Голубое небо

Люся уже училась в пятом классе. Как она училась, хотите спросить вы? Неплохо. Но учителя на неё жаловались. Потому что она задавала слишком много вопросов. В конце урока все учителя обращались к классу с предложением задавать вопросы, кому и что непонятно. Люся и откликалась на их просьбы. Ей многое было непонятно. Почему не видно звезд на небе днем? Почему стеклянный стакан разбивается, когда падает со стола, а железная кружка - нет? Почему падают кляксы, когда на перышке ручки даже не очень много чернил? Почему горит свечка? Почему так хорошо читать стихи? И почему люди не говорят стихами? Иногда ей отвечали на её вопросы, а иногда отмахивались и говорили, что вопросы не по теме урока. Люся стала подозревать, что учителя не всё знают.

Двенадцатилетняя девочка все свободное от учебы, игры на улице, домашних дел, игры в шахматы, танцев и разговоров с ровесниками и взрослыми проводила за чтением книг.

Отец на работе получил подписку на Детскую энциклопедию. Он настоял, чтобы эту подписку, которую одну дали на весь коллектив ремонтных мастерских, отдали именно ему.

- Меня дочь вопросами донимает.

- Все дети задают вопросы, - возразили ему товарищи.

Тогда Люсин отец озвучил вопросы, которые задает ему дочь. И после этого все проголосовали за то, чтобы подписку на редкое издание отдали именно ему - Дьяченко Ивану Захаровичу. А пусть любопытная девочка читает академическое издание и развивается.

Люся читала все тома один за другим по мере их поступления. Но ответы на все свои вопросы она и там не находила.

Вот сегодня она сидела одна за обеденным столом, потому что к общему обеду в воскресный день она опоздала. Ей сделали замечание. Но все равно обедом покормили. Бабушка сказала, что ей взять и сколько. И Люся в своем зеленом байковом платье, в больших валенках, с маленьким гребешком в волосах, с бантиком на кончике пушистой косы, с сияющими глазами ела борщ с фасолью из взрослой тарелки. Бабушка ей разрешила взять большую тарелку, потому что Люся обедала последней. Все в семье уже пообедали.

Мама сидела у большого стола в дальней комнате и вязала скатерть, отец подшивал валенки, старшая сестра вышивала крестиком какого-то медведя, а младший брат с другом играли в шашки, в Чапаева.

Люся ела, не соблюдая правила поведения за столом. Она напевала что-то, болтала ногами, потому что сидела на высокой скамейке, и при этом смотрела в окно. На небо. Зимний день был в разгаре. Погода менялась. Слоистые облака были похожи на старое ватное одеяло, которое распороли вдоль и сделали длинные прорехи. И сквозь эти прорехи видно было голубое небо. Странное, полосатое небо заставило девочку подумать над вопросом: а почему оно голубое?

   Говорят, что вода голубая,
   Но ведь в ней отражается небо!
   Голубым его кто покрасил?
   Но художник на небе не был!

Вот такие стихи сочинила Люся, пока ела борщ. Она сочиняла стихи с раннего детства. Почему? Сама не знала. Взрослые читали её стихи и говорили, что ребенок не может писать такие стихи. Не может он так чувствовать и воспринимать мир.  Какой-то абстрактный ребенок не мог, а конкретная девочка Люся из такой странной семьи, в которой мама ей читала стихи Бунина с пеленок, потому что была образованным человеком, а бабушка по отцу, с которой они жили в одном доме, рассказывала страшилки и говорила, что земля на трех китах в море плавает, потому что была абсолютно неграмотной, - могла писать такие стихи. Она была особенной девочкой. Потому что если кто-то падал на улице с разгону из детей и ушибался, она плакала вместе с озорником. Она чувствовала чужую боль, как свою. Её все любили очень сильно. Особенно дедушка и отец.

Люся уже придумала собственную теорию, раскрывающую тайну небесной голубизны, и стала пить компот из дикоросов, потому что чай заваривался только по праздникам. Дорогой был. Вдруг за окном кухни что-то мелькнуло. На крыльце послышались шаги.  Во входную дверь осторожно постучали.

- Да, да! Войдите! - громко крикнула девочка.

Как-то боком, застенчиво, в кухню вошел странный человек. Он был обут в кирзовые сапоги, одет в телогрейку, на голове его была какая-то куцая шапчонка, а шарфа теплого и не было вовсе, за плечами виднелся тощий вещевой мешок.

- Дьяченко Иван Захарович здесь живет? - робко спросил он.

Дом был пятистенным. Кухня была отделена капитальной бревенчатой стеной. Тяжелая дверь в светлую, чистую половину дома была открыта, Люся громко крикнула в пространство коридора и дальних комнат:

- Папа! К тебе пришли!

Папа вышел в кухню и, глянув на вошедшего, замер на минуту, а потом стал кричать в голос.

- Митя! Не чаял! Не чаял! Митя!

Отец шел наискосок через большую кухню и падал. И он упал в ноги вошедшему мужчине, обхватил их руками и заплакал. Люся первый раз в жизни увидела отцовские слезы. Она заплакала тоже. А этот неизвестный Люсе человек задрожал, задрожал, снял с головы шапку и опустился на колени рядом с отцом и обнимал его, и помогал подняться.

- Митя! Не чал я тебя в живых увидеть.

- А как ты меня узнал, Ваня?

- А как тебя не узнать, если мы выросли, держась за руки. Я о тебе тосковал, когда вашу семью выслали знаешь как? Мы и в школе в одном классе учились, и рядом всегда сидели. Я любил тебя Митя, сильно. Не говори мне ничего. По твоей одежде вижу, из каких ты краев.

Уже в кухню вышли все, кто был в это время дома. Уже Митя разделся, умылся и сидел за праздничным столом, а бабушка угощала его всем, что было в доме.

Люсю тут же послали к тете Шуре с радостной вестью, а Люду - старшую сестру - к дяде Грише. Через час уже вся родня была в гостях в доме Люси. Каждый принес что-то. Дядя Гриша - валенки, тетя Шура - новую теплую шапку, мама подарила гостю теплый шарф, дедушка - вязаный свитер, а в следующие два дня женщины сшили гостю новую куртку.

Митя был в доме почетным гостем. Стряпали ватрушки каждый день, варили на обед только пельмени. Митя на глазах хорошел. Вокруг него были родные люди. Родня. Двоюродные братья и сестры, родная тетя. Мите сказали, что у него на станции Березовка живет родная сестра. Она недавно овдовела. У Мити - двое племянников - мальчик и девочка. Наташа живет в добротном доме. Митя не знал ничего о своих близких около двадцати лет. Он был с матерью на поселении без права переписки.

Гость рвался к сестре, но адреса её никто не знал. Рисовали схему, как пройти к ней со станции, но Митя не решался ехать один. Проводить его к сестре вызвался Люсин отец.

Через несколько дней Митю провожали не в дальнюю, но важную для него дорогу на городском вокзале. И опять прямо в руки ему давали гостинцы для племянников, игрушки для них и красивый шелковый платок - подарок для сестры.

Митя целовал своих родных и говорил, что он попал в рай.

Люся вместе со всеми ждала возвращения отца из поездки. И вот он вернулся. И тоже с подарками от своей двоюродной сестры.

- Рассказывай, рассказывай! - торопили все отца.

А он молчал. Томил всех в ожидании. Перекурил.

- Ну, что вам сказать? Вы сами видели, как Митя волновался. А к станции стали подъезжать, а его как стала бить нервная дрожь, что я даже заругался на него. Сказал, что если его будет так колотить, то я его к сестре не поведу. Вышли мы из вагона. А магазин, где Наташа работает, прямо на привокзальной площади. Зашли мы. Она за прилавком в своем хлебном отделе. Меня увидела и так сильно обрадовалась. Я подошел. Митя за мной. Из-за плеча выглядывает. А она на меня смотрит, а на Митю все взгляд свой переводит и переводит. И уже готова была спросить меня, кто это со мной. А Митя, вы помните, её всегда Татася звал. В шутку. Вот он и говорит негромко: "Здравствуй, Татася!" И стоит дрожит. А она вскрикнула и упала. Выстлалась. Перепугала нас до смерти. Мы с Митей её подняли, а она как к Мите прильнет, как начала голосить на весь магазин. Всех покупателей распугала.  Успокоилась она немного. С работы её отпустили сразу, как только узнали, что брата своего она считала умершим уже или пропавшим навсегда. Уже нам можно было и идти, а она вцепилась в своего младшего брата и держится за него. Не верит до конца в то, что это он рядом с ней. Так и пальто одевала. Одну руку отпустила, ей подруга один рукав одела, а потом она этой рукой опять за Митю ухватилась, а вторую в рукав одела. Так и пошли мы по улице к её дому. И всю дорогу они молчали. Смотрели друг на друга и молчали. Насмотреться не могли. Девчата сумку ей собрали. Все честь честью: и выпивку, и закуску. Домой пришли, я им стол накрывал. У Наташи всегда прибрано и сварено. И как стали они говорить! Митя фотографии кое-какие привез. Показывал ей. Она плакала. Только к утру она уложила брата в кровать с белоснежными простынями, с кружевными наволочками. А он опять говорит мне, что он - в раю.

Утром порешили, что Митя у сестры останется. Здоровье у него не важное, но магазину как раз сторож был нужен. Митю взяли.
Он уже и на работу сегодня в ночь пойдет. Племянники его приняли. Младшая на руки пошла сразу же. Мы с Митей и дров нарубили, и угля набрали.

Вот Наташе счастье неожиданное какое пришло. Теперь ей полегче будет. Без мужика в доме с малыми детьми трудно. Да одной женщине вообще трудно.

Когда отец рассказывал, все слушали его так внимательно, что слышны были даже звуки маятника часов.

На улице вечерело. Небо становилось темным.

"Да оно совсем не черное ночью, - вдруг подумала Люся, - оно - темно-синее. А потом солнце взойдет и разбавит цвет своим сиянием. Вот и получится голубой цвет. А я то все думала, почему небо голубое? Додумалась ведь!"

Небо темнело не только над домом, в котором жила Люся. Она темнело и над домом на небольшой станции Березовка, в котором брат с сестрой все никак не могли нарадоваться встрече. Митя поехал искать родных наудачу. Он пришел в адресный стол города, потому что подумал, что может быть кто-нибудь и найдется. И примет, и согреет его одинокое сердце. Митя думал, что у него не осталось никого на этом свете из их большой семьи. Два родных брата погибли на фронте, а сестра пропала сразу же, потому что училась во время ареста в городе, и, узнав о случившемся, просто переехала в другие края. Почему она вернулась в родные места? Что её позвало? Как так случилось, что она узнала своего двоюродного брата Ваню, когда он приехал в окрестности на рыбалку и зашел в магазин купить хлеба? И почему она записала его адрес и навестила их в городе? Сколько нитей разорвалось, а потом сплелось в странный волшебный клубок, который привел брата к дому сестры!

Митя болел все сильнее и сильнее. Но он прожил еще четырнадцать лет, и его добрая и застенчивая улыбка делала этот мир светлее.