Песенка

Пёсенька маленькая мне хорошего не забыла. Об этом любой не забудет, если, конечно, достаточно хорошо ему сделать.
 Видите ли,  когда  я утром ранним в дверь позвонил,  Пёсенька лай подняла,  чтобы родственников разбудить, а то бы долго под дверью стоял.
А как впустили меня, Пёсенька деликатно удалился, давая понять, что это он для меня старался, а не оттого вовсе, что гулять хочется. Да и действительно не хотелось ему.
После того, как сонные разбрелись обратно, Пёсенька встал со своего коврика и подошёл ко мне.
– Гав-гав! Где был ты?
– Я, Пёсенька, девочку убивал...
– Як же сие? Ты такой милый, добрый... Как же? – и глазоньки свои выпуклые округлил.
– Да сапогом, Пёсенька.
Тот вопросительно глядел на меня.
– Ладно тебе.  Ступай,  Пёсенька. Я спать сейчас лягу ,  –  сказал я ему и для вящей убедительности потрепал его за ухом.
Затем вошёл в комнату и грустить лёг. Не успел, однако, постель расстелить, дверь заскрипела, – на пороге Пёсенька со смущённой улыбкой.
– Что тебе, дружок? – спрашиваю устало.
– Я...(пауза) за книгой. ; и в глаза прямо так, а те, естественно, говорят: «Не за какой такой не за книгой. Сам знаешь зачем...»
Я же всё не сдаюсь:
– И какую же тебе книгу, Пёсенька? Гофмана тебе, конечно, ещё?
– Нет ; отвечает. – Говно этот Гофман! Дай мне лучше свой роман «Псевдо».
– Что ты такое говоришь, Пёсенька? Видит Бог, книга эта не для собак. 
Тогда Пёсенька в порыве смешной внезапной решимости порог мой переступил,  отогнул простыню, на краешек примостился. Далее потянулся за пачкой "L&M", хотел сигаретку двумя неуклюжими лапками вытащить, но, разумеется, всё рассыпал. Засмущался тут же до невероятия, аж слёзы в глазах.
Я  ему сам достал, сунул в полугнилые собачьи зубки, зажигалку поднёс.
Пёсенька кашлянул пару раз, но, состроив очень деловитую гримаску, задымил.
Мы молчали.  Время от времени Пёсенька поворачивал ко мне голову,  и в глазах его опять стояли слёзы.
Наконец он решился:
    – Как же ты?.. Зачем... – и снова глубоко затянулся.
Я намеренно сделал весьма педагогичную паузу,  чтобы Пёсенька подумал, что я думаю про себя следующее: «Кто такой этот Пёсенька,  чтобы я перед ним исповедовался,  да и в чём, собственно?» И когда он так подумал, сказал:
– Вот ты, Пёсенька, что? Прости пожалуйста, пудель, не знающий ни одной своей собачьей женщины. Даром,  что к бабам моим всё под юбку норовишь заглянуть (он пристыженно уставился в пол). А я, (продолжал я) я нет, не пудель. Как хочешь, понимай... И вообще, чего тебе от меня надо, Достоевский лохматый?
– Зачем? – едва не плача, не унимался Пёсенька.
– Да успокойся ты! Не убивал я никакой девочки. Да и при всей необходимости не смогу никогда. В том и беда моя. Правда. Так просто ляпнул. Не знаю, почему в голову взбрело так сказать.
Пёсенька повеселел.  Если бы не его навязчивое стремление во всём походить на людей, вследствие чего он сидел своей кучерявой попкой у меня на кровати, закинув одну заднюю лапу на другую, он завилял бы хвостом.
– Знаешь что?, – сказал я, – Спой мне лучше песенку!.. 
Некоторое время Пёсенька помолчал,  чтобы я подумал, что он думает про себя так: «Вот ещё! Стану я, как собака, по первому зову песенки петь!», а потом всё же запел. И так хорошо он пел, что сам в песенку превратился...
Так что нет у меня теперь Пёсеньки. Зато песенка не умолкает с тех пор…
  
                                            Апрель 1996


Официальный сайт автора: http://www.m-a-x.guru/
видео этого рассказа: http://rutube.ru/video/41d9b3cfc933d048701f3d6bf0e2eeed/