Анна Сергеевна и новенький

Анна Сергеевна поправила под мышкой журнал, согнала с физиономии гримасу отвращения и вошла в класс.
   Пятый «Б», в котором она имела несчастье состоять классным руководителем, гудел как разворошенный улей.
- Ти-хо, дефективные! – рявкнула Анна Сергеевна и хлопнула журналом по столу.
   Класс уважительно затих.
- Итак, дети, - продолжила учительница, - поздравляю вас с новым учебным годом. Начнем перекличку.
- А у нас новенький, - сообщила Сократова со второй парты и выдула губами огромный жевательный пузырь.
- Мало мне вас тут, обалдуев, было, - вздохнула Анна Сергеевна, - ну, вставай, новенький.
   С первой парты поднялся прилизанный и очкастый новенький.
« Отличник, что ли, - подумала Анна Сергеевна, - прямо классика жанра!»
- Здравствуйте, Анна Сергеевна, - торопливо и пискляво заговорил очкастый, - разрешите представиться,  Василий Петрович Хвостовский.
- Гыы, - радостно заржал класс.
- Так, - протяжно отреагировала учительница, - Василий Петрович, значит... шутить изволим, Хвостовский? Не рано ли начинаем, Хвостовский?
- Никогда, уважаемая Анна Сергеевна, - икнул новенький, - разве можно? Я просто хотел представиться...
- Представился? Ну и садись на место, - неприязненно сказала классрук.
- Спасибо, - поблагодарил очкарик и сел за парту.
- Гыыыы, - еще громче заржал класс.
    Анна Сергеевна набрала в грудь воздуха и приказала себе успокоиться.
- Всем достать листочки и ручки! – гаркнула она, вывешивая на доску мятую репродукцию, - пишем рассказ по картине «Три богатыря». Вот вам картина, описывайте!
   Класс вновь вскипел как волна – у восьмерых не оказалось ручек, у пятерых – листочков; толстяк Бугаев положил обутые в грязные кроссовки ноги на парту и изобразил храп; Попова с Котовой на разных концах класса перебросились СМС-ками и захихикали, а второгодник Семилапов плюнул в богатырей жеваной бумажкой через трубочку.
- Че про них писать, - завопил он, - «Звездные войны» давай!
- Кто не начнет работать сей же секунд, - пригрозила Анна Сергеевна, - отниму мобильники на три дня! Чего тебе, Хвостовский?
- Простите за беспокойство, - поднялся новенький, - хотелось бы уточнить: предполагается описание картины или рассказ по ней?
- Ты что, Хвостовский, с Марса? – поинтересовалась учительница, обмахиваясь журналом, - я же ясно сказала, рассказ! Опишешь картинку, и дело с концом.
- Дело в том, что стилистически это две разные формы выражения, - пропищал очкарик, - если не возражаете, я напишу оба варианта.
- Напиши, Хвостовский, - пригласила Анна Сергеевна, - если тебе одной двойки, Хвостовский, мало, пиши сразу два варианта, будут две двойки.
  Новенький на выпады классной руководительницы не отреагировал, просто кивнул и застрочил что-то быстро-быстро.
«Да, Анютка, - сказала сама себе Анна Сергеевна, - светит тебе, Анютка, небо в алмазах. Пора уходить в торговлю. »
   На следующий день был разбор полетов.
- Понаписали, понаписали, - ворчала учительница, - вот, например, ты, Гвоздев. Это что ж такое: «На картинке богатыри сидят на коне и смотрят куда-то.» На одном коне, что ли, сидят? Или ты, Котова: « Мне понравилась белая лошадка, а мужчина на ней не понравился.» Это кого ж тут, Котова, интересует кто тебе нравится?! Семилапов вдруг в лирику ударился: «Илья Муромцев как будто слышит рокот копыт». Какой он тебе Муромцев?! И где ты слышал рокот копыт, Семилапов?
- А че он пыжится, - полез на рожон второгодник, - руку ко лбу прикладывает! Слушает че-то!
- Тебя забыл спросить! – прикрикнула Анна Сергеевна, - а в целом, дети, все неплохо справились. Но вот кто отличился, так это Хвостовский. Встань, Хвостовский!
  Очкарик с готовностью вскочил с места; лицо его выражало внимание и почтение.
- Ты задание-то слышал, Хвостовский? – мученически вопросила учительница, - ты что же, по-русски не понимаешь? Я просила написать рассказ по картинке.
- Я написал, многоуважаемая, - с готовностью отрапортовал новенький.
- Как к педагогу обращаешься! – возмутилась Анна Сергеевна, - не зли меня, Хвостовский. Написал он. Читаю: «Кажущаяся былинность картины Васнецова метафорична и циклична...» Это что же за рассказ по картинке, Хвостовский?
- Это -  описание, вариант первый, - заторопился очкарик, - там еще есть вариант второй, рассказ...
- Вижу, не слепая, - закивала Анна Сергеевна, - вариант второй: « Буйно и широко раскинулась степь необъятная. Хрупкая молодая поросль елей и сосен трепетно взирала из-под конских копыт на могучие фигуры...» Ты мне что, Хвостовский, Гоголя будешь из себя корчить? Достоевского? Толстого мне изображать собрался?
- Что вы, многоу... Анна Сергеевна! – ахнул новенький, - и в мыслях не держал. Я старался... чтобы стилистически...
- Ти-хо, имбецилы! – бледнея, прикрикнула на гогочущий класс классная руководительница, - а ты, Василий Петрович, напишешь мне к завтрашнему дню сочинение, про «как я провел лето». И чтоб без выкрутасов!
   Назавтра Анна Сергеевна сидела в учительской и, еле сдерживая гнев, зачитывала подружке, биологичке Маргарите Нероновне, сочинение Хвостовского.
   В новом опусе очкарик поведал, что гостил в деревне у бабушки; при этом он описал нравы поселян и поселянок, коснулся проблемы злоупотребления алкоголем, прошелся по вопросам надоев и содержания коров в коровниках, а также подробно остановился на моральном облике пастуха Никиты. В заключение новенький выразил надежду на скорейшее внедрение прогрессивных методов взращивания озимых и добавил, что лето он провел отлично, поскольку бабушка большую часть времени ругалась с соседкой и не заставляла его пить противное парное молоко.
- Ну вот что делать, Ритусь, - стонала Анна Сергеевна,  - что с такими вот делать? Нет, решено, отработаю этот год и уйду торговать в соседний парфюмерный. Давно мечтаю. Буду продавать крема и пахнуть духами.
- Да кто ж тебя туда возьмет, Анютка, - сочувствовала подруга, - вон, сколько морщин на лице... Наплюй на своего новенького, чай, не впервой с тронутыми якшаться. У меня в седьмом «А» два гота сидят, все в черном и в шипах – и ничего, живу!
- В моем классе тоже свой панк есть, Никифоров, - возражала Анна Сергеевна, - безобидный, как пюре. Сидит себе, трясет розовым ирокезом, и вся с ним забота. А с этим как прикажешь разговаривать?!
- Хоть в омут с головой, - поддакнула Маргарита Нероновна, - нам бы, Анютка, до климакса продержаться, а там, глядишь, и пенсия. Отдохнем, отгуляем!
- Не доживу я до климакса, – взвизгнула Анна Сергеевна, - а о пенсии и мечтать нечего!
  В течении следующей недели Хвостовский отличился на всех фронтах. Вместо басен Крылова он декламировал Северянина и Бальмонта, доказывал положительную сущность образа Чичикова как санитара общества и тряс шваброй перед лицом старосты класса Зябликовой, призывая уважать труд уборщиц.
   Тревожные сведения приходили и от других педагогов: учителю ботаники он тыкал в нос трудами академика Келлера об истинной сущности размножения голосемянных растений; математичку на перемене извел вопросами об интегралах, а на физкультуре отказался прыгать через козла, сославшись на то, что это неэстетично.
- Ох, Анна Сергеевна, - сказал, утирая лоб, директор, - вызывай мне, Анна Сергеевна, родителей этого Хвостовского. У меня, Анна Сергеевна, давление и диабет, а мне еще внуков поднимать надо.
- Зови, Василий Петрович, отца с матерью, - вздохнула в свою очередь классная руководительница, входя в класс, - разбираться будем.
   Вечером следующего дня в директорском кабинете топтались двое, как две капли воды похожие на новенького.
- Вы уж простите, не гоните, - плачущим голосом заклинала Хвостовская-мать, - виданое ли дело, четвертую школу меняем. Старшие-то у нас нормальные... Футбол, хоккей, компьютерные стрелялки разные...
- Два привода в милицию было, - гордо поддерживал жену Хвостовский-отец, - на карате записались. А этот – сами не поймем в кого. Мы с матерью вроде тоже нормальные люди...
   Виновник сыр-бора чинно сидел в уголке и болтал ногами.
- Нет, приводы в милицию нам тоже не нужны, - кряхтел директор, - но, сами понимаете, выбивается ваш сын из общего ряда. Куда его воткнуть прикажете?
- Порол я его, верите ли, сколько раз порол! – горячился Хвостовский-отец, - да с него как с гуся вода!
- Уткнется в свои книжки и сидит сиднем,  - поддакивала Хвостовская-мать, - мы ему компьютер купили, старшие братья игр понатаскали – так нет, смотрит в монитор и энциклопедии разные читает! Вы уж, Анна Сергеевна, как классный руководитель повлияйте!
- Приведите к общешкольному, так сказать, знаменателю, - соглашался Хвостовский-отец, - пропадет парень, в наше-то время и таким уродом родиться!
- Почему я?! – возмущенно вскричала Анна Сергеевна, - у меня их в классе тридцать пять дебилов! На всех сил не напасешься! Я, между прочим, личную жизнь никак устроить не могу. Сумку от Шанель который год купить мечтаю, а никогда не куплю, наверное.  Меня вот даже в парфюмерную лавку продавцом не берут, говорят, морщиии-ин много, - зарыдала учительница, - да еще ваши малолетки гнобят!
  Новенький резво вскочил с места и подбежал к хлюпающей носом классной руководительнице.
- Успокойтесь, Анна Сергеевна,  - зачастил он, - не плачьте, что же вы плачете, уважаемая. Я вам сейчас скажу... я ведь и по психологии книги читаю... Вы наплюйте на нас. Вы представьте, что вы сверхчеловек, ну как у Ницше. Определяете вектор наших отношений. А по вашему вектору, мы – никто, а вы – все. И вообще, красавица. А еще можно, когда грустно, компот сварить, из яблок и груш, мой любимый, и пить потихоньку, и тогда вообще все безразлично становится, хоть трава не расти. Ну не плачьте, пожалуйста!
- Не, видали, - всплеснула руками Хвостовская-мать, - человек из-за него убивается, а он про какой-то вектор!
- А ведь ты прав, Хвостовский, - перестав всхливывать, задумчиво сказала вдруг Анна Сергеевна, - насчет вектора. Что это я, в самом деле. Ты мне еще расскажи чего-нибудь, а? Расскажешь? И вообще, Хвостовский... давай я тебя, Хвостовский, усыновлю.
- Вы что это, Анна Сергеевна, всерьез говорите? – изумился новенький.
- Забирайте! - хором закричали Хвостовские отец и мать.
   ...Поздним вечером по темной, плохо освещенной улице шли две фигуры – высокая как жердь учительница и низенький круглый новенький. Анна Сергеевна, склонившись к очкарику, бормотала что-то о Ницше, утерянной молодости и сумке от Шанель, а тот, подпрыгивая, утешал ее, напоминая время от времени про компот из груш и яблок.