Река времени -2

   1970-80 г. г.


ДНЕВНИКИ

Дневники как след целой жизни. Не о славе речь. Желание самое скромное. Хотел бы я, чтобы тот, кто прочитает эти строки, сказал, когда меня не будет: "Он жил".
Одна только просьба: не читать записные книжки слишком большими порциями. Нельзя разом проглотить то, что  накапливалось годами. При этом условии мои записки могут стать для чьей-нибудь души такой же настольной книгой, какой для меня в своё время были поэтические дневники Михаила Пришвина «Глаза земли».

––––––––

Да, дневники могут стать главной книгой, когда всё уже позади. Тогда достаточно капли, намёка, чтобы душа заговорила неясным и беглым сновиденьем. Большой, шумящий, буйный мир только обтекает душу, но уже не позовёт, не обманет.
Память глубока, как колодец, на дне которого можно увидеть не только своё отражение, но и образ всего пережитого.

НОВАЯ ЖИЗНЬ

Каким-то почти чудом, со дна, куда почти неудержимо увлекал меня поток событий, удалось всплыть наверх. Милость судьбы. Институт. Учитель в деревне. Незабываемые дни. Любовь детей. Уроки русского и литературы буквально "до седьмого пота". Тихие вечера с хозяевами. Тиканье и бой часов. Несколько новелл. Потом музей. Научная работа. Аспирантура. В художественном роде несколько рассказов, много шуток, юморесок, игры.
Журавль в небе — всё та же Москва. Страстное желание вернуться. Счастье частых поездок и скорбь расставаний.

ЧЁРНЫЙ ГОД

Ворон, круживший надо мной в юные годы, не улетел совсем, а только ждал, когда я оступлюсь. И дождался. Как громко пел и высоко летал, так больно и падал. Во многих - нескрываемое удовольствие злорадства. Людям нравится подтолкнуть споткнувшегося, посмотреть, что будет. Снежный ком несчастий. Как будто силы зла, собравшись, бросились на меня.

––––––––

В душе волнение, беспокойство, не оставляющие даже ночью, во сне. Иногда кажется, что всё ещё поправится, вернётся к прежнему.
Летаю во сне. Чудесное состояние. Взмахиваю руками, поднимаюсь и лечу, большей частью по комнате, под потолком, иногда и на улице. Счастливые минуты в постели перед сном за чтением Флобера "Воспитание чувств". Неважно, с какой страницы. Главное: плывущая музыка, поток слов, исцеляющий душу.

————

В Москве возле музыкального театра Станиславского и Немировича-Данченко. К обочине подкатывает черная "Волга". Работники  обкома комсомола из того города, в котором жизнь моя превращена в ад. Лица наглые. Так и несёт агрессией. Резануло по сердцу, вмиг отравило жизнь. Господи, добрались и сюда! Чтобы не заметили, отворачиваюсь и скрываюсь в помещении театральной кассы: легко дышат калориферы, чисто, уютно;  воздух другой жизни, которую я так люблю.


АТЕИЗМ

В журнале какая-то поэтесса пишет о женщине-труженице военных лет: "Ей помогала нечистая сила. Что же ещё помочь ей могло?"
С горькой иронией, конечно, но кто из поэтов прошлого сказал бы так о русской крестьянке? Странный у нас атеизм! Бога поминать нельзя, а нечистую силу можно.

––––––––

По телевизору спектакль МХАТ "Дядюшкин сон". Старый князь: светлый человек под маской идиота. Вспомнился Мышкин. А что если это один и тот же тип, только показанный по-разному? Там и тут простодушие и доверчивость почти детские, но в Мышкине это дано как возможность прекрасного идеала, а в старом князе как пародия на идеал.

–––––––––

По радио запись Л. Оборина. Ничего подобного прежде не  слышал. Какое звучание! Мягкое, глубокое, светлое. Словно голос человеческий. Душа выговаривается в звуках рояля.
Так бывает. Вдруг неожиданное что-то увидишь и услышишь в потоке звуков, слов, лиц  и поймёшь, что это для тебя. Другого такого мгновенья, может быть, и не будет. Где оно было раньше, где был ты сам? Неожиданный праздник для души, мгновения счастья!

––––––––

Положение мое в литературе всё то же: строчки в газетах, и то с большим трудом и всегда искажённые редакторским произволом. Для пишущего человека не иметь возможности высказаться, всё равно, что не дышать. Мои попытки иногда написать об этом похожи на звуки набата в метель. Никто меня не слышит. Я сам звоню, сам иду на звук, но никуда не выхожу. Силы же и время теряю в бесцельном пути.
Преуспевающие литераторы удивляются: почему тебя не печатают? Почему ты не борешься, не пробиваешься?
Но моя борьба не в том, чтобы лезть напролом в двери издательств или проскальзывать туда лисой, а в том, чтобы остаться самим собой, продолжать писать, дышать, хотя бы остатками сил.

ЗИМА

Что-то очень долго длится зима, и оттепель оказалась недолгой. Когда же живые души не будут у нас так редки, как жиринки в плохом супе?
Правды и исповедности: вот чего нам не хватает. Правда –– это свобода. А свобода-это живая душа, и ничто другое!
А всё-таки, как ни плохо мне в жизни, я счастлив, что мог так чувствовать, думать и писать. Счастлив тот, кто видел такие сны! Счастливым в житейском смысле я никогда не был. Моё счастье в том, что мне было дано сказать об этом.

------

Ясно, что место в обществе мне не находится вовсе не из-за моего "тяжелого" характера, а по несходству какого-то внутреннего состава. Что-то неуловимое разделяет меня с имеющими такое место.

––––––––

Очередная комедия с выборами. Осточертели покорность, притворство, безропотная стадность. Отказываюсь голосовать. Скандал. Ко мне приходит председатель какой-то комиссии. Хочет узнать причину такого "аполитичного" поведения. Он мне об "обязанности каждого советского человека"; я ему о "праве", о том, что это бессмыслица — "выбирать" уже выбранного и назначенного сверху человека. Кругом шёпот: "антисоветчик".




–––––––––

Без правды нет ничего: ни культуры, ни жизни, ни даже здоровья. С правдой всё. Сколько это твердили миру!
Только и нужно жить по правде, по чести (от этого и честность), да по простоте. На здоровых корнях и дерево крепкое. И сколько лишнего, заумного, полуумного, полунужного и вовсе ненужного сразу отпадёт!
Только понять это не просто. Простое даётся бесхитростному уму. Он всё знает, всё ведает, все искусы, но остается неискривлённым и потому мудрым. Кто мудр, тот и прост. До тех пор, пока в народе будут такие люди, жива будет его душа, его гений, его совесть.

––––––––

Правды у нас не только нет сейчас, но и никогда не будет, пока не вернётся личное мужество. Что это такое, многие даже не  понимают. Мужество для них - это грубость, хамство, водка, драки, ругательства. Как только дело коснётся твердости мнений, достоинства - голову в кусты.
Настоящего мужества, что ни говори, много меньше, чем прежде, в далекие годы, даже ещё в тридцатые-сороковые годы. Что-то сломалось в людях.

–––––––––

День чудесный, зимний, солнечный. На душе светло, как в юности. Болен, сижу дома, смотрю из окна на улицу. Так мне знакомо это состояние по годам молодым. Тело усмирено болезнью, а душа радуется свободе, свету, чистоте.

––––––––

По телевидению американские хоры (стиль свинг). Сплав академического и народного пения. Поют, пританцовывая. Какие искренние лица, живые глаза!
Всегда мне казалось, когда поющие только поют, застыв с неподвижными лицами, это только половина того, что должно быть. Окаменелость и при академическом пении необязательна, особенно, если исполняются народные песни. В пении живёт всё тело, вся душа. Не нужно шнуровок, но и вертлявость тоже необязательна.
Полчаса праздника. После этого серые облака, тяжёлое небо, темные заснеженные улицы в тёмном окне.