению, мои предки не пришли с Сириуса, но это не мешает мне зваться собакой и следовать благородной тропой за лучшей из людей, - он рассмеялся, будто передразнивал высокопарный тон Астерия, - можно ли мне… нам, - он перевёл взгляд на Анну, - присоединится к празднику.
Издалека доносились звуки музыки, а волосами Кинны играл холодный ночной ветер.
- Пойдём, - он подал Анне руку и помог встать.
Лисица встрепенулась в то же мгновенье.
- Астерий, я прошу извинить меня и мою спутницу,  - он так и не отпустил руки девушки, - мы просто боимся не успеть на праздник, на который так старательно приглашала нас Нисса.
Астерий смерил их долгим взглядом, а потом кивнул.
Кинна оттащил девушку в сторону праздника как можно скорее. Он был чем-то взволнован. В его волосах блестел холодный звёздный свет.
- Он что-то хочет от меня, - он резко обернулся к Анне и, взяв её за плечи, заглянул в глаза, - что-то весьма и весьма странное, - глаза мужчины лихорадочно блестели.
- Эээ… Кин, успокойся, - Анна сама была слегка напугана столь странным проявлением эмоций, - ты бредишь. Он, этот Астерий, конечно, странный, но он просто стал нести какую-то галиматью про Сириус и книги. Вот и всё.
- Эти люди, - он, казалось, не услышал её слов, - они пугают меня. Я про жителей этой деревни, про их «звёздную веру», про всё, - его голос вновь изменился, - я просто хотел увидеть праздник.
- На берегу мне показалось по-другому. Мне казалось, что мы пришли в деревню с определённой целью, что Нисса телепатически, если можно так выразиться, передала её тебе.
Кинна же удивлённо отшатнулся, задев ногой собаку.
- Телепатия? Что за глупости? Я обычный человек, как и ты, - он действительно был удивлён.
- А тот странный взгляд, что ты бросил на Ниссу?..
- Она мне понравилась. Не более того, - он пожал плечами и опустился на одно колено, проведя рукой по спине Лисицы.
- У меня чувство, что эти люди будут ждать от меня подвига.
- Для них я что-то вроде чудотворца. Волхва. Человека из Галилеи.
- Что?
- Мага. Я что-то вроде мага.
- А разве ты не маг? – удивлённо произнесла девушка и глаза её на секунду расширились.
Кинна же глубоко вздохнул:
- Нет. Вернее, не в том смысле, в котором это обычно понимают. По большей части, магию интерпретируют, как некие безумные чудеса, - Кинна пнул какой-то камень, который откатился в сторону с тихим шуршанием, - но я же творил при тебе безумных чудес. Совсем никаких. Не превращался в сокола, не воссоздавал птиц из пепла, не… Хотя, может, мне просто не доставало хорошей свадьбы? – он улыбнулся, - возможно, тогда и вода в моей чашке стала вином.
Он не видел лица Анны, но прекрасно чувствовал, что она его не понимает.
Они пошли дальше, спускаясь к берегу моря, с которого всё и началось.
Ночью всё выглядело совсем по-другому. Море казалось ему совсем безжизненным и мёртвым. Из него будто выпили все краски и теперь оно было тёмным зеркалом, служившим лишь для оттого, чтобы отражать звёзды.
У Кинны было странное ощущение в груди, природу которого он понимал, но совершенно не хотел с ним мириться. Он просто не понимал почему и зачем это сейчас. Кинна чувствовал, что жизнь била через него ключом и каждая его клетка была наполнена этой жизнью, будто бы кусочек единого мирового сердца бился через него.
До войны он бы назвал это любовью, но сейчас он почему-то не мог это сделать. Кинна просто упивался этим ощущением, как самым прекрасным в жизни. Поэтому он напряжённо вглядывался в горизонт, будто пытался разглядеть приближение неведомых кораблей. Всё его существо было напряжено в этом порыве единения с мировым сердцем.
Но на удивление, он почти не думал о самой Ниссе.
Она просто была частью мира, который он безумно любил. Вместе с Анной, он пошёл дальше и со временем они уже достигли берега, полностью скрытого тьмой. Единственными звуками, которые слышал Кинна, были шуршание песка и глухое рычание Лисицы. Умная и внимательная собака почуяла что-то.
Путешественники увидели, как тьма надвигается с моря. Это было огромное чёрное пятно, блестевшее в лучах луны. Оно приближалось и Кинна смог разглядеть, что это огромный волк или собака, чья шерсть вымокла и теперь так странно блестит. Кажется, существо не видело их, но Кинна ощущал обратное. Ему казалось, что он прекрасно знал этого зверя, знал его очень давно и хорошо, изучил его повадки, любимые места и стиль охоты. Зверь не выглядел бешеным, скорее просто горячим от плаванья. Оскалив зубы, зверь поднял голову и протяжно завыл, будто звал кого-то, но мир вокруг него оставался глух. Все волки давно растерзаны собаками.
- Странный зверь, - произнёс Кинна, - я думаю, что местные должны знать больше.
Анна перевела на мужчину взгляд.
- Ты действительно хочешь знать больше?
- Конечно. Ведь, этот Зверь – мой брат.
Девушка быстро-быстро замотала головой, будто услышанное показалось ей чем-то ужасным.
- Но ты не зверь, Кинна! Ты человек.
- Человек, которого зовут собакой, - спокойно ответил ей маг и провёл рукой по голове Лисицы.
                ***
Кинне очень не хотелось возвращаться в странное поселение, где люди почитали звёзды. Он заранее знал, что они хотят сказать ему.
- Волк хочет убить нас. Этот волк предвестник конца времён, - голос Астерия был глух, - и мы ждали, что придёт герой и победит чудовище.
- Но почему вы хотите его смерти? – лицо Кинны было пугающим в лучах заката, - разве, он убивал ваших людей, похищал детей и женщин?
- Нет, но он топтал нашего змея?
- Какого змея?
- Того, чья могучая спина раскинулась от горизонта до горизонта, того, кто медленно плывёт бескрайнему морю, освящённому звёздами.
- Он просто ходил по вашей земле и поэтому должен погибнуть?
- Кто знает, что принесёт нам новый день? Может первой жертвоей волка станет моя Нисса?
Кинна ничего не ответил. Он не хотел ничего говорить. Не хотел видеть этого человека. Теперь он внушал ему отвращение. Ведь, в переводе с мёртвого языка Люпус, значит волк.
«Если я убью этого волка, не значит ли это, что я убью, уже мёртвого Люпуса? Может, Астерий и прав. Или…?»
Кинну бесцеремонно выдрали из его воспоминаний и мыслей. Вождь звёздных людей протягивал Кинне нож. Он был зачехлён и на тёмной коже ножен играл тяжёлый закатный свет.
- Теперь у тебя оружие, чтобы победить волка. Это волшебный нож… - начал было говорить человек, но Кинна его уже не слушал. Он не хотел убивать таинственного волка, но его рука сама по себе тянулась к оружию… Будто, сама судьба руководила его рукой.
Меч. Монета. Скипетр. Чаша.
                ***
Каждый день Кинна просыпался с ощущением, что он уже умер.
Он чистил зубы, будучи мёртвым, пил горячую воду, заменяющую ему чай, тоже будучи мёртвым. Но через эту смерть физического тела, он чувствовал, что рождается заново, как новое высшее существо.
Временами, он бросал взгляд на меч, подаренный Астерием.
Он, вместе с Анной и Лисицей всё ещё оставались в поселении поклонников Астраты, именно так они называли богиню, которая по их мнению владела звёздами. Кинна чувствовал, что его схватка с волком неизбежна. Он понимал это, потому, как смотрели на него жители деревни, а, в особенности, Астерий и Нисса.
Почему он не мог просто уйти? Он не знал. Просто чувствовал, что у него нет на это сил. Ему казалось, что если он не убьёт этого волка, мир изменится навсегда. Нарушится  равновесие и привычный ему мир рухнет.
- Они сказали, что мир погибнет, если я не убью этого волка. Древние называли это состояние -  Рагнарёк. Время, когда мир погибает в пасти гигантского волка.
Он услышал, как Анна за его спиной глубоко вздохнула.
- Это просто сказка. Как та, что ты мне рассказывал про змея, который ест сам себя.
- Уроборос, - Кинна кивнул, - его зовут уроборос. Но, я думаю, что это не так важно, потому что... Потому что у нас есть дела куда важнее, - он улыбнулся, показав зубы, - мы идём охотится на волка и предотвращать конец света.
Лицо Кинны даже как-то по-особенному засветилось и он быстро-быстро выскользнул из комнаты с особой прытью, которая была так несвойственна ему в столь ранние часы.
Кажется, он был жутко расстроен.
                ***
«Люпус значит «волк». На одном из забытых языков. Если я убью этого волка, не значит ли, что я убью Люпуса? Ту его частицу, что всё ещё жива. И зачем? Ради этих странных людей, которые одержимы собственным страхом перед зверем, который никогда не нападал на людей? Это просто страх. Первобытный страх, владеющий их умами».
До уха Кинны доносились песнопения всё праздника, который вовсе не торопился заканчиваться. Мужчина перестал созерцать огонь, что долгое время делал до этого. Праздник и люди больше его не занимали. Теперь всеми силами, он пытался понять их… Хотя, даже не столько их, сколько себя. Почему он испытывает такое отвращение? Почему не чувствует такого же страха перед этим волком? Что за странная симпатия зародилась в нём? Не стали ли все волки для него воплощением съеденного Люпуса?
Он быстро шёл в направлении палатки Астерия, где было заметно мягкое горение костра внутри. Даже его шаги стали шире. Он почему-то очень спешил.
Когда он отдёрнул занавеску палатки вождя, ему под ноги упала связанная Анна, на чьей коже играл мягкий жёлтый свет. Остатки сознания окончательно покинули девушку. В тёмном углу палатки сидел Астерей, который очень недобро улыбался.
- Я убью её, можешь не сомневаться. Я не намерен отпускать своего героя.
- Ты думаешь, я не справлюсь со стариком?
В спину Кинны уткнулось что-то холодное и острое.
- Думаю, нет, - сказал Астерий и улыбка на его лице стала ещё шире.
Где-то протяжно завыла Лисица, видимо, потеряв свою хозяйку.
                ***
Дуэль должна была проходить на берегу вечносолёного моря.
Печаль всё ещё не покидала сердце Кинны, как и мысли о Люпусе и собаках, что съели его лицо.
«Этот волк пришёл из глубин веков, пришёл из старых сказок и героических песен. Он всегда сопровождал нас. Но разве сейчас он пришёл, чтобы пожрать хрупкий звёздный мир этих людей? Тогда зачём он здесь? А может то Люпус пришёл навестить меня?»
Последняя мысль показалась Кинне чертовски глупой. Люпус мёртв и вряд ли он в настроении связываться с Кинной из своего нынешнего жилища. Люпуса больше нет. С этим надо смирится, тогда… Тогда почему сам Кинна чувствует будто он мёртв. Хотя… Хотя,  он уже раньше чувствовал это, когда начилась война. Когда умер тот человек, которым когда-то был Кинна. А теперь что?
Он не хотел об этом думать.
Он не мог потерять ещё и себя.
Кто же тогда останется с ним?
Волк пришёл со стороны заката, кажется, он тоже настроен решительно. Мужчина опередил это по тому, как широки и быстры были шаги исполинского чёрного волка, будто у него за спиной тоже был лучший друг, захваченный в плен. Схватка насмерть во имя одного лишь страха звёздных людей и страха Кинны за жизнь подруги. Только и всего. Пессимистическая трагедия.
Кинна обнажил меч, сверкнувший в лучах яркого заходящего солнца. Скоро оно должно было совсем зайти и появятся звёзды. Жрецы Астраты верили, что их богиня поможет магу победить волка.
Волны были цвета золота и неспешно находили одна на другую. Мужчина слышал шум прибоя и чувствововал соль на своих губах. Это тоже его почему-то его успокаиволо. Казалось, что это призрачное видение из другого мира. Казалось, что человек, живший до Кинны любил море.
Волк тем временем был совсем близко. Кинна уже видел, как ветер треплет шерсть на его загривке и как внеземным огнём горят глаза. Да, этот волк пришёл из древности, из легенд и сказок, где он сражался с богами и утаскивал непослушных детей.
Волк бросился на него и из-под его лап в воздух взлетел столп песка. Всё о чём успел подумать Кинна было «Фенрир догнал меня». Волк повалил его на землю и Кинна почувствовал тёплое дыхание на своей щеке, увидел острые белые зубы, которые вот-вот коснутся его горла. Маг плохо владел мечом, но сейчас выбора у него не было. Лёжа на земле, почти погребённым под тушей гигантского зверя, он изогнулся и вонзил меч волку глубоко в бок. Из пасти зверя потекла кровь, и он резко дёрнулся в сторону
В этот момент Кинна ненавидел себя. Ему было всё равно был ли его единственный удар, нанесённый волку смертельным или нет, сейчас он чувствовал только то, что поступил неверно по отношению к могучему зверю. Может, ему и удалось предотвратить маленький Рагнарёк, только место в Вальгалле ему не найдётся.
Потому что он трус.
Но волк, кажется, ещё не задумывался так глубоко о том, что с ним произошло. Своим скачком он лишь ослабил хватку, чем позволил Кинне выбраться из-под него и встать на ноги.
Меч торчал в боку волка уродливым осколком, бога его тяжело вздымались, из пасти капала кровь, а глаза были полны знакомой печалью. Часть волчьей крови подала в набегавшие волны и тут же уносилась прочь.
Кинна так и не мог осознать до конца, что это сражение, а не какой-то ритуал. Потому что под вечеряющим небом и на безлюдном берегу одинокого моря, это больше походило на странный танец давно погибшего племени.
Зверь потерял уже много крови и вновь бросился на Кинну, раскрывая свою пасть, полную розовых и красных зубов. И в этот момент, маг ничего не придумал лучше, чем с силой схватиться за эти челюсти и раздвинуть их ещё больше, не давая сомкнуться у себя на горле. Волк уже ослабел от потерянной крови и только поэтому, он ещё не перекусил Кинну пополам, но всё ещё он был очень силён. Мужчина остро почувствовал сопротивление волка, всё равно так сильны были его челюсти. Сейчас, он действительно напоминал Самсона, раздирающего пасть льва.
Только вот, победа Кинне далась намного легче. Всё-таки потерянная кровь дала своё и хватка волка ослабела, глаза начали мутнеть и в эту секунду в них снова сверкнул тот странный разум. Сверкнул лишь на мгновенье. Чтобы угаснуть навсегда.
Мир был спасён.
                ***
Кинна, Анна и Лисица покинули странную деревню почти сразу же. Им было страшно оставаться в таком месте, где опасаются тех, кто им не сделал ничего плохого. Но, даже отойдя достаточно далеко, они слышали, как поклонники Астраты в ритуальном экстазе выкрикивают имя Кинны, пришедшего с Сириуса.