Камышовый кот, ягнятник и шакал

     Несусветчина, описанная в рассказе "Диво", при размышлении оказалась лишь одной из многих в череде дивных. Потому и возник замысел повествования - "Диво".
     На свет я появился в Таджикистане, в посёлке №8. Ссыльный интернационал: болгары, не угодившие их вождю Георгию Димитрову; поляки, сотрудничавшие с немцами; расказаченные до войны донцы-кубанцы... Сюда, в тепло, из ледовито-лютых обских лесоповалов бежал с матушкой моей папаня к своей семье, высланной с Дона.
     Себя я помню с трёх лет... Вот бережно несу блюдечко с оладушками от бабки Моти детишкам полячки Юли. Пыльный, знойный "афганец", раскалённый песок. Сандалики не спасают, а мне радостно: попотчевал Марьку и Кароля. Бабай дремлет в тени дувала и чинары. Вынимает из шароваров пиалу с чаем, угощает русского мальчика. Брезгливо мне, но я не отказываюсь: нельзя, говорит бабка Мотя, обидятся.
     Папаня копает "рукава" от арыков на хлопковые поля. Цветёт хлопок, у всех резь в глазах, выручает хина. Матушка - ударница по сбору хлопка. Ей даже сам Мирзо Турсун-заде, придворный поэт, входящий в таджикское руководство, отрез мануфактуры вручил в Молотовобаде.
     Ночами на свет керосинки к нашей мазанке - целое нашествие жительниц арыков, горластой лягушвы. Душно, дверь открыта и занавешена лишь марлевой задергушкой. Непрошеных настырных гостей матушка выметает камышовым веником. "Шлёпалки" - лакомое яство для змей и варанов. И папаня, чудодей, уговаривает пресмыкающихся вернуться в свои барханы и арыки.
     Из Тигровой балки доносятся душераздирающие вопли разъярённых камышовых котов - женихов-соперников, тявканье шакалов. Папаня с блаженством втягивает сладостный для него, охотника, воздух тугаёв. Но охотиться в заповеднике нельзя. Там, в пойме слияния Пянджа и Вахша, оазис, джунгли из сплетений лиан ежевики, ив, кустарников, тростника. Там ещё царствует туранский тигр.
     Да, человек - царь природы. Таким его создал Господь. Небесные светила, земные воды, океанские и речные; залежи земли, всякие произрастания и живность служат человеку. Но царственность его ущербна. Был мирен - в мире жил со всеми животными. После Адамова преступления грех крепчал в нём. И животные ожесточились, и многие озверились, и многие звери стали врагами для бывшего господина.
     Однако те из человеков, которые сохранили мирность в себе или возросли до неё, до святости, по благости Божией могут смирять самых лютых ненавистников человека и делать их своими помощниками. Ворон приносил пищу Иоанну Крестителю в пустыне. Лев прислуживал святому Герасиму: отшельник вылечил его израненную лапу. Этой же лапой гривач помог ученику Герасима вырыть среди камней могилу старцу и остался верен ему и после его смерти, и жил в его пещере. Медведь прислуживал преподобному Серафиму Саровскому и угощал дупляным сотовым мёдом монахинь, пришедших к старцу на благословение.
     Конечно же, папаня вовсе не был святым. Донской казак! Мать его, Матрёна Филипповна, истинная казачка, частенько поругивала своего сыночка: "Лоб твою душаку мать!" И он затвердил эту ругачку. Время показало, что был он весьма грешен... Но какой силой сотворил диво дивное, когда привёл из тугаёв -камышового кота! Метр в холке, почти пуд. Палевый, крапчато-полосатый. Лапы мощные, хвост короткий. Кисточки на ушах. Рысь - да и только! Трётся о бродни, мурлычет, словно кот-баюн. Слушает человек его, поддакивает... Матушка в ужасе руками машет, чтоб убирался муженёк с этим "басмачом".
     - Подойди, сынок, погладь котофея!
     Ощерился зверь на мою ласку, будто залыбился. А я - герой!..
     Вдругорядь (матушкино, сибирское словечко) заявился папанька с ястребом-ягнятником на плече, впившимся когтями в кожаный наплечник. Сам до ста семидесяти не дорос, а у гостенька размах крыльев более двух метров. И вес - полпуда. Клюв - стальной крюк. Под ним "козлиная" перьевая бородка. Потому его ещё и бородачом кличут. Горделивая охристо-белая грудь и брюхо. Подглазья тёмно-синие и крылья в пестринах. Лапы в "штанах". Посвистывает деловито и мяукает довольно. О чём-то разговаривают человек и птица... На ужас хозяйки слетел с клёкотом с плеча хозяина - будто туча поглотила мазанку. И обхлестал едучей жижей всё нутро её, к Первомаю побелённое. А папаня что - лыбится, как майская роза... И шакала погостевать приводил. Тот, как щенок, трусливо хвост поджал, сиротски озирается. Жалко мне его стало, приголубил, покормил яичком под добрым отчим приглядом...
     Тайна великая - рождение человека. Из небытия - в бытие. Человек - тело (всё цело, цельность), цельный организм, обожествлённый душой, освящённый Духом. Тоже - диво! Жизнь на добро дана ему - а он пачкает её, грешит, грешит... Ежели Господь был бы только справедлив, то по справедливости всякий человек понёс бы суровое наказание, а то и жестокое. А ему, грешнику отъявленному, всё прощается и прощается. Господь милостив. Он есть Любовь. И это - самое великое диво!
     Жизнь назад явил отец мне дар свой общения и дружбы со зверьём. Кто наделил его таким даром? Сам-то он ничего особенного в этом не видел. Скрыта, видно, тайна сия в древнем, пращурном веке, когда, как сказано в Писании, и телёнок, и лев, и вол жили вместе, и малое дитя водило их.