Кампания 1942 года. Глава 317

   Глава 317.



 
 На аэродроме в Гумраке всю ночь гремела зенитная артиллерия. Пилоты бомбардировочного полка, вышедшие как обычно на уборку территории, были невыспавшиеся и злые. После уборки пошли в лётную столовую. Там уже сидели за своими столами пилоты истребительного полка. Истребители постоянно дежурили в кабинах ЯКов, от уборки территории они были освобождены, и это каждое утро давало повод для беззлобного обмена шутками в общей столовой.

 После горячего завтрака повеселели и пилоты бомбардировщиков. Из столовой высыпали гурьбой уже в отличном настроении.

 В этот день бомбардировочный полк в полном составе вылетел бомбить тыловой аэродром противника в Миллерово.

 Три эскадрильи по пять машин в каждой летели без прикрытия истребителями. До цели было триста километров, и у истребителей авиагруппы не хватило бы горючего на беспосадочный перелёт туда и обратно.

 Предполагалось, что аэродром в Миллерово прикрыт сильной зенитной артиллерией. Чтобы минимизировать потери, командование фронтом приказало бомбить с горизонтального полёта. Согласно сведениям фронтовой разведки, на аэродроме скопилось более двухсот самолётов, оперативно взлететь могли далеко не все из них, и бомбёжка по площадям, чаще всего малоэффективная, в данном случае обещала успех.

 Во главе первой эскадрильи летел командир полка.

 Линию фронта пересекли на высоте три километра. Огонь фронтовых немецких зениток был вялым и вёлся лишь для порядка: вероятность попасть на такой высоте была ничтожно мала. Зато полк был атакован четвёркой Ме-109. Штурманы и стрелки-радисты в кабинах заднего обзора были начеку и встретили головное звено "Мессершмиттов" перекрёстным огнём из тридцати крупнокалиберных пулемётов системы Березина. Оба немецких самолёта загорелись и повалились вниз. Второе звено отвернуло в сторону и вышло из боя. Однако это не было бегством. Немецкие пилоты сопровождали полк, держась на почтительной дистанции. Вскоре с другой стороны в небе показалось ещё одно звено Me-109. За ним - ещё два. К Миллерово полк "пешек" подлетал уже в сопровождении полка "Мессершмиттов".

  Тридцать раз заходили немцы в атаку малыми группами с разных направлений. Командир истребительного полка вёл разведку боем, изучая систему огня малознакомых самолётов противника. Наконец он решил, что время действовать пришло, и атаковал полк Пе-2 по-настоящему . Это произошло на третьем часу полёта, когда бомбардировщики, отбомбившись по цели, уже легли на обратный курс. Десять звеньев Ме-109 одновременно атаковали со всех сторон. В небе скрестились разноцветные огненные трассы.

  Вскоре один за другим на всех "пешках" замолчали крупнокалиберные пулемёты штурманов и стрелков-радистов. Патроны остались лишь в малокалиберных пулемётах системы ШКАС и в тяжёлых штурмовых пулемётах.  Огонь из штурмовых пулемётов вёл пилот.  Убедившись в том, что "пешки" теперь беззащитны от нападения сзади, командир полка Ме-109 перестроил боевые порядки и атаковал замыкающую строй "пешек" эскадрилью всеми силами с задней полусферы, расстреливая бомбардировщики длинными очередями с расстояния 60-70 метров.

  Все пять бомбардировщиков замыкающей эскадрильи были сбиты практически сразу. Одновременно два Ме-109 атаковали головную эскадрилью снизу и сзади. Два бомбардировщика загорелись одновременно. Один рухнул на землю, другой взорвался в воздухе. Выдерживать сомкнутый строй в создавшейся ситуации было бесполезно, и командир полка бомбардировщиков отдал приказ пилотам рассыпать строй веером, спикировать к земле и пробиваться к линии фронта самостоятельно на предельной скорости. Командир полка Ме-109, в свою очередь,  распределил цели между звеньями и устремился в погоню.

 Увидев "свою" пару Ме-109, заходящую наперерез для атаки сзади, Жолудев выполнил крутой разворот и дал короткую очередь из крупнокалиберного пулемёта. Звено истребителей отвернуло, вышло из зоны прицельного огня и вновь стало издалека заходить в хвост. Жолудев снова взял курс на Гумрак, набирая скорость. Но уйти на Пе-2 от Ме-109 было совсем не просто. На этот раз немецкие пилоты разделились и атаковали Жолудева одновременно с двух флангов. Ведущий подлетел справа вплотную и лёг на параллельный курс. Жолудев хорошо видел голову немецкого пилота в шлемофоне и поднятый кверху средний палец руки в перчатке. После этого немец сделал вид, что намерен протаранить винтом элерон Жолудева. Жолудев не испугался блефа и сам круто повернул вправо. В последний момент немец спикировал к земле, уклонившись от столкновения. 

 И снова Жолудев взял курс на Гумрак. "Мессершмитты" атаковали с разных сторон. Вокруг Пе-2 вспыхивали красноватые пулемётные трассы. Стрелок-радист, обозревая заднюю полусферу, скороговоркой спортивного комментатора предупреждал пилота об опасности. Жолудев маневрировал как мог, бросая самолёт случайным образом во все стороны. Один из немецких пилотов повис у него на хвосте. Немец берёг патроны и медленно, но неуклонно приближался. Убедившись, что к нему приближается профессионал, Жолудев решил испытать последнее средство. Он рванул штурвал на себя, выполнил крутую "горку", сбросил скорость, перевернулся через крыло и перевёл машину в отрицательное пикирование.

  Повиснув на ремнях вниз головой, пилот осмотрелся по сторонам. Никого из своих не было видно. Немецкий полк удалялся в противоположном направлении. Атаковавший сзади немецкий ас наконец отстал, приняв отрицательное пикирование Жолудева за агонию. Вывести самолёт из такого пикирования немецкий пилот посчитал делом невозможным. И это было, увы, не далеко от истины.   Будь на месте Пе-2 бомбардировщик СБ, с которым немецкие пилоты были хорошо знакомы, его полёт закончился бы через несколько секунд. Это и ввело в заблуждение немецкого аса. Набрав скорость 700 километров в час, Жолудев осторожно потянул штурвал на себя. Самолёт затрясся крупной дрожью. СБ при такой тряске рассыпался бы в воздухе. Но и у Пе-2 имелись свои пределы прочности.

  Приборная доска ходила перед глазами пилота ходуном. Определить скорость было невозможно. Пилот попробовал ещё больше подобрать штурвал. Отказ ручного управления! Этого только не хватало, - подумал Жолудев и включил тумблер электрического привода триммера. Самолёт просел и качнулся, земля поползла вниз, в глазах у пилота потемнело. Страшная перегрузка вдавила голову упавшего в кресло пилота в плечи.

  Вибрация фюзеляжа прекратилась. Старший лейтенант открыл глаза. У верхнего обреза фонаря кабины обозначилась линия горизонта. Скорость полёта - 720 километров в час. На высотомере - ноль. Пилот осторожно попробовал рули, убедился, что самолёт вновь послушен, выровнял машину, спланировал к самой земле и осмотрелся по сторонам. От горизонта до горизонта под крылом простиралась выжженная солнцем степь. Над ней сияло безоблачное полуденное небо. Высоко в небе сновали "Мессершмитты". Немецкие пилоты были разочарованы и озадачены бесследной пропажей добычи. Бегущая по земле демаскирующая бомбардировщик тень была тщательно прикрыта сверху фюзеляжем Жолудева.

 - Штурман! Курс на Гумрак.

 Командир полка уже ждал на лётном поле возвращения своих экипажей. Из пятнадцати машин на аэродром вернулись только восемь. Вечером командир авиагруппы устроил в столовой ужин для экипажей обоих полков. Столы ломились от напитков и закусок. Аккордеонист не умолкая играл любимые мелодии. Но никто не пел. Командир бомбардировочного полка сидел один за столом, обхватив руками голову. У всех стрелков-радистов кисти рук были забинтованы. Пулемёт системы Шпитального-Комарицкого ШКАС и по виду своему напоминал отбойный молоток. Отдача же у него была гораздо сильнее.

 После расшифровки аэрофотоснимков были подведены итоги налёта на тыловой немецкий аэродром. 27 самолётов противника было уничтожено на земле. Ещё пять было сбито в воздушном бою.

 Прошло ещё трое суток, и с прифронтового аэродрома командиру полка позвонил штурман оного из семи не вернувшихся экипажей.  Он сообщил, что его самолёт загорелся в воздухе в шестидесяти пяти километрах за линией фронта. Командир приказал экипажу покинуть машину. Стрелок-радист прыгнул первым и погиб - купол его парашюта угодил в огненный шлейф и сгорел. Командир покинул горящую машину последним и сильно поранил ноги и лицо. После приземления он не мог двигаться самостоятельно. У штурмана были ожоги головы и рук средней тяжести. Он попытался поднять командира, но у того раны были слишком серьёзны. Тогда штурман перевязал его как умел, дождался темноты, пробрался в расположенную рядом деревню, где по счастью не оказалось немцев, пригнал конную подводу и доставил командира в деревню, где и оставил на попечении согласившихся спрятать лётчика селян. Перейдя линию фронта - она ещё не была сплошной, - штурман добрался до ближайшего советского аэродрома. Теперь он вызвался лететь обратно за своим командиром.

 Командир полка согласился. За штурманом послали штабной самолёт По-2. Той же ночью два самолёта По-2, перелетев линию фронта, благополучно приземлились в поле возле деревни на площадке, обозначенной костром, о чём штурман заранее условился с жителями деревни. Немцев в деревне по-прежнему не было. Раненого посадили в заднюю кабину второго По-2.  В ту же ночь оба По-2 вернулись в полк. За спасение командира штурман был награждён орденом Отечественной войны второй степени и именными часами.