Опыт. Вечеринка у расстройства желудка

И так, я прибыл. Меня немного ждали, точнее, ждали какую-то часть меня. Ту часть, которую я принес в руках. Гитару. Мое присутствие было абсолютно никому не нужно. По моей собственной инициативе я преодолел временной пласт в 200км. Из теперь в тогда. Почему именно так? Потому что я хотел погрузиться в воспоминания и дать свой последний концерт. Хотя, вряд ли это можно назвать концертом, скорее маленькое выступление. Я предпочитаю его называть заключающим. Я замечал все больше перемен в себе, когда ехал в поезде. Слушая музыку, краем уха да ловил звуки в песнях, которые не оставались в моем сознании ранее. Не знаю с чем это связанно, но, пожалуй, я уделяю этому слишком много внимания.
Я подошел к дому, где всякое унылое бытие, пытались как-то связать с музыкой и стихами. Мне открыли дверь, я отдал гитару и остался на улице покурить. Я зашел в потертый и смятый временем подъезд и начал прислушиваться к разным возгласам, крикам и аплодисментам. Я чувствовал себя в туннеле, и тот яркий свет, вовсе не был спасающим. Мне просто хотелось подойти к нему, потрогать его руками, хотя и знал, что это не возможно. Но я все равно продолжал уверенно шагать в его сторону, потому что знал, хуже, чем там, в темноте, уже никогда не будет. И когда я найду этот отблеск надежды, я просто потушу его голыми руками. Он слишком маячит перед глазами, он ослепляет, и из-за этого я не вижу поворотов. И как жаль, что в каждом таком переулке, всегда найдется что-то подобное. Я могу просто сесть тут и ждать, но нет, человеческий инстинкт бродить, никогда не дает мне остановиться, и над чем-нибудь хорошо подумать.
Я дернул за ручку, и дверь отворилась. Кто-то читал свой стих, но я особо не слышал, был занят поиском свободного места для моего пальто. Я окинул взглядом присутствующих и сел на полу между комнатами. Всего их было две. Все либо молчали, либо хлопали, а между тем ко мне регулярно подходили и здоровались. Все больше я начал замечать знакомые лица, и уже подыскивал людей, с которыми я смогу провести остаток вечера. Народу было много, если мне не изменяет память, порядком тридцати человек.
Комнату насыщала банальность. Такая, самая неординарная банальность. Исход таких вечеринок всегда можно предвидеть, но, сравним это с рыбалкой, и скажем, что ты знаешь что вытянешь. Рыбу, если все обобщить. Но, ты никогда не знаешь какую именно, и каких размеров. Мне очень не нравилось здесь находиться, особенно пока я был абсолютно трезв. Эти вечеринки всегда вымогают у тебя алкогольную передозировку, пьяных разговоров, необдуманных действий и приводит твою память в забвение. Передо мной мелькнул какой-то парень с длинными волосами, фиолетовой футболкой и узкими джинсами. Так вот, к чему я это…он уже был пьян. Даже не так, он был ужран в хлам. Еле стоял на ногах, а если прислушаться к  его речи, все становиться более податливым для понимания, т.е., он вообще не говорил. Ну, не мог парень выдавить из себя слово. Я сразу предсказал, что он побежит рвать первый, и я угадал, как выяснилось позже.
Вскоре объявили мое имя, я торжественно встал и начал слышать насмешки в мою сторону. Шепотом, говорили все шепотом. Я сел на стул и начал свою речь. Никаких предисловий к стихам и всего прочего. Хотя, я сказал что все мои стихи были написаны в одной комнате, и когда я созерцал всё новые строчки на экране, я не чувствовал абсолютно ничего. Мне невдомек, как можно писать стихи, когда что-то чувствуешь. В буквальном смысле, я не могу чистить картошку, когда ем ее. Или допустим, не могу срать, когда сру. Приблизительно так. Когда я переживаю, либо радуюсь, у меня нет времени ни на что. Лишь на радость и хватает, как же я смогу в полноту насладиться счастьем, если между всем эти мне еще и надо будет писать строчки, которые должны быть правильно построенные и тому подобное. А что касается грусти и разочарование, то…ты еще можешь верить в поэзию? В самом дерьмовом духовном состоянии, ты еще можешь думать о стихах? Я уверен, что мысли в твоей голове не рождаются рифмованными. А еще, я не умею читать стихи. Получается каша. Я взял бутылку с вином, стоявшую позади, отхлебнул, и принялся за чтение. Я слышал, я видел, я знал, как все присутствующие ко мне относятся, а если быть точнее, никак. Все смотрели с презрением. С вопросом, «Мальчик, ты кто? Что ты здесь забыл? Мы тут ветераны войны, а ты обычный рядовой, так что ходи и собирай гильзы под градом пуль, и при всем этом, стрелять будем мы!» Так и было. Они стреляли. Я прочел первый, второй, третий… ничего не изменилось. Я все так же наивно отклонялся, думая, что это закончится. Мне не нравилось, как мило мне все хлопали, и внимательно слушали. Я чувствовал себя в суде, где фраза «Все сказанное вами, будет позже использовано против вас же!». Все слушали, что бы судить меня, что бы насмехаться надо мной. А мне нравилось терпеть. Немножко мазохизма не помешает. Я любил терпеть тогда, когда знал что могу в любую минуту остановить весь этот театр. Неважно, каким именно образом, но мог. Конечно, это не касается физической боли. Ненавижу боль. И вот, наконец-то закончились мои муки на электрическом стуле, я встал, откланялся. Мне похлопали. Я вышел покурить на балкон, там меня встретил Женя и, мы заговорили о нашей встрече, обменялись любезностями и он отдал мне пакет дешевого вина. Ну-с, мне не привыкать.
Я докурил и вышел обратно в зал. Сделали перерыв, и все ранее сидящие на диване ушли. Я присел на край, и стал смотреть в одну точку. Становилось скучно. Я немного порыскал по комнатам, и раздобыл себе бутылку вина. Все поглядывали на то, как я с ней ношусь, но никто не выражал недовольства (вино было не мое). Так продолжалось еще долгое время. Самых трезвых осталось всего двое. Точнее, вообще не пьющих. Я уж было попытался одному из них объяснить, что не пить вообще, выглядит очень некультурно, и невоспитанно. Он попытался мне доказать обратное.
- Причем тут это, это лично мое дело, пью я, или не пью.
- Да, но здесь есть доля педантизма. Подумай сам, как ты этим своим «не пью», оскорбляешь других, показывая свою, как бы, возвышенность над ними, показывая свою правильность. Я уверен, что ты презираешь выпивку, так как и тех людей, которые пьют.
- Нет! – ответил он резко, намекая на то, что я веду себя неприлично, указывая на его поступки и обсуждая их не с самой лучшей стороны.
- Поверь мне, если ты просто возьмешь стакан с вином, и просто будешь с ним стоять, тебе ничего не будет, ты не будешь пьян, алкоголь даже полезен в какой-то мере. Можешь даже пригубить немного, если того требует случай.
Я был немного пьян, но все же это никак не мешало мне говорить правильно и четко. Мозг соображал на достаточном уровне. Но все же, упрямцам нельзя доказать даже то, что они упрямцы. Я понял это и, погодя еще немного, сказал:
- Слушай, давай закроем эту тему.
- Нет, я докажу тебе что ты не прав.
- Я не считаю что я прав, я просто иногда защищаю какую-то точку зрения, даже если к ней не склоняюсь. Так, для поддержания разговора.
Как-никак мне удалось от него уйти. Я зашел в соседнюю комнату, там кто-то играл в алкогольную игру, и я увидел как Жека и еще кто-то пьют виски. Немного посмотрев, я пошел курить. Места на балконе  не было, и я вышел на площадку. Было холодно, и я как можно скорее вернулся в помещение. Я сел на свой диванчик, и начал смотреть, как готовятся играть в пив-понг. Интересно-интересно. Позвали поэтессу, которую на тот момент я еще не знал.
И так, суть игры заключалась в этом: на длинном столе по оба края стоят пластиковые стаканчики в виде треугольника, наполненные пивом. По обе стороны стоят оппоненты и бросают по очереди мячик от пинг-понга. Если враг попадает тебе в стакан, ты этот стакан выпиваешь. И так, у кого первого закончилось пиво, тот и проиграл. В данном случае, организаторы сделали маленькое отклонение от правил, и если тебе забили, то надо рассказать стих или цитату из книги и выпить стакан.
Игра началась, и я видел как эта поэтесса вместе с каким-то типом, стремительно проигрывала. Вот оно как. Раньше я играл, но желания играть сейчас, абсолютно не было. Ко мне подсел Женя, и похлебывал вино из пакета. Я отобрал у него выпивку, и стал читать ему лекцию.
- Ты уже достаточно пьян, мне кажется, тебя на это вино не хватит. Пойдешь рыгать.
- Нет, я нормальный.
Говорил он, не членораздельно, поэтому повысив тон, я сказал:
- Еще не было ни одной пьянки, где бы тебе не стало плохо. Еще выпьешь, не добежишь.
- Добегу! – ответил он.
- Нет, ты не то, что не добежишь, ты не доползешь.
- Добегу!
- Нет, не доползешь. Что ты выпил?
- Сразу выпил вина, потом медовухи, потом пива, потом виски и вот опять вино.
- Так вот, ты много раз повышал и понижал градус, так что будь любезен, забудь на сегодня про выпивку.
- Ладно, не добегу. – Он поднялся и пьяно пошатываясь, пошел в ванну.
Как только Женя отошел, ко мне сел Вова.
- Ты чего такой расстроенный?- спросил он.
- Нет настроения.
- И все?
- Слушай, меня с группы выгнали.
- Почему?
- У меня нет баса.
- Они сказали, что ты пропил группу.
- Нет, я пропустил одну репетицию, и то по случаю, в тот вечер я сидел дома и страдал фигнёй.
Разговор затянулся, он слишком сильно докучал мне, и вскоре я сменил тему, а там и вовсе прервал беседу. Но, спустя пять минут начали набирать новую команду для игры в пив-понг, и я согласился сыграть с Вовой, при условии, что он не будет пить, но будет бросать. Кстати, условие поставил он сам. Вот, мы вышли к столу, разлили по стаканам пиво, и начали бросать мячик. Сначала у нас плохо получалось, попадал только я. Ситуация была напряженная, и счета шли нога в ногу. В один из бросков, я упустил мячик, и случайно наступил на него. Пиво заканчивалось, так что в этом никто особой проблемы не видел. Но, доигрывать приходилось смятым мячиком. Слава богу, что это не особо затрудняло броски. Я не хотел проигрывать, и поэтому начал стараться. В итоге у нас осталось по одному стаканчику, и решающий забил мой приятель.
Слева от стола сидели ребята и наблюдали за игрой. Один из них фотографировал. Он подошел ко мне и публично спросил:
- Что тебя может заставить улыбнуться? Ты весь вечер кислый какой-то!
На что я искренне потянул края губ до ушей, и развеял его убеждения о том, что я никогда не улыбаюсь. Улыбка была не наигранная, этот вопрос и вправду меня порадовал.
Я попытался найти Коржика. Дело в том, что еще должно быть акустическое выступление, ради чего, я, собственно и пришел. Он лежал на матраце, разложенном на полу, и укрылся с головой. Я подергал его за плечо, и он опустил покрывало до кончика носа, и смотрел на меня пьяными глазами.
- Акустика будет сегодня? – спросил я.
- Что хочешь, то и делай, я уже слишком пьян, что бы что-то решать.
В этот вечер мою гитару брали все, кто хотел. Никто не спрашивал разрешение, что немного меня бесило. Слышал, как доносились звуки ее струн. Звук шел с соседней комнаты. Я решил избавить себя от этого зрелища, вышел на площадку и стал курить. Этажом выше кто-то трахался. Я не стал обращать на это слишком много внимания. Во мне что-то переворачивалось, и от этого я выглядел слишком раздосадованным. В одно время мне было плохо, в другое хорошо. Я был на жесткой сцепке, я не мог подойти, и так же убежать прочь. Я знал, что меня все равно бы преследовало прошлое. Это как быть привязанным к веревке, висеть на ней. Быть обессиленным, не мочь подняться, а если развяжешься, расшибешься в лепешку.
Когда я вернулся, я стал искать еще выпивки, и нашел медовуху. Тем временем ко мне подошел пьяный парень в фиолетовой футболке и стал дергать за руку. Я удивился, как он еще жив, и вспомнил, что он только что рвал в ванной, и наверняка вставлял два пальца той же руки в рот, которой меня потрогал. От него несло рвотой, он не мог говорить нормально и пытался показать мне что-то жестами, но, в конце концов, из его уст все же вышло пару понятных человеку слов.
-  Сделай тише – попросил он.
- Тише?
- Угу.
- Нет, я не знаю, как сделать тише, попроси Коржика – я стал уходить, но он опять дернул меня за руку.
- Да не трогай меня – говорю – Я не знаю, как сделать тише.
- Ну, сделай тише.
- Ты слышишь или нет? Я не знаю как.
- Ну, сделай.
В конечном счете, я просто проигнорировал его и пошел на балкон. Там стояла какая-то девушка, и о чем-то разговаривала со своей подругой. После чего ее собеседница ушла, и мы остались наедине.
- Мне понравился твой стих, про деда тот что? Он, и вправду про твоего деда? – на самом деле, мне вообще ничей стих не понравился, я это сказал просто из вежливости, и еще для того, чтобы хоть как-нибудь поддержать разговор – так, это правда?
- Нет, но этот человек много чему меня научил.
- Понятно. Я сам вообще не люблю стихи.
- Почему?
- Не знаю, мне проза больше нравиться.
- Ну, нет – говорит – мне прозу проще писать.
Если тебе просто писать прозу, значит твоя проза дерьмо! Проза, это безграничность, в ней не может быть совершенства. А вот стихи, заключают тебе в тех же четырех строчках, и ты подбираешь слова не для того чтобы выразить то, что думаешь, а для того чтобы рифма была. Но, стихи бывают и красивые, в этом их сила, хотя, проза им ни капли не уступает. К сожалению, это было лично мое мнение и, зная, что этим я могу обидеть собеседника, говорить не стал. По воле случая, мне пришлось замолчать.
- Я вот – говорю – недавно книгу очень хорошую прочел.
- Что за книга?
Я сказал ей название книги, на что она покивала головой и сказала что это ей знакомо. Я начал называть и следующие романы, на что она продолжала кивать и говорить «что-то знакомое, да, это тоже». Ага, так я ей и поверил, но вот что она действительно читала, так это Буковски.
- Я тут, недавно цитату одну прочел – говорю – там было написано что-то вроде «Осень — время теплых объятий, горячего чая, мягкого пледа и интересных фильмов.» и внизу подпись, Ч. Буковски.
  - Ахаха – ехидно засмеялась она.
- Начнем с того, что Буковски ненавидел фильмы, и вообще телевизор. Он же был пьяницей, какой теплый чай?
Мы немного посмеялись. Тут зашла та поэтесса, которая играла в пив-понг. Ее кстати звали Марина. Она стала рядом и закурила с нами. Мы еще немного поговорили о книгах, и перешли на тему философии. Я сказал, что читал Ницше, и она, сомневаясь в моих словах, попросила рассказать мне хотя бы одну из его теорий. Я начал втирал про тему любви и дружбы. Я понял, что она не много об этом знает, и закончил говорить как можно быстрее. Есть, я доказал ей, это было не трудно, хотя после всего этого, я сам стал сомневаться в том, что она его читала.
Когда я зашел в зал, там сидел этот пьяный с моей гитарой в руках, и играл довольно тупую песню:
«Ходит дурачок, по лесу
Ищет дурачок, глупее себя»
Меня попросили сыграть. Я сказал что сыграю, если они смогут отобрать у него гитару. Попытки оказались тщетными. Я поднялся и вырвал у него с рук гитару. Он злостно на меня посмотрел, за что я гаркнул на него. «Это моя гитара. Так что иди ты». Я сыграл пару песен. Во время игры ко мне присоединилась перкуссия, а позже и барабан. Кстати барабан был сделан из кастрюли и полотенца. Помнится, мы долго пели, и между песнями я делал глотки из бутылки с медовухой. Когда мы закончили, мне придавило, и я пошел в туалет. Вся ванная комната, была в чьей-то рвоте. Весь пол, и немного в самой ванне. Пройти до толчка я не мог, поэтому пришлось справляться в умывальник. Запах был ужасный, но деваться было некуда. Когда я вошел обратно в комнату, я увидел, что большинство народу вырубилось. У Макса был сонный взгляд, на часах пять утра.
Я сел обратно на свой стул, и ко мне подошла Марина. Мы завели разговор, я спросил у нее, как ей мои стихи. Конечно, меня это и не очень то и волновало, но услышать в ответ «никак», вообще было не вариантом. Мы говорили о разных поемах, и меня это стало донимать. Я прервал разговор, поднялся, окинул взглядом комнату, где куча пьяных тел лежали по углам, и потихоньку похрапывали себе в рукава. Было шесть утра, я накинул пальто и пошел домой.
Света было достаточно, для того, чтобы я мог видеть дорогу, но, все плыло в глазах. Интересно, а вдруг реальность и есть такова. А вдруг, мое желание дотронуться до света, является причиной того, что я пью. Это абсурдно, и появляется вопрос, а как это может быть связано? А вот и ответ. То, что я хочу выйти из туннеля, зная, что он бесконечен. И желание того, чтобы из него выйти, уже есть не материальным, так же как и желание напиться. Свое пьянство, нельзя потрогать, но запросто можно ощутить, а если я не могу ощутить что-то другое, я все же, хочу ощущать, хотя бы что-нибудь. Я хотел укрыться одеялом темноты, таким же недоступным, как и тот свет. Темнота, всегда казалась ближе света, но она обманчива. В темноте мы не видим реального расположения вещей. Нам кажется, что это так, мы уверены в том, что это так. Но кто сказал, что реальность ближе? Никто не сказал, реальность такова, реальность обманчива, тоже обманчива, как и темнота. Не есть ли преувеличение того факта, что когда ты пробегаешь стометровку за 2,10 секунды, говоря, что это реальность. Реальность есть то, что ты для этого сделал, что ты почувствовал, когда сделал это. Вот и есть реальность. Реальность – всегда причина, но не всегда последствие. Реальность, это тот, кто ты сейчас. На сотую долю секунду. Ты можешь быть влюбленным, разочарованным, раненым, успешным, падающим или стоящим, нелюбимым, не званным или ненужным. Но, ты никогда не будешь 2.10 секундой. Ты можешь быть частью времени, но не самим временем. Так же реальностью не есть твой счет в банке, есть тот, который его добился, и есть, как он его добивался. Вот к чему было предрасположено мое пьянство. Я видел больше реальности в том, что непостижимо, что недоступно.
Я не понял, когда я успел так сильно набраться. Меня бросало со стороны в сторону, и я не мог ни на чем сосредоточиться. Я хотел пройти через базарную площадь, но там было много собак, поэтому я решил обойти их дорогой через черный рынок. Люди уже начинали раскладывать товар, а я пьяный вот только возвращался домой. Когда я пришел, мне не хотелось ничего, кроме как спать. Гитару я оставил там, еще слайдер, и электронную книжку.
Я достал постельное белье, кинул на кровать, и лег. Закрыл глаза, и уснул. В девять, меня разбудили.