Белые крылья печали гл. 4

ЗАПРЕТНЫЙ ПЛОД СЛАДОК
В ермаковском доме есть большой комод, место которому в горнице. Хорошая, вместительная мебель. Мать связала белую узорчатую скатёрку, накрыла его, расставила картинки, статуэтки, цветочки. Мерно тикает будильник – уютно в горнице. Вот только незадача: один ящик комода всё время заперт на ключ, который мать тщательно прячет от Саньки. Он давно проверил содержимое всех ящиков. Лежит там разное неинтересное на его взгляд барахло. Но что же в том ящике? Этот вопрос мучает Саньку. Как-то он спросил у матери, что заперто в комоде? Всегда добрая, ласковая Марфа, вдруг нахмурилась:
- Не твоего ума это дело: документы там важные!
Этот ответ ещё больше возбудил Санькино любопытство, он стал следить за матерью: «Когда же она откроет ящик, и куда спрячет ключ после?» Время шло, но он так и не дождался случая.   
Как-то рассказал об этом лучшему дружку. Робка рассмеялся:
- Можно ключ подобрать. Хочешь, я из дома принесу разных, в том числе и от комода? Только чур, ты сам открываешь!
Вечером Робка забежал к Ермаковым, спросил:
- Тётя Марфа, Санька дома?
Марфа хлопотала у плиты:
- Дома, дома – уроки в горнице готовит. А ты чего без дела слоняешься?
- Дак я это…- Робка растерялся слегка.
Санька выглядывал из-за косяка двери, отчаянно моргал дружку.
- Задачка у меня по математике не решается, может Санька поможет? – наконец нашёлся гость.
- Проходи уже, - как-то обречённо вздохнула хозяйка.
Робка скинул одежду прямо у порога, быстро нырнул в горницу, и  прикрыл за собой дверь.
- Ну, чё, принёс? – тормошил нетерпеливо Санька.
Вместо ответа, Робка хлопнул себя по оттопыренным карманам брюк, затем вынул две связки разнокалиберных ключей. Еще два достал из нагрудного кармана рубашки.
- Учись, студент!
Друзья незамедлительно принялись подбирать ключ к заветному ящику. Они так увлеклись своей идеей, что не заметили, как дверь в горницу тихо открылась, на пороге стояла Марфа:
- Ах вы,  мошенники! Чего удумали?! – в сердцах принялась охаживать сына белым вафельным полотенцем, оказавшимся в руке. Досталось и Робке, когда Марфа дозналась, чьи ключи. – Я Федосу Тарасовичу пожалуюсь, он вас бандитов на учёт поставит! Ишь, удаль взяли!
Робка мигом убежал домой. Санька скрылся от гнева матери на полатях, дулся там как мышь на крупу, даже ужинать не стал. Ещё ни разу в жизни не видел он мать в таком возбуждённом состоянии. Ночью решил: он должен, во что бы то ни стало узнать, что за сокровище прячет там мать?
Случай представился нежданно-негаданно. Однажды он заглянул домой днём – заболел учитель математики, образовалось «окно». Дверь была прикрыта на клюшку, видно мать отлучилась куда-то ненадолго. Санька зашёл в горницу и обомлел: заветный ящик был на половину открыт, а из замка торчал ма-ленький ключик. Он подскочил к комоду, выдвинул ящик до конца и начал лихорадочно ворошить имевшиеся там бумаги. Тут были различные квитанции, абонентские книжки, паспорта родителей, свидетельства о рождении и военный билет отца. Но что же тут тайного? Ах, вот должно быть этот свёрток, перевязанный тесёмочкой. Санька торопился: с минуты на минуту могла возвратиться мать, тогда ему опять не сдобровать! Потянул за тесёмку, нетерпеливо развязал узелок, развернул газету. Увы, тут были завёрнуты облигации государственного займа различного номинала. Вот оно что! Видно мамка боялась, что он утащит их, приняв за деньги. Разве он вор? Санька сильно разочаровался, и даже несколько обиделся: «Так бы и сказала, что я маленький, никогда бы я их не тронул?!»
С тех пор интерес к закрытому ящику комода у Саньки остыл.  Обижаться на мать он вскоре тоже перестал, полагая, что излишне бережливая она оттого, что в войну лиха хватила. Не мог он предположить, что в тот день второпях она спрятала своё сокровище под подушкой на кровати.

АВИАКОНСТРУКТОРЫ
Во все щелки суёт свой нос дед Евген: всю жизнь он высматривает, подглядывает,  выслеживает,  опасаются его люди, даже мальчишкам-озорникам нет от него покоя. Редко кто называет его имя, достаточно произнести фамилию Чеканец. Робка помнит, как этот дед в прямом смысле изрубил топором их с Санькой детскую мечту.
Началось всё с журавлей. Деревня, окружённая лесами, болотами и озёрами славится многочисленными стаями этих птиц. Осенью, когда на заболоченных лугах кормится новое потомство, набираясь сил перед трудным перелётом на зимовку, Робка с Санькой устроили себе скрадок – примитивный шалаш. Часами вылеживали  друзья в поле, в надежде подпустить журавлей поближе, потом выбраться из укрытия, и, ухватив птицу за длинные лапы полетать по небу. Много раз им удавалось  подползти к журавлям довольно близко, но всякий раз птицы шумно улетали, вспугнутые мальчишками.
Убедившись, что журавлей им не поймать, друзья решают собрать вертолёт. Зная, что дома их идею не одобрят, мальчишки устроили своё «конструкторское бюро» в лесочке за деревней. По вечерам, забравшись на полати в Сашкином доме, они долго рисовали схему будущего вертолёта. Спорили до одури, наконец,  пришли к общему решению. Теперь дело было за запчастями. Нужен был распределительный вал, шестерни и цепь для передачи, рукоятки для привода, брусья и фанера для корпуса, винт планировали изготовить, когда основная конструкция будет собрана. Сашкин отец – дядя Костя, работал на гусеничном тракторе. Когда трактор ставили на ремонт, мальчишки пропадали  вместе с Ермаковым-старшим в  машинно-тракторной мастерской. За зиму они раздобыли почти все детали. Промыли и прочистили цепь и шестерни от мазута и тщательно спрятали в Робкином сарае. К весне были запасены бруски и куски фанеры разной величины: в ход пошли даже старые фанерные посылки, хранящиеся у матерей в кладовках. И закипела работа. Всё лето мальчишки пилили, строгали, колотили, собирая свой вертолёт. Дело оставалось только за винтом. Саму конструкцию они уже опробовали,  вращая рукоятку с двух сторон, приводя в движение вал.
Библиотекарь радовалась и удивлялась новым читателям: мальчишки, перелопатив кучу журналов и книг по механике и конструированию,  искали, как и из чего можно сконструировать винт.
Но их мечте не суждено было сбыться: дед Чеканец, высмотрев мальчишечью затею, безжалостно изрубил её топором:  не дай Бог палы пустят, а у него сено рядом.